Проект «Феникс»

— Si, signora. [10] Восьмой свободен. Ваше имя?

Итальянец с ярко выраженным акцентом, долгое раскатистое «р». Люси с ходу сочинила:

— Амели Куртуа.

Портье записал имя и фамилию в журнал.

— Сколько вы у нас пробудете?

— День или два, как получится.

— Туристка?

Люси показала ему фотографию Евы Лутц:

— Эта девушка, возможно, побывала здесь дней десять назад. Если точно, то двадцать восьмого августа. Вы ее видели, узнаёте?

10

Да, синьора (ит.).

Горец посмотрел на фотографию, потом на Люси, потом снова на фотографию, вид у него при этом был встревоженный, и Люси читала в его угрюмом взгляде: человек устал и меньше всего хочет лишних забот на свою голову.

— Вы из полиции?

— Нет. Ева — моя единоутробная сестра. Она уехала за границу, не оставив нам адреса. Я делаю все возможное, чтобы ее найти. Мне говорили, что вроде бы она заезжала сюда и останавливалась в вашей гостинице. Вы тут один работаете?

Портье недоверчиво взглянул на нее, нацепил на нос очки, изучил фотографию как следует, открыл свой журнал, перевернул пару страниц и указал пальцем на строку с какими-то каракулями:

— Да. Вот. Ева Лутц.

Люси сжала кулаки — вот и закончился первый этап. А портье молчал и, похоже, старался что-то припомнить. Затем он снова вгляделся в фотографию, и глаза его слегка блеснули. Люси поняла: вспомнил! Вспомнил, она уверена. Но заговорила просительным, неуверенным тоном:

— Подумайте, пожалуйста… Ева стояла там, где стою сейчас я. Попытайтесь вспомнить!

Портье так сжал губы, что его рот совсем исчез в бороде, и показал на номер телефона, записанный в журнале как раз под именем молодой женщины.

— Это телефон моей сестры? — спросила Люси.

Бородач, почесывая в седой шевелюре, вытащил из кармана мобильник.

— Pazienza, pazienza! [11] Мне кажется, этот номер… он есть в адресной книжке моего собственного телефона. Curioso! [12]

В секунду Люси забыла об усталости, обо всех своих проблемах: она напала на след девушки, с которой даже не была знакома, в ней проснулся охотничий азарт, она ощутила прилив адреналина. Охота — лучший из наркотиков, помогающий забыть самые страшные беды.

11

Погодите-погодите! (ит.)

12

Странно (ит.).

— Ну да. Вот он. Это номер его мобильного.

На экранчике телефона портье высветились имя и фамилия: Марк Кастель. Люси почувствовала, что в горле у нее сохнет.

— Кто это?

— Марк… проводник по высокогорью. Я часто рекомендую его туристам, которые намереваются полазить по скалам или подняться в горы. Наверное, я записал его номер в журнал, чтобы девушка списала, но точно не помню.

Люси нахмурилась.

— А куда Ева собиралась с этим проводником? Зачем он ей понадобился?

— Понятия не имею. Все, что я могу вам о ней сказать, это то, что номер она взяла на две ночи и в понедельник с утра уехала совсем… Вам бы лучше у самого Марка спросить. Он живет в Валь-Торансе. Могу объяснить, как туда добраться.

— Замечательно.

— Только предупреждаю: выехать надо рано-рано, чтобы добраться до места максимум… да, максимум к семи. Потому что потом Марк уйдет в горы, и ищи-свищи его до вечера.

Портье нарисовал приблизительную схему пути до Валь-Торанс, протянул бумажку Люси, она поблагодарила и протянула ему только что полученный ключ от номера.

— А можно мне поселиться в шестом? Если верить вашему журналу регистрации, Ева останавливалась именно в нем.

Шестой номер оказался уютным, но совсем крохотным. Туалет с душем, где спина упирается в стенку, односпальная кровать, телевизор размером с книжку. Единственное окошко выходило на что-то черное и бесконечное — наверное, как раз на гору. При слабом свете ночника Люси опустилась на кровать, со вздохом облегчения скинула обувь и, задумавшись, долго-долго растирала ноги. Перед глазами мелькали лица: Шарко, Лутц, Царно… Что их связывает? На первый взгляд ничего. Но что-то же есть? Что? Цепь случайностей, простое совпадение, судьба? Или что-то более существенное?

Она осторожно вытащила из кармана джинсов и засунула под перину маленький прозрачный медальон — овальную пластиковую рамочку с крючком, в которую была заключена фотография двойняшек. Последний совместный снимок ее девочек. Живая слева, погибшая справа. Люси сделала больше десятка таких медальонов и прикрепляла их, где только могла — в машине, дома, цепляла к одежде. Куда бы она ни направлялась, дети были с ней.

Они будут с ней до ее последнего вздоха.

Целых десять минут она писала эсэмэску дочери. Завтра утром Жюльетта получит ее и прочтет за завтраком — перед тем, как положить телефон в новенький ранец.

Раздевшись, помывшись и настроив будильник мобильного телефона, она села на кровать, взвесила в руке свой «манн 6,35», погладила рукоятку, со вздохом дотронулась до спускового крючка. Пистолет словно возвращал ей запахи бригады: крепчайшего кофе, только что распечатанных на принтере документов, сигарет, которые курили коллеги. Сколько уже времени она не думала об этом отрезке жизни? Оружие было заряжено, достаточно снять его с предохранителя и… Раз уж она снова влезла в шкуру полицейского, надо играть роль до конца. И все-таки она надеялась, что пистолет никогда ей больше не понадобится. Потому что из него убивают.

Вещь из прошлого…

Люси положила пистолет на тумбочку, откинулась на матрас, заложила руки за голову и уставилась в потолок. Этот номер нагоняет депрессию, внушает желание покончить с собой. Ни звука, только вода иногда побулькивает в трубах. Так тихо, что кажется, слышишь дыхание гор. Мрачные черные легкие, гранитные альвеолы… Она повернулась на бок, погасила свет и свернулась клубочком.

Кромешная тьма.

Вдруг ей вспомнилась Ева Лутц. Люси же ничего не знает об этой несчастной девушке! Встретилась ли жертва глазами со своим убийцей? Поняла ли в последние мгновения, за что ее убивают? Вот Клара не поняла… Она ушла из этого мира, крича: «Мама! Мама! Мама!»

А мамы не было. Мамы никогда не было там, где нужно.

Но она отдаст Жюльетте время, которое недодала Кларе. Она все наверстает с Жюльеттой.

— Что тебя привело в эту крысиную нору, Ева? Что ты хотела найти в горах?

Люси, не вытирая слез, закрыла глаза, готовая отдаться постоянно возвращавшемуся, преследовавшему ее со дня трагедии кошмару.

Все эти обгорелые тела в ряд — как могилы на кладбище.

Несмотря на вопли, не умолкавшие в мозгу, несмотря на то, что Люси очень боялась заснуть, сон окутал ее, как толстое теплое одеяло.