Проект Омега

— Я никогда не летала на самолете, — говорит Надж.

— Почему только ты? Никто не летал. Странно даже, мы и самолет…

— А как удобно! Кресла можно в постель превратить. Я уже выяснила. И маленький телевизор, и журналы, и еда, и стюардессы тебе приносят всего.

Я с ней согласна. Здесь нам настоящая лафа. Особенно по сравнению с роскошествами ночевок в туннелях Нью-Йоркской подземки и помоечных обедов.

— Но все равно странно быть в воздухе и не… снаружи… И мне не хватает… я скучаю… — Надж прикусила губу.

— Я тоже. Ничего… Уверена, с ними все в порядке и мы скоро встретимся.

Когда моя миссия будет окончена, я всю землю носом пророю, а их найду. Привяжу себя к Клыку намертво. Или стальными цепями прикую. Чтоб ему от меня было никуда не деться.

— Думаешь, с самолетом ничего не случится? Думаешь, не упадет? Неестественно как-то тяжеленной такой махине лететь. Непонятно даже, как она в воздухе держится.

— У нее моторы мощнейшие, — даю я ей исчерпывающее объяснение со всей убедительностью настоящего лидера. — Но знаешь что. Если с этим самолетом что-нибудь случится, мы, четверо, видимо, будем единственные, кто выйдет сухим из воды.

Лицо у Надж посветлело:

— Ой, конечно, как же я не подумала?

— Хватит болтать. Спи теперь. Готовься к захвату Британской империи.

69

Семь часов самолетного комфорта подошли к концу, мы приземлились в Хитроу, и настало время переходить к делу. За весь перелет никто не превратился в атакующего нас ирейзера, и самолет не брякнулся камнем с небес на землю. Так что, можно считать, начало делу положено.

Выйдя из аэропорта, какое-то время жду, не прорежется ли Голос и не будет ли мне от него каких-нибудь четких и полезных указаний.

Куда там. Голос ушел в подполье, бросив нас на произвол судьбы. Ну и хрен с ним. Голос мой — явление относительно новое. Я и сама без него долго справлялась. Так что пусть катится подальше, и без него обойдемся.

— Так, ребята, — я хлопнула в ладоши, собирая вокруг себя стаю. — Перво-наперво надо найти Интернет-кафе и поискать в Гугле ИТАКС в Великобритании. Даже если мы саму корпорацию не найдем, может, какие-то полезные ссылки вылезут.

— Але, потише, — влезает Тотал. — Мы в Лондоне. Ты что же, хочешь сказать, что мы не пойдем смотреть на королевские драгоценности?

— И в Тауэр, — добавляет Ангел.

— Ой, смотрите, «Мадам Тюссо»! — Надж уставилась на афишу в окне киоска. — Туда тоже надо пойти.

Уже в который раз у меня не укладывается в голове способность моей стаи совершенно забыть или полностью игнорировать первостепенные задачи, забыть, что мы спасаем свои жизни, а заодно и все человечество.

Нахмурившись, продолжаю, точно не заметив их «лирического отступления»:

— Думаю, главный офис ИТАКСа будет где-то в окрестностях, не в центре.

— А Буккингемский дворец? — ошарашивает меня Ари. — Там, где еще дядьки в меховых шапках на карауле стоят.

— Конечно, — подхватывает Надж, — как это я про Буккингемский дворец забыла.

Я открываю рот, готовая начать отдавать приказания.

Ты сама знаешь, когда ты права, ничего другого не надо, — вещает Голос.

— Что ты хочешь этим сказать? — раздражаюсь я, плохо понимая, с кем разговариваю, с Надж или с Голосом.

— Ты что, обалдела? Говорят тебе, Буккингемский дворец, — объясняет Надж. — Где Королева живет и мистер Королева.

«Нет, нет, только не ты». Прислоняюсь к стене, на минуту прикрыв глаза. «Нельзя ли объяснений каких-нибудь прибавить? Или прикажешь мне пойти и на вершине горы тридцать лет размышлять над твоими сентенциями?»

— Макс? — встревоженно спрашивает Ангел. — У тебя голова опять болит?

— Нет, я в порядке. Дайте мне минуточку. И смотрите по сторонам повнимательней. На всякий случай.

В отличие от меня, стая терпеливо стоит и ждет. А я готова ногтями скрести стену.

Ты должна исполнять свою миссию. — Поразительно, но Голос на сей раз соизволил откликнуться. — Но ты так и не научилась быть лидером. Надо не только вести за собой, но и уметь слушать.

Прикажешь на поводу у них идти? Что им в голову придет, то и делать?

Макс, они всего-навсего дети. Им покататься хочется. Сильный лидер — тот, кто уступать умеет.

Я открываю глаза.

— Ладно. Уговорили. Сейчас сядем на автобус и все посмотрим — и дворец, и Тауэр. Ангел, давай-ка, устрой нам тур вон на том двухэтажнике.

— Будет исполнено, товарищ командир, — радостно соглашается Ангел, Надж победоносно вскидывает кулак, и мы движемся по знаку, указывающему направление «К наземному транспорту».

— Я хочу ехать на втором этаже, — канючит Тотал, семенящий рядом с Ангелом. — Но только в Максовой куртке. А то холодно.

«Эй, ты, — тихонько говорю я. — Ты, Голос, не прав. Они, конечно, дети, но мы сюда не покататься приехали. Мне нужен каждый из них. Без их помощи у меня ничего не получится».

70

— Они не настоящие. — В этом я уверена. Как можно выставлять в хлипкой стеклянной витрине настоящие бриллианты из Английской короны? Стекло кто хочет разобьет и все это добро стащит.

— Какие красивые, — еле дышит Надж, чуть ли не упершись носом в стекло. — Вот это да! Большая Государственная Корона! Хотела бы я, чтоб у меня такая корона была.

Уж в чем-в чем, а в этом я уверена. У нее обязательно будет такая корона. Потому что экземпляры, полученные в результате генетических экспериментов, непременно становятся коронованными главами государств.

— Вон, смотрите, какой скипетр, — шепчет Тотал. — А какой в нем бриллиант вставлен — размером с булыжник.

— Тут написано, они все настоящие, — говорит Ангел, показывая на плакат с объяснениями. — Вон тот — алмаз Куллинан. [10] Но мне скипетр не очень нравится. Держава, по-моему, лучше.

10

Куллинан — крупнейший из когда-либо найденных алмазов (3106 карат) был найден в Южной Африке в 1905 г. и назван именем президента алмазодобывающей компании.

— А что, значит, королева просто приходит сюда, открывает витрины и забирает все эти штуковины, когда едет в Парламент? — я поворачиваюсь к Ари. — А что вот на том плакате написано, с твоей стороны?

Ари смотрит на меня, и всего на одно мгновение в его лице отчетливо видны черты маленького мальчика, каким я его знала в детстве, много-много лет назад. Он покраснел, и от этого на щеках выступили шрамы от недавних, но уже заживших ран:

— Не знаю. Я читать не умею.

— Пошли теперь в Тюссо, — торопит нас Тотал. — Туда обязательно тоже надо сходить.