Проект «Геката»

— Глупый приказ, — признала одна из них. — Почему «нелетающий»? «Елизавета» только-только из рейса. Ходила к Сатурну… Э-эй! Лю-у-у!

Бесшумный флиппер, развернувшись у ангара, остановился перед входом в терминал. Люнер управлял им, выставив напоказ металлическую ступню; на ней снова был пышный бант — видимо, протез отмечал какую-то важную дату.

— Джой! — байкер вскинул кулак. — Мистер Кларк, мистер… а, я вас знаю! Мистер Норд, четвёртое место на гонках дронов!

Самки переглянулись. Одна из них с размаху хлопнула растерявшегося Иджеса по локтю.

— На удачу! Племяшка надеется хоть в этом году пройти отбор. Лю, ты был на корабле?

— Спросишь тоже, — Люнер выразительно фыркнул. — Это же атомный крейсер! Плохо, что ракеты не показывают. Врут, что нету.

— Не врут, — буркнул Гедимин. — Это мирный транспорт, урановоз. Ракет не выделяли, и Корсен разобрал шахты.

Люди изумлённо переглянулись.

— Корсен? — переспросил Люнер, странно расширив глаза. — Так вы… Эй! Так Дэйви не врёт! Это корабль Джеда!

Иджес толкнул Гедимина локтем в бок. Тот едва заметно кивнул — болтовня с «мартышками» становилась небезопасной.

— У меня не было корабля, — угрюмо сказал он. — Я простой механик. И нам пора.

Он притронулся к передатчику. Самки неохотно расступились, пропуская сарматов. «Коп», подозрительно глядя на них, отделился от ограды, но Люнер помахал ему, и он остановился.

— Атомный крейсер, — слышал Гедимин за спиной взволнованный голос байкера. — Чёрная броня… Всё сходится, леди. Всё сходится. Поэтому его и не пускают. Он знает, как…

Гедимин остановился, развернулся к Люнеру, но и байкер, и девушки уже исчезли в толпе у входа в терминал. Иджес снова толкнул сармата в бок.

— Сдаст?

— Люнер — навряд ли, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Значит, «Бет» ходил к Сатурну…

25 декабря 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Останки уничтоженного червеподобного организма были переданы в Университет Монаша для изучения,» — дочитал Гедимин до последней фразы и перевёл взгляд на фотографию. В этот раз снимок был чётким, и дрон, его делавший, не дрожал в воздухе и не вилял, уходя из-под обстрела, — расплющенное тело странного существа лежало на краю воронки, оставленной взорвавшимся снарядом, и сармат мог разглядеть каждую пластину кольчатого панциря и каждую каплю тёмной маслянистой жидкости на обломках дорожного полотна. Обрывок «червя» был невелик и, скорее всего, выхвачен из середины туловища, — плотные чешуевидные пластины с зубчатыми утолщениями по центру, с двух сторон — что-то вроде очень коротких толстых конечностей в кольчатых панцирях с многочисленными короткими «когтями» на концах, выпуклости с открытыми «соплами», сочащимися маслянистой жижей. Воздух над останками «червя» дрожал значительно сильнее, чем над взрытой землёй, — существо было очень горячим даже после смерти.

«Похоже на нефть,» — думал Гедимин, глядя на тёмно-красный мясистый край обрывка. Там просматривались внутренние структуры — что-то вроде разветвлённого кишечника, измазанного чёрным. «Пишут, что они выгрызали топливные баки. Они могут питаться нефтью?»

— Атомщик! — в открывшийся за его спиной люк заглянул Иджес и тут же выругался. — Что это за дрянь?!

— Нефтяной червяк, — отозвался Гедимин, закрывая страницу. — Одного подорвали в Австралии. Кажется, мы перестарались со вбросом ирренция… А тебе чего?

— Маккензи зовёт, — махнул рукой Иджес. — Без тебя ему не празднуется.

Капитанская рубка была открыта настежь. Изнутри доносилась навязчивая рождественская мелодия — Иджес опять настроил трансляцию с городских камер, а город праздновал и непрерывно шумел; сквозь музыку время от времени прорывался голос Кенена.

— И так они развлекались. Шенек в тот раз был женщиной. Через несколько дней ему стало неладно — да, с богами это тоже бывает — и так все узнали, что он носит плод. Они оба — и Шенек, и Манек — очень тогда удивились и не знали, что делать. А уж что началось, когда узнали прародители! Они оба — и бог солнца, и бог воды — были в ярости. Эту парочку выгнали вон и сделали смертными. А Шенек всё ещё был не мужчиной и не женщиной, и плод в нём не мог нормально расти. Тогда они пошли к богу земли… А, Ис и Джед! Теперь все в сборе, парни. Отряхиваем скафандры, прикрепляем значки и выдвигаемся.

Гедимин мигнул.

— Куда?

— На улицу, Джед, на улицу, — Кенен покровительственно похлопал его по локтю. — Совет упрекает меня, что я держу вас на базе прикованными, никуда не выпускаю. Теперь нас тут пятьдесят, у меня пятьдесят разрешений, и мы идём гулять.

— Ah-hasu, — обречённо выдохнул Гедимин.

В капитанскую рубку все, разумеется, не влезли, — половину группы Кенен собрал по пути к главному шлюзу. Гедимин держался рядом с ним, рассматривая его одежду.

— Давно не видел Кенена в шубе, — вполголоса сказал он Иджесу. Тот фыркнул.

— И только Ассархаддон мог заставить Маккензи нормально одеваться… Эй, теск! Что за бред ты нёс в рубке?

Маккензи презрительно фыркнул.

— Даже Ассархаддон не смог бы заставить Иса интересоваться не только железом! Это культурное наследие, тески. Один из мифов цивилизации Рокка.

Гедимин насторожился.

— Рокка? Откуда ты знаешь эту… историю?

Кенен неопределённо пожал плечами.

— В совете раздают иногда интересные брошюрки. Дам тебе почитать, когда вернёмся. На Рокке двенадцать тысяч лет непрерывно правит одна династия — Кеснек. А это миф о её происхождении. Отменный бред, но очень познавательный. Эй, тески! На борт поднимаемся по двое и садимся! Не вставайте, борта и так низкие!

Им подогнали длинный многоосный прицеп; туда втиснулись все — кто-то сел на длинные лавки вдоль бортов, кто-то — например, Гедимин в его массивной броне — между лавками. Оттуда видны были верхние этажи домов, утыканные ветками хвойных деревьев и присыпанные искусственным снегом. Снег лежал и на тротуарах. Девять из десяти улочек, ведущих от западного шоссе к центру, были перегорожены, транспорт туда не пускали, только разносчики на миниглайдах сновали туда-сюда. На первом открытом перекрёстке глайдер с сарматами свернул, проехал пару кварталов и упёрся в полицейский кордон.

— Ещё и тески! — патрульный в тяжёлом экзоскелете с размазанным по плечам искусственным снегом заглянул в прицеп и смерил сарматов угрюмым взглядом. — Мало нам было ушастых…

Гедимин мигнул.

Их высадили тут же, после недолгих переговоров патрульного с Кененом, но всё, кажется, шло по плану — улыбка Маккензи оставалась такой же широкой и радостной. Он повернулся к сарматам, высоко подняв обе руки.

— Все за мной, парни! Нас ждут на площади. Рождественское угощение от городского совета!

«А лучше бы дали спокойно работать,» — думал Гедимин, прижимаясь к правой стене. В переулке, в общем-то, хватало места всем, но все двигались так хаотично, что сармат с минуты на минуту ждал, что в него кто-то врежется.

Их вывели на перекрёсток между четырьмя автономками, окружёнными ступенчатыми пристройками. Весь нижний ярус был оплетён колючими ветками и увешан мигающими гирляндами, сверху свисали серебристые шары, хвосты и спирали, над перекрёстком кружили дроны, и их разноцветные бортовые огни складывались в белесом небе в размытые узоры. Маленькая площадь, нарезанная на сектора, была почти полностью заставлена раскладными столами. Центр занимало искусственное дерево, изображающее сосну, под его ветвями виднелись фигурки белых животных, часть их была поднята на ветки и как будто взбиралась по ним. Из динамиков, спрятанных под деревом, доносились ритмичные звуки; Гедимин прислушался к тексту, но песня была на незнакомом языке. Фонари на перекрёстке горели вполсилы, создавая сумерки, но жителям это не мешало — они заняли почти все столы, ели, пили, вразнобой подпевали мелодии из репродуктора. Осмотревшись, Гедимин увидел свободный участок у дальней стены. Вокруг стояли четверо патрульных и подозрительно поглядывали по сторонам. Людей сармат не узнал, а вот экзоскелеты были ему знакомы, и теперь, после ремонта, смотреть на них было не так противно.