Проект «Веспасий»

– Вряд ли, – усомнился Глеб. – Скорее всего, об этом никто не знает за пределами базы. Представь, Трамп, проиграв выборы, покупает тело двойника Байдена и вселяется в него, настоящего ликвидируют… Четыре года правит Штатами от демократов!

– Трамп и так выиграет, – напророчествовал Генрих. – Через 370 лет узнаем. Но ты прав. И так столько фейков в Сети про двойников Путина. Хотя… Раз в одном месте изобрели, со временем и в других догадаются. Вернёмся, а все богатые тёлки выглядят на восемнадцать, фигура девяносто-шестьдесят-девяносто, ноги от ушей, сиськи-губы-жопы…

– А ты – дедунчик с одной ногой и несколькими миллионами деревянных? Нужен ты долларовым миллионершам с сиськами-письками! Я вот к своей Зине вернусь. Надеюсь – дождётся. Из Чечни, Сирии и Донбасса ждала.

Генрих засопел. Из-под капюшона выглядывал только его острый нос. Куцые усы и бородка, прикрывавшие нижнюю часть лица, утонули в тени, как и глаза. Малый рост и худоба придали ему вид юноши-недомерка.

Глеб, по легенде сменивший имя на похожее английское, выглядел солиднее и чуть старше. Длинная борода, берущая начало на впалых щеках, и яркие голубые глаза делали его похожим на религиозного аскета, что довёл себя до анорексии умерщвлением плоти.

Правда, разговоры они вели отнюдь не благочестивого характера, нимало не опасаясь, что кто-то поймёт русский язык, каким он станет лет через триста.

И про двойников зубоскалили, просто чтоб занять время. Осокин объяснил, что невозможно их соорудить в настоящем. А покупка нового тела, но в прошлом, когда связан ограничениями – не дай Бог запустишь эффект бабочки, вряд ли привлекательна для многих. Хотя… Поменять больное, старое, умирающее тело на молодое, пусть живущее в шестидесятые годы, и тихо-мирно коптить ещё несколько десятилетий – вполне себе вариант.

Когда солнце миновало зенит, майор жестом приказал остановиться.

– Что-то слышишь?

– Нет… Но вроде запах дыма… Ветер оттуда. Идём! На вторую ночь в лесу я не подписывался.

Скоро и Генрих учуял. Наверно, топилась баня.

Через четверть часа вышли к хутору. Баня действительно готовилась к употреблению – из низкого бревенчатого домика на отшибе валил дым. Курилась труба и в центральном усадебном доме. К аромату дыма добавился целый букет: навоза, какой-то кислятины, через них пробивался дух чего-то готовящегося съестного, отчего журчание в чреве зазвучало с новой силой. Специалисты по выживанию, но всё же люди XXI века, Глеб и Генрих привыкли к трёхразовому питанию, в средневековой Речи Посполитой необязательному.

По мере приближения залаял пёс. Предупреждённый им, к путникам обернулся хозяин в зимнем кафтане и бесформенной мягкой шапке, что-то мастеривший во дворе. Выглядел мужик-мужиком, но носил саблю в ножнах, наверно – здорово мешающую в повседневных делах.

– Шляхтич, – догадался Генрих. – Худородный.

– Не самый тяжёлый случай. Какую-то недвижимость да лошадёнку имеет. Почтительнее с ним. Любой голодранец тут шашкой умеет махать. Слово поперёк, и будешь смотреть на себя снизу вверх со снега, симпатичный, но безголовый.

А если напасть первыми?

Начальник отдела спецподготовки майор Евстафьев предупреждал: опасно. Мироздание не допустит существенного вмешательства в историю. Вдруг род хуторянина не угаснет, кому-то из его потомков дано свершить нечто заметное. Тогда есть шанс, что на стороне местного окажется невероятное везение, он сумеет уклониться от любых неотразимых ударов, атакующие, наоборот, начнут путаться в собственных ногах.

Правда, все доводы Евстафьева больше основаны на теоретических выкладках, опыт путешествий в прошлое исчезающее мал, а советы майора не спасли Кирилла.

Лейтенант, кстати, получил несколько более солидную внешность и не такое субтильное телосложение. Всё же материализация одного темпонавта менее затратна, чем пары. Фото предшественника в местном обличии Глеб и Генрих выучили до последней мелкой чёрточки.

– Витаю пана! Благослови тебя Господи.

– Кто вы есть?

– Брат Генрих и брат Глен, – принялся отвечать майор.

– Ангельцы? – строго переспросил абориген.

– Так! С заокеанской ангельской колонии.

– Богоотступники? Еретики?

– Добрые католики, пан.

Старобелорусский язык литвинского шляхтича оба едва понимали. Наверно, и он их – с трудом. Возможно, помогла бы латынь, вот только два россиянина успели заучить лишь «Отче наш» до In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti. Оставалось уповать, что местный землевладелец сделает вывод в духе Михаила Задорнова: американцы – они тупые, и примет обоих как есть.

Правда, сомневаться в благоразумии собеседников шляхтича заставило другое – избранный маршрут. Братья во Христе прибыли в Литву якобы морем, а из Ковно отправились в Полоцк не через Вильню, а приняли на Городен (Гродно). И, естественно, заблудились.

– Так… Городен близко.

Приглашения отдохнуть, согреться и разделить трапезу не последовало, на что намекнул Генрих, пообещав, что они с братьями будут возносить молитвы за здоровье пана и его семьи. Расставаться с деньгами не хотелось. Да и были наслышаны, что в средневековые времена монахи путешествовали, получая кров и питание на халяву, Христа ради.

Шляхтич, а звали его на польский манер паном Станиславом, без охоты повёл непрошенных гостей в дом, сам вернулся во двор.

Это была обширная изба, вместившая многочисленную семью, жарко протопленная. «Пилигримы» поклонились образам, перекрестившись на католический манер. Вряд ли здесь слышали про кальвинистов, в любом случае не стоило рисковать и призывать себе на голову обвинения в протестантской ереси. В центре «Веспасий» убеждали, что мелкая бедная шляхта и крестьянство, а на востоке – и середняки, чаще исповедуют униатство, относясь лояльно к католикам. С другой стороны, хуторяне вряд ли знают все тонкости католического обряда. Тем более, в заокеанском толковании.

По крайней мере, на это надеялись путешественники и не угадали. Суровый дед, как оказалось – отец пана Станислава, учинил настоящий допрос о догматах веры и ритуалах, незнание тонкостей местного языка считал не оправданием, а уловкой, и уже через четверть часа сердито стучал палкой по доскам пола, требуя изгнать «нехристей».

– Был тут один такой, понимаешь… Аккурат после Рождества. Тоже не мычал, не телился. Вот повадилось диавольское отродье по нашу душу!

– Значит, Кирилл миновал хутор, – шепнул Глеб по-английски. Генрих кивнул.

Услышав иностранную речь, старик, не потерявший остроту слуха, окончательно слетел с резьбы, уверовав, что перед ним – колдуны, накладывающие чары и проклятья.

Ситуацию попробовала разрядить супруга шляхтича, призывавшая его утихомирить свёкра. Странники, да ещё божьи люди, как их не покормить-согреть?

Станислав, вернувшийся с холода, решил вопрос компромиссно. За общий стол не усадил, но и не вытурил взашей, чем опрокинул на себя отцовский гнев.

Путники, сидящие вдоль длинной лавки, получили по глиняной миске с супом-ботвиньей на квасе, на запивку – тот же квас. Плюс ломоть жёсткого, но душистого ржаного хлеба. Прочли кусок из «Отче наш» на латыни и, стараясь не давиться большими кусками, с аппетитом поели.