Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера

Изображающие ветряную мельницу руки окрыленного мечтой снесли с приоконного столика фарфоровый заварочный чайник. Гриша вскрикнул и бросился собирать осколки:

— Что ж это такое делается! Дал клиенту чайник свой любимый, тетушкин подарок на именины, а он — разбивать вздумал! Да еще напихал в него всякой гадости!

— Что? — Очнулся от своих мыслей Арчибальд и посмотрел на распластавшегося на полу бармена, собирающего осколки любимого чайника, — это не гадость, а Клинский Бряк!

— Позвольте, — попросил Гришу Семен, и бармен неохотно отодвинулся. Семен разгреб кучу осколков и извлек из-под них несколько плоских металлических пластинок ломаной формы. Одну пластинку протянул мне.

— Только осторожно, скол очень острый, — предупредил он.

Я взял пластинку за манер сюрикена из арсенала ниндзя — большим и указательным пальцем за центр. Поверхность пластинки напоминала поверхность двухтеррабайтного черного DVD-диска для российских плееров "Сатурн" — темно-зеркальная, с расплывчатым дифракционным узором. Место же скола выделялось пронзительно черной полосой, настолько черной, что казалось — она полностью поглощает попадающий на нее свет. Семен протянул мне еще один кусочек, и я увидел, что они подходят друг к другу, как кусочки паззла. Я сложил кусочки вместе — надо же, подошли. Раздвинул их обратно… вернее, попытался это сделать. У меня ничего не вышло. Я держал в руках одну цельнолитую пластину — об ее двойственном происхождении не напоминал даже стык. Абсолютно гладкая поверхность. Семен улыбнулся, а князь Арчибальд внезапно оживился:

— Это еще не самое интересное. Я только вчера увидел одну штуку — если бы кто другой рассказал — сам ни за что бы не поверил, Смотрите! — князь взял с пола два черепка от чайника, сложил их вместе, подержал, отпустил один, потряс совмещенными осколками…

— Я как Бряк нашел, хранил его в чайнике, — заговорщицким шепотом начал объяснять князь, — так что пролежали пластинки в нем почти два дня. А вчера приспичило мне ночью за сигаретами подняться — я в темноте чайник-то и зацепил! Засветил лампочку, собрал осколки, Бряк по кусочкам сложил в тряпочку. И все, что от чайника осталось, рядом положил (Гриша всхлипнул). Разложил и думаю — жалко чайник, может как-то починить? Совместил две большие черепушки, третью приложил — вроде на чайник похоже, собрался клей искать. Встал, отпустил — а они стоят, как влитые! Ну, ёпсель-мопсель, думаю, вот тебе, Санта-Клаус, и Christmas day! Чайник от Клинского Бряка чем-то напитался, и теперь сам из кусочков собирается. Такая вот история.

Гриша тут же бросился восстанавливать чайник, а я сел за стол и начал собирать Клинский Бряк. Дело продвигалось быстро. Пока Арчибальд Галлилеевич курил у раскрытого окна, я собрал почти что всю пластину. Размером она была где-то тридцать на тридцать сантиметров. Приложив последние три кусочка, я получил нечто вроде щербатой улыбки в центре. Одного кусочка не хватало.

— Где? — спросил я, подняв Бряк перед собой и указав пальцем на отверстие. Неожиданно князь покрылся испариной.

— Н-н-не имею-с представления… может, из кармана вывалилось…

— Врет, — вынес свой вердикт Семен, но мне и так было все ясно.

— Значит, так, твое, блин, высокоблагородие, — громко сказал я и, подойдя вплотную, положил руку ему на плечо, — Мне твои легенды очень не нравятся. Главным образом из-за их недостоверности. Я предлагаю тебе альтернативу. Либо ты нам СЕЙЧАС рассказываешь все как на духу, либо мы отводим тебя в наше ВЕДОМСТВО (это слово я постарался произнести как можно зловеще), и там ты, рано или поздно, точно также все расскажешь. Но перед этим ты будешь просто мечтать о своей областной психиатрической, это я тебе гарантирую!

Князь Пржевальский позеленел (очевидно, мой психологический трюк прошел на "ура"). Он бухнулся на кушетку, прислонившись головой к стене, оклеенной серенькими дешевыми обоями, и прошептал:

— А мне это зачтется, как явка с повинной?

— Естественно. Давай с самого начала, — сказал я, доставая блокнот и карандаш.

— Я сам из Астрахани, — пустился в рассказ Пржевальский, — и о Зоне слышал только по телевизору. Да и то — только официальная хроника. В общем, существовал я спокойно. Жилплощадь сдавал постояльцам. Квартира у меня большая, а живу один — вот и сдаю две комнаты. В основном челноки всякие, кому перекантоваться в городе, пока товар закупают. А тут один странный человек позвонил по объявлению, пришел, снял обе комнаты и жил целую неделю. Молчаливый, скрытный. Почти все время у себя сидел, и изредка звонил по телефону. Через неделю пропал почти на сутки. Вернулся весь никакой, пьяный в стельку, но не буянил. Опять пил, и все приговаривал, что надо ему исчезать, что его рассекретили, и он уже не жилец. Про Зону что-то пытался рассказывать, про сталкеров, показывал мне какие-то прозрачные камешки, потом лег спать. Я утром к нему зашел — а его уже и след простыл. Вещи он свои взял, только маленькую сумку-карман в шкафу забыл. Я не утерпел, глянул, — а там те самые камушки и карта, а на ней некоторые места крестиками помечены. Я камушки поразглядывал, подумал, и решил показать одному знакомому ювелиру. Тот посмотрел, потом как-то позеленел, и спрашивает, за сколько мне их продали, я-то, типа, ему сказал, что ими со мной за сделку рассчитались. Ну, я от балды говорю — по десять штук рублей каждый. Тогда этот ювелир мой засмеялся, и говорит: "Арчибальд, хоть эти камушки к ювелирному хозяйству вовсе не относятся, настоящая их цена раз в пять выше." Начал что-то объяснять про коротковолновые передатчики, про мгновенную связь, но я ничего не понял. Спросил, купит ли он их у меня за полцены, настоящей цены, конечно. Согласился, да с каким рвением! А я дома сижу, деньги пересчитываю, и лезут мне в голову всякие разные мысли. Только гляну на карту, где крестики, и вижу я там не топографические знаки, а горы банковских билетов России, новенькие тысячерублевки в банковской упаковке. Я все вспомнил — и как надо мной коллеги смеялись, называли "человеком в футляре" за нерешительность, и как Нострадамус, сосед по палате, ну… вы знаете, в какой, говорил, что никакого успеха я в жизни не добьюсь. И такая меня злость взяла! Захотелось вот прямо сейчас доказать им! Взять и уехать к этим сталкерам, а потом вернуться богатым и опытным искателем приключений… ну, или хотя бы просто богатым. Купил внедорожник, карабин, припасов всяких, и поехал, благо, где Зона находиться, ни для кого не секрет.

— И вот прямо так легко влились в общество? — недоверчиво сощурился Семен.

— Ну, конечно, были кое-какие проблемы. Сначала меня уговаривали ходить за какой-то слизью, по сто рублей баночка. Оно мне надо? Я в первый же день начал разбираться с картой, проплутал полдня, но оказалось, что первый крестик указывает на место совсем рядом с заграждением. Я чуть не порвал куртку на колючей проволоке! Нашел то место, где крестик. Это было дерево, даже не просто древо. Натуральный баобаб! И там дупло, метрах в пяти над землей. А в дупле — целый лабаз с горами всякой чертовщины! Я выбрал, что попроще, и вернулся. Вернулся. Деньги, конечно, не как за камушки, но тоже приличные.

— Ну, естественно. Когда хабар утекает их Зоны, то увеличивается в цене в геометрической прогрессии, — заключил я.

— А в баре я объявил, что по случаю удачного дня всех угощаю, и таким образом расположил некоторых к себе. И выспросил у них, что больше всего цениться. Тогда и рассказали мне про Клинский Бряк. Через несколько дней опять пошел я к дуплу и нашел там два Бряка. Вот, собственно и все.

— Нет, не все. Где карта?

— А карту я в том же дупле спрятал.

Я повернулся к Семену.

— Слушай, по-моему, он держит нас за дураков. На кой ему надо оставлять карту в том месте, на которое она указывает?

— Ключ в сундук не закрывают! — подтвердил Гриша, любуясь восставшим из черепков чайником. Но Семен не согласился.

— Это, конечно, странно, но князь говорит абсолютно искренне.

— Искренне. Искренне! — заволновался Арчибальд — я вам все как на духу выложил — страшно мне стало, опасно это, не по мне. Завязать я решил, и карту я специально оставил, чтобы соблазна не возникло, а без карты баобаб и не найти, он хоть и велик, но место там запутанное…

— Место, говоришь, запутанное, — я снова взял в руки пластину Клинского Бряка с отсутствующим осколком, — значит, говоришь, кусочки тянутся друг к другу…

Пржевальский сглотнул и закивал, а мне действительно показалось, будто меня тянет влево. Я сделал шаг, и вдруг ясно понял, куда идти. Положил Бряк на стол — наваждение пропало.

— Вот так-то, гражданин товарищ князь. Видим, как вы завязали. Советую некоторое время посидеть тут и не высовываться. Григорий, давайте опросим третьего постояльца, и мне нужно будет наведаться к шефу.

Глава 4. Маэстро Воланд.

Бармен Гриша проводил нас к соседней двери.

— Тут живет Критик, его так все называют. Скандальная личность. Я думаю, что уж он-то в чем-нибудь да замешан.

— Не будем делать опрометчивых высказываний, — сказал я. Семен постучал. Ответа не последовало.

— Может, его нету?

— Как же нет, я видел, как он заходил к себе, когда мы шли к Пржевальскому, — ответил Гриша и почему-то обиделся.

— А обратно никто не выходил, я все время поглядывал в коридор, — добавил Семен.