Проект «Оборотень». Пенталогия

Время, летевшее, словно пуля, вдруг решило сменить темп. Я уже не совсем понимал, что и зачем делаю. Помню, что каким-то образом преодолевая ставший тугим и вязким воздух, провел сначала нижнюю атаку «драконьим хвостом», а потом из нижнего положения сделал вертикальные ножницы и, выдергивая себя из почти лежачего положения, одновременно атаковал его горло. Запутавшись в моих атаках, он пропустил последнюю. Моя рука-копье вошла в мягкую плоть его шеи.

«Танцующий» был мертв. Один из шести. Почему-то сейчас я точно знал, сколько их осталось. Знал даже, как звали убитого. Алиасор ден Лиордан. И знал, что время мое, похоже, пришло. С пятью оставшимися в живых мне не справиться никогда. У меня оставалось лишь несколько секунд. Но почему-то вместо мантры Исхода я начал читать Охасто. Вслух, как бы напевая. Просто заунывный темп Исхода мне никогда не нравился. А легкие ритмичные слова мантры «солнечной смерти» наоборот. И мне показалось очень хорошей идеей в последнюю минуту жизни переступить запрет Учителя на чтение вслух мантры смерти, тем более многократно. В свете огненных трасс я ясно видел поле боя и самих «танцующих». Но гораздо более ярко светились их руки. Они несли их перед собой, словно чаши, и в каждой мягко мерцал светящийся шарик.

Полукольцо «танцующих» уже сходилось, когда мир вокруг меня перевернулся. То, что казалось твердым и незыблемым, вдруг оказалось бутафорским и непрочным. Как во сне, который вот-вот рассеется. Люди вокруг меня замерцали мягким красноватым светом. Вдруг появилось ощущение взгляда отовсюду. Словно я смотрел одновременно со всех точек, видя не только объем предметов, но ощущая их цвет, запах и даже вес. И только пять нестерпимо оранжево-желтых клякс ярко сияли на фоне черного, гулко пахнущего гарью, пуха земли. Язычки пламени, исходившего из рук «танцующих», сходились на мне, образуя пятиконечную звезду, в углы которой падали пять ярко синих иероглифов мантры Охати. Один пентакль, оранжево нарисованный «танцующими», словно накладывался на синий пятиугольник, нарисованный мантрой, и они медленно смещались феерической каруселью. Но мои иероглифы двигались чуть быстрее. В тот миг, когда они совместились, все внезапно взорвалось ослепительной зеленой вспышкой и погасло. Полуослепший и полуоглохший, я помотал головой, словно вытряхивая из ушей грохот, и оглянулся вокруг.

Пять Танцоров обугленными головешками лежали вокруг меня. Но пахло не горелой плотью, а почему-то свежей травой. И вот вернулись звуки. Как-то вдруг резко свистнула над головой пуля, откуда-то сбоку торопливо застучал наш пулемет, и огрызнулись сухим лаем автоматы арлингов. Чьи-то руки втащили меня в окоп. При этом все, что было на мне из одежды и снаряжения, распалось и упало на землю грязноватыми клочьями. В общем, я стоял нагишом, как последний дурак, но людям, окружавшим меня, почему-то смешно не было.

– Кто-нибудь принесет мне одежду? – сказал я хрипло и, проводив взглядом метнувшегося куда-то в сторону Лиро Ди, осел на землю.

Мечась между нашими флангами, арлинги дрались как бешеные, то поднимаясь в атаку, то залегая и огрызаясь ураганным огнем. Но это была уже агония. По моему сигналу на их позицию отстрелили радиобуй. Ракетчикам потребовалось совсем немного времени, чтобы триангулировать сигнал. И на устроенных наспех позициях заплясали фонтаны осколочно-термитных ракет.

К утру все было кончено. Я шел, скрипя пустыми гильзами и осколками по дымящемуся и остро пахнущему взрывчаткой и порохом полю, к ожидавшему меня винтокрылому «Камаргу» и размышлял о цене, уплаченной за маленький клочок голой степи. А в моем кармане позвякивали шесть небольших жетонов, вырезанных из цельного куска алого прозрачного камня, похожего на рубин. Знаки «танцующего». Овальной формы, примерно в два пальца шириной, со стилизованным язычком пламени.

– Командир, командир! – за мной бежал Ша Карох, командир одного из взводов. – Мы взяли пленного!

– Какого черта? – нахмурился я. – Ну и отправьте его, как положено.

– Это командир «Сит Тамиратх»

– Ну и чего?

– Он ну… это, – Карох замялся.

– Чего «это»?

– Баба! Вот чего, – выпалил он.

И у меня, и у арлингов служило много женщин. Кое-где их число достигало сорока процентов от личного состава. Но женщина – командир карателей… Нет, на это стоило посмотреть.

– Ну, давай взглянем на этого командира. Где?

– Там, – он махнул рукой в сторону.

Пленных было немного. От ушедших в прорыв двух тысяч солдат нашими стараниями осталось человек тридцать. Практически все были тяжело ранены. Только двое были относительно в порядке – солдат, контуженный взрывом, и командир, которого вытащили из подбитой мною бронемашины слегка обгоревшим и полузадохнувшимся.

Холодный уверенный взгляд из-под мягких пушистых бровей молодой, лет тридцати, красивой и высокой женщины со скуластым обветренным лицом. Даже бесформенный комбинезон не портил ее стройной и плотной фигуры. Я сплюнул. Ну какого хрена, спрашивается? Я знал, что ее ждет. Ничего особенного. Просто рудники. Если повезет, она протянет год. Это если будет регулярно ложиться под каждого солдата из охраны, меняя свое тело на противорадиационные таблетки. Но она была врагом. И только поэтому лишалась права на жизнь.

– Увести… – скомандовал я.

Но она неожиданно вырвалась из рук солдат и, метнувшись ко мне, крикнула:

– Элар Кимон мое имя! Ты слышал? Элар Кимон! Я приду за твоей жизнью!

– За жизнью, говоришь?

Глухая волна холодного ледяного бешенства поднялась во мне, сметая все барьеры. Я до боли в костяшках пальцев стиснул кулаки и почувствовал, как от меня в сторону метнулись какие-то незримые нити, захлестнув ее шею, бывшую от меня в нескольких метрах. Потом я, даже не понимая, как и что делаю, оторвал ее от земли и начал давить, как давят лютого врага. Медленно и неотвратимо.

Ноги Элар Кимон болтались в тридцати сантиметрах над землей. Я чувствовал ее агонию, чувствовал, как она пытается сбросить мои путы усилием воли, и легко блокировал все ее попытки освободиться, постепенно увеличивая давление и поднимая ее в воздух все выше и выше.

Меня остановила тишина. Гробовая тишина и ужас повисли надо мной грязным облаком. Я разжал кулаки. Она рухнула на камни, жадно хватая воздух. Я посмотрел на своих солдат и пленных арлингов. Все они, кто со страхом, кто с мрачным интересом смотрели на меня, ожидая новых бесчинств. Нужно было как-то разрядить обстановку.

Я сплюнул ей под ноги.

– Лучше приходи за моим членом. Подарить не проси, но наиграешься всласть!

Громовой хохот солдат заглушил ее гневные крики.

А я стоял и думал о маленьком кусочке не выгоревшей на солнце ткани на ее комбинезоне. Овальной формы, примерно в два пальца шириной…

В тот раз мы прогнали арлингов почти до прибрежных болот. Мои солдаты голодными волками рыскали в тылу врагов, разрывая коммуникации, уничтожая живую силу и технику из засад и наводя огонь штурмовой авиации и ракет по крупным скоплениям войск и центрам связи. Кровавые рейды в тыл противника, похожие, скорее, на карательные операции, следовали один за другим. А после того, как мы освободили один из захваченных ранее арлингами рудничных поселков, и увидели, что они там натворили, офицеров ниже, чем командир батальона, вообще перестали брать в плен. На территории противника могло находиться до пятисот моих солдат одновременно. Горы вражеской документации с грифом «Ураган» и «Смерч» доставлялись моими курьерами в штаб армии и фронта. Наши соседи торопливо выравнивали линию фронта, сотни тысяч пленных заполнили тыловые дороги, а у меня назревали новые проблемы.

Полк, разросшийся до размеров дивизии, напоминал старую и больную черепаху. Безобразно растянутые линии снабжения, орда клерков в камуфляже, и постоянные визиты старших офицеров, перенимающих опыт, заставляли чувствовать себя не боевым офицером, а директором крупной компании. Все это меня безмерно раздражало. Но мне удалось сохранить «Небесных стражей» почти в прежнем составе. Конечно, боевые офицеры уходили на повышение, были и потери в личном составе, но дух бандформирования устойчиво витал над «Стражами». Это давало им в какой-то мере возможность не зазнаваться от постоянных побед. Просто они были самыми лучшими. Кому-то ведь надо быть самыми лучшими. Вот они ими и были.