Проект "Психея"

– Слава богу, выключена.

Спирт булькнул в рюмку. Следом плеснула минералка.

– Ну, за 46! – он опрокинул в себя рюмку, поморщился и взял, лежащий тут же кусок колбасы.

Он увидел горящий монитор. Хмыкнул.

– И мыши кровавые в глазах.

Потянулся, держась за поясницу.

– Ладно, пора отлить.

Он подошёл к двери. Снял с халата пропуск и сунул в электронный замок. Дверь мягко открылась. Вот он шанс. Я могу уйти. Свобода! Я даже завибрировал от возбуждения. Вряд ли они держат на защите всю базу. Никакой энергии не хватит. Значит, я могу уйти. И мне теперь никто не может помешать.

Я посмотрел молодому врачу в затылок и тут же оказался за ним, смотрел чуть сверху в его шоколадную макушку. Он пригладил волосы, а я улыбнулся просто настроением, без участия несуществующих мышц.

Врач вышел, а я обернулся на своё тело. История Лота ничему не научила. Нельзя оборачиваться. Тело лежало брошенное, как старый халат. Жалко! А я так привык к голове, я ею кушаю. И где-то там, в мозгу, хранится мой французский, английский и даже родной русский. А ещё это тело родила моя мама, лица которой я уже не помню. И даже на фотокарточках это лицо давно чужое.

Дверь прошелестела перед моим носом. Я посмотрел на металлический стол и тут же оказался у него. Положил ладонь на лоб своего тела и провалился в чёрный коридор.

– Будем голову пилить? – спросил молодой врач. Его халат застёгнут не на ту пуговицу. А глаза мутные как Москва-река. Инна Сергеевна брезгливо взглянула на него.

– А смысл? Будем работать по стандартной схеме. Включите камеру.

Виктор Адамович нажал на кнопку, и глазок загорелся красным светом.

– Готово.

– Режим «Дневной» – сказала врач в пространство.

Свет стал ярче, приобрёл естественный оттенок. Помощник поморщился.

Инна Сергеевна повернулась к столу. Надела прозрачную маску. Взяла маленький приборчик местной разработки, наподобие короткой ручки. Модернизированный лазерный скальпель.

– Время 08:37 по московскому времени. Вскрытие производит…

– А стандартная процедура это как? – спросил я.

На мгновение рука врача дрогнула.

– Стандартная процедура не предусматривает бесед с трупами.

Оранжевый огонёк лазера погас. Доктор нажала кнопку на стене. Из стола выскочили металлические обручи и обхватили неподвижное тело. Сверху стол окружили синие лучи.

Я не торопился открывать глаза. Тело тяжёлое и текучее, как будто всё время шевелится. Никогда не пребывает в покое, которое я познал этой ночью. Но чувство тут же ушло вместе с отголосками воспоминаний. Обнажённую кожу приятно холодили металлические пруты, сковавшие моё туловище вместе с руками, и ногами.

– Я рад, что голову пилить не будете, - сказал я.

– Откройте глаза.

Не дожидаясь ответа, врачиха приподняла мне веко. Я тут же зажмурился.

Носатый уже стоял рядом с пилой в руках.

– Так что, значит, будем пилить?

Блондинка вздохнула.

– Виктор Адамович, вам с похмелья заняться нечем? Так я найду вам занятие.

Пила звякнула о столик.

– Нет, нет.

Я открыл глаза. Предметы были резкими, словно сложены из ярких кусков мозаики. Женщина стянула прозрачную маску. Гладкая кожа, но морщинки в уголках глаз. Чёткая линия рта.

– И каков будет приговор?

У блондинки дрогнули губы.

– Вы неправильно поняли. Мы думали, что вы мертвы.

Я облизнул пересохшие губы.

– Можно воды?

– Да, конечно, я сама должна была подумать.

Доктор нажала кнопку, и обручи разъехались. Синий свет погас. Я приподнялся на локте. Парень поднёс стакан к моему рту. Вода текла по горлу как прозрачное стекло. Я вздохнул.

– Хорошо. И как прошёл эксперимент?

– Пока не знаем, - женщина сняла халат и надела другой. Достала волосы, накрытые халатом. – А вы что помните?

Я сел. Прохладная поверхность стола, как… Знакомое чувство. Я потёр глаза.

– Не знаю. Я вишу на ремнях, а потом накрывает прозрачная яркая волна, и я тону во мгле. Солёная морская вода разъедает кожу, внутренности, мозг. Не помню…

– Ничего страшного. У вас будет время. Виктор Адамович…

Костлявый парень смотрел на меня с выражением голодной похмельной акулы. Где-то у себя в мозгу он уже давно расчленил меня на части.

– А?

Инна Сергеевна кивнула на меня.

– И что?

– Халат.

– А!

Помощник подошёл к шкафу и вытащил запасной халат. Я укутался в него, но мне было всё равно. Я не чувствовал стыда.

– Вы можете встать?

– Не знаю. Попробую.

– Не торопитесь. Помните, вам дали дополнительный источник энергии. Пока не привыкнете, вам будет казаться, что вас включили в розетку с высоким напряжением. Вы теперь что-то вроде супермена.

– О!

Ободрённый, я спрыгнул на ноги, но тут же присел, упираясь руками в пол.

– Я не чувствую себя суперменом. Скорее больного гриппом комара. Или врачом с перепоя.

Костлявый дёрнул ртом.

Доктор поддержала меня за руку. Предплечье обхватила сильная рука с длинными ровными пальцами. Я вздохнул. Феминизм побеждает.

Ватные ноги сделали пару неуверенных шагов. Правая нога запнулась за левую, и я ткнулся лицом в пластиковый пол.

– Так дело не пойдёт, - сказала блондинка. – Сейчас позову санитаров.

– Хорошо, - сказал я. – А я тут полежу немного.

– За папу, за маму, - Адам Петрович сидел перед девушкой, как живое воплощение голодного желудка.

Вика сидела напротив, за пластмассовым столом и не смотрела на тарелку с кашей. Её волосы потускнели и свисали вокруг овального лица. Черты лица заострились, щёки впали.

– Мне уже не хочется есть, правда.

– Виктория, если ты не будешь есть, ты умрёшь.

Она взглянула на двух охранников перед дверью. Они следили за каждым её движением. Она едва заметно улыбнулась и откинула прядь волос.