Проект «Валькирия»

– Этическая сторона этого дела…

– Чушь собачья! – фыркнул Спектер. – Четверть часа назад вы сами огласили мне смертный приговор, просмотрев анализы. Считаете, что жизнь убийцы, приговоренного к смерти судом, дороже жизни такого человека, как я?

– Сложный вопрос, – решившись, ответил Дуглас. – Я вообще против смертной казни. Будь моя воля, я бы постарался избежать любого вида смерти. Кроме старости, конечно.

– Вот как? А если бы выбор встал между жизнью преступницы и жизнью вашей жены? Будь у вас возможность провести такую операцию тогда, что бы вы выбрали?

– Это удар ниже пояса, – растерянно проворчал Дуглас.

– Нет, профессор. Это жестокая правда жизни, – грустно усмехнулся Спектер. – Окажись вы перед таким выбором, и в исходе дела я даже не сомневаюсь. Да, я вполне допускаю, что потом вы довели бы себя до суицида, мучаясь чувством вины, но жизнь вашей жен, была бы спасена. В нынешней же ситуации я стою перед таким же выбором. Спастись, забыв про этику и мораль, или умереть, побоявшись переступить через все эти химеры.

А теперь давайте попробуем разобраться. На одной чаше весов жизнь преступника, приговоренного к смерти за тяжкие преступления. Его жизнь, так или иначе, окончена. Этот приговор вынесен не мной, и в чем именно заключается его вина, мне не интересно. Точно я знаю только одно. Он действительно виновен. Этот вопрос сомнению не подлежит. Я не убийца и не хочу использовать того, кто оказался просто оболганным. Мои люди тщательно проверили все пункты обвинения и провели свое расследование. Скажу больше, я регулярно тренирую своих юристов, отправляя их расследовать громкие дела. Именно так в моем окружении оказался Расти.

На другой чаше тех весов я. Человек, создавший государство в государстве. Сумевший спасти сотни людей от ложных обвинений, обеспечивший работой десятки тысяч и обеспечивающий их семьи не только высоким жалованьем, но и корпоративным социальным пакетом. В него входят детские сады, школы, три колледжа, преподавателям которых тоже плачу я. Даже вы, мистер Дуглас, получаете жалованье, в три раза превосходящее плату в любом другом подобном заведении. Вы готовы все это отменить? Готовы обездолить тысячи людей, вся вина которых заключается лишь в том, что они работают на меня?

– С чего вы взяли, что он будут обездолены? – упрямо набычившись, спросил профессор.

– Я это знаю. Наследников у меня нет, и как бы я ни составлял завещание, оно будет оспорено в суде, корпорацию раздробят на части, а эти части продадут с аукционов. Это обычная практика, и вы это знаете. А судьбы людей, при таких раскладах, никому не интересны. Их просто выбросят на улицу, вынудив покинуть дома, построенные моей корпорацией для своих работников, и превратят мой планетоид в очередной курортный бордель, из которого можно выкачивать огромные деньги. Скажу больше, такие предложения мне поступают до сих пор. Но пока я жив, этот планетоид мой дом. Моя вотчина, где нет преступности, продажных политиков, равнодушных судов и тому подобных прелестей современного мира. А теперь спросите себя, стоит ваша спокойная совесть десятков тысяч загубленных судеб?

– Вы не можете ставить вопрос таким образом…

– Могу. Больше того. Вопрос стоит именно так. И не по моей воле, а по воле судьбы. Судьба, рок, фатум, выбирайте сами. Вы можете отказаться. Что с вами будет? Скажу откровенно, не знаю. Думаю, работать в науке вы больше не будете. И не потому, что я так хочу. Вы осмелились пойти против правительственных чиновников, отказавшись передать им данные, над которыми работали все это время. Так что мне ничего не придется делать. Они все сделают сами. Согласитесь, и ваша жизнь не изменится. Больше того, вся эта база будет отдана для ваших изысканий. Вы сможете подобрать персонал по своему усмотрению и делать все, что вам заблагорассудится. Естественно, все ваши находки и открытия будут принадлежать мне, но это уже частности. Главное, что здесь вы будете в полной безопасности и сможете, наконец, осуществить свою мечту. Если помните, я обещал вам полный карт-бланш в ваших личных изысканиях.

– Я должен подписать договор кровью? – сумел пошутить Дуглас.

– Я не покупаю вашу душу. Я хочу купить ваш разум, – улыбнулся в ответ Спектер. – Я далеко не идеальный хозяин, но поверьте, я один из немногих, кто умеет ценить не только деньги, но и людей, находящихся рядом. Люди, вот мое главное богатство.

– Черт! Вы умеете убеждать, – растерянно проворчал Дуглас.

– Вы умный человек, профессор, и я понимаю ваши терзания. Но поверьте, на этот раз все будет предельно честно. Все, что я сказал о доноре, правда. Как правдой является и то, что обо всем произошедшем будут знать только несколько человек. Я даже могу их перечислить.

– Я, вы, Расти, а кто еще? – не сдержал любопытства профессор.

– Айвен, Салли и Михаил, – добавил Спектер.

– А Михаила так необходимо во все посвящать? – задумчиво поинтересовался Дуглас.

– Вы ему не доверяете? – удивился инвалид.

– Откровенно говоря, да. Наверное, это срабатывает стереотип, но он русский, да еще и военный. Наверняка шпион.

– Профессор… – Спектер расхохотался так, что едва не вывалился из кресла. – Вы меня убили! А ничего, что этот шпион рисковал жизнью, спасая всех обитателей базы от смерти и пиратского рабства?

– М-да, как-то не подумал, – растерянно усмехнулся Дуглас, разведя руками.

– Запомните, профессор. Всех шпионов, которые есть на этой базе, мы с Расти знаем в лицо.

– Как это может быть?!

– Помните, в самом начале вашей деятельности в моей корпорации из вас пытались выбить нужную информацию, перехватив в одном из темных уголков базы? Тогда Расти появился очень вовремя и выдернул вашу тушку буквально из рук у того человека.

– Было такое, – нахмурившись, кивнул Дуглас.

– Это была наша операция. Мы решили выбить самых наглых противников и сделали из вас живца. Теперь на базе остались самые осторожные и самые слабые противники. Но они, к сожалению, есть. А значит, без помощи Михаила нам не обойтись. К тому же должен отдать должное его умению размышлять логически и анализировать ситуацию, он из нескольких случайно оброненных фраз сумел сделать правильный вывод и теперь в курсе всех событий.

– И какая же роль отведена ему в данной операции? – не удержался Дуглас от сарказма. – Надеюсь, не моего ассистента?

– Бог с вами, профессор. Если он и сможет провести такую операцию, то только при помощи десантного кинжала, – рассмеялся Спектер. – Нет. Он будет заниматься тем, что умеет лучше всего. Обеспечивать безопасность всего этого уровня. С той минуты, как вы введете меня в анабиоз, и до того момента, пока я не встану из реанимационного танка, этот уровень будет закрыт для любого посещения. Ни выйти, ни войти будет невозможно.

– Но это история не одного дня. Как будем жить мы? – не понял профессор.

– На этом уровне есть все необходимое для проживания сорока человек в течение трех стандартных месяцев. Даже автономное снабжение воздухом. Так что поесть, поспать, принять душ и сходить в туалет вы сможете, не покидая этих коридоров.

– Это так необходимо? – помолчав, задумчиво спросил Дуглас.

– Что именно? – чуть скривившись, уточнил Спектер.

– Изоляция. Лично для меня это будет пустой тратой времени. Пока вы будете находиться в реанимационном танке, я вполне успею провести несколько тестов моего препарата.