Проект "Психея"

– Ты чего, Нюсь?

– Ты…- Инна Сергеевна поджала губы. – Я что, для себя стараюсь? Я что, удовольствие получаю? Мы вообще-то общее дело делаем. Для всех, между прочим.

Черноволосый великан шумно вздохнул.

– Опять-двадцать пять. Угомонись уже.

– Что угомонись! Ты меня тоже мясником за глаза называешь?

– Ты же знаешь, что нет.

– Мы для всего человечества стараемся. Даже эти молодые неблагодарные придурки первыми бы прибежали, если бы их добровольно пригласили. Так какая разница!

– Никакой сознательности у молодёжи, - улыбнулся Доктор.

– А ну тебя! – Инна Сергеевна легла на спину и скрестила руки на груди. – Мы с тобой первыми себя в добровольцы предлагали. Так ведь не разрешили. Мы готовы пожертвовать собой ради науки. Ради будущего. А эти паршивцы ещё нос воротят.

Чаграй облапил широкой ладонью её затылок и прижал голову к своей груди. Погладил по мягким волосам.

– Прости, зайка. Не хотел тебя обидеть. Просто у нас другое воспитание. Мы можем пожертвовать собой ради других. А эти просто эгоисты. Только о себе думают. Зато, предложи им душу, тут же заграбастают обеими руками. Конфетки всем подавай, а платить никто не хочет.

– Вот, вот. Бессмертие просто так не получишь за дарма. Но ты чего рвёшься ночью?

Чаграй зевнул.

– Заколебали с этой камерой для Психеи. Почему-то всем не терпится заснять её во всей красе.

– Естественно. Сам подумай. Мы получаем большие деньги на исследования, а никто даже не видит результата наших испытаний. Неудивительно, что нам финансирование сокращают.

– Если бы только это. Аскольд дёргается.

Блондинка улыбнулась и провела ладонью по волосатой груди любовника.

– Не знала, что эта ледышка умеет нервничать.

– У него видеокамера глючит.

– И что?

– Цифровая камера.

– М-да. Это странно. И что, они полагают, это Психея разгуливает по ночам!

Чаграй сочно рассмеялся.

– Да уж. Ну, разве что мышка какая-нибудь приблудная. Могли пропустить.

– Возможно, Аскольд не напрасно волнуется. От Психеи камеры фонят, даже цифровые. Если она смотрит в камеру. Помнишь, как Мартын, тот орангутанг…

Чаграй молчал.

– Что?

– Мыши, орангутанги, собаки Льва Даниловича. Весь вопрос в том, что такое по сути своей есть человек, - медленно сказал он.
– Вот чего я не учёл.

Женщина приподнялась на локте.

– Ты о чём?

– Это же очевидно! Человек – тот же механизм. Так ведь! Биохимический компьютер, но всё равно компьютер. Поэтому Психея так легко читает программы. И человеческие и компьютерные. Почему то она их воспринимает и запечатлевает. Мы не знаем почему, но очевидно, у неё есть способность к симбиозу с разумом. Так в чём проблема! Надо просто дать ей то, что она хочет.

– Каким образом? – нахмурилась врач.

– Что касается камеры. Психея создаёт помехи для мёртвой техники, но её можно увидеть взглядом через специальные фильтры. Понимаешь, живым взглядом. Она позволяет запечатлевать себя тому же компьютеру – мозгу, но глушит механические процессы. Не можешь взломать защиту, обмани её. Нужен прибор имитирующий жизнь.

– Кажется, я поняла, - сказала Инна Сергеевна. – Нужно подключить камеру к компьютеру. Вложить программу имитирующую разум. Тогда она её воспримет без проблем, словно наблюдает разумное существо.

Чаграй вскочил и начал лихорадочно одеваться. Блондинка не пыталась удерживать его. Легла на живот, подперев ладонями подбородок. Смотрела на его волосатое сильное тело и улыбалась.

Витёк и Фазиля поднялись на лифте в жилой отсек. Девушка втянула воздух.

– День розы.

– Ты сама, как роза. Прекрасный татарский цветок.

Они подошли к двери отсека медсестры. Улыбка увяла на лицах обоих. К косяку прислонился Рюрик. Он скользнул глазами по молодому ухажёру.

– Исчезни.

Парень поджал губы.

– По какому праву! Ты знаешь кто мой отец?

Рюрик вытянул руку и щёлкнул несчастного влюблённого по носу. Из глаз ухажёра хлынули слёзы. Он схватился за крупный нос и исподлобья посмотрел на боевика. Разом протрезвел. Рюрик взглянул ему в глаза, словно уронил на голову громадный булыжник. Костлявый побледнел. Его руки, зажимающие нос задрожали, губы тоже. Он прижал руки к лицу и побежал по коридору, вихляя худыми, неуклюжими ногами. Седой в упор смотрел на медсестру. Она нервно отвернула голову.

– Что тебе надо?

– Ты знаешь, что мне надо. Надоели твои манёвры.

– Этого не будет.

– Обязательно будет. Через несколько минут.

Её лицо вспыхнуло. Она прижала руки к груди.

– Кем ты себя возомнил! Зам зама. Я всё расскажу Инне Сергеевне.

Рюрик приподнял уголок губ. Сказал медленно.

– Желание будет, твою Инну Сергеевну тоже трахну. А надо будет, и на части разберу. Я ведь тоже в своём роде хирург.

Татарка прижала руку к горлу.

– Уйди, прошу тебя.

– Бороться с неизбежным – признак глупости.

– В очередной своей книжке вычитал? Зачем ты их читаешь, в тебе ведь нет никакой мудрости! В тебе давно ничего человеческого нет.

Лифт распахнулся. Несколько учёных возвращались со смены. Они с любопытством смотрели на неё и на Рюрика. Медсестра посмотрела им в глаза, они торопливо отвели взгляд, и девушка поняла, что ей никто не поможет. И даже если здесь рядом окажется её начальница, или Чаграй, или даже сам директор, это ничего не изменит. И Фазиля стыдливо опустила голову. Проходящие вежливо поздоровались с Рюриком, и он не глядя, кивнул им в ответ. Всё это время он смотрел в её лицо. Без улыбки. Просто смотрел, и она ёжилась под этим взглядом. У неё было чувство, что за эти минуты он её уже раздел и изнасиловал на глазах у всех. И она осознала, что мужчинам никогда не понять этого чувства. Учёные прошли мимо.

– Наоборот, - сказал седой, продолжая прерванный разговор. – Я познал мудрость силы. Тебе никогда не понять этого, ты просто подручная мясника. Но ты мне нравишься. Этого достаточно.

Фазиля вскинул голову и болезненно поморщилась.

– Не для меня. Даже этот несчастный поросёнок, тупой, пьяный и ленивый позор базы пытается ухаживать, как умеет. Хочет понравиться девушке. А ты офицер, ведёшь себя как последняя свинья.

Рюрик улыбнулся одними губами.

– Значит, тебя будет трахать свинья.