Проект-Z

То, что это клиника, точнее те самые «Ясли», Лоун уже не сомневался.

Инспектора провели через весь зал в дальний угол, к столу за которым уже сидели три фербийца. По пути Салис бросил взгляд на трапезу заключенных.

Ничего особенного она из себя не представляла. Рисовая каша на молоке и стакан какао. Двое пациентов из-за чего-то повздорили. Санитар, стоявший, у дверей столовой быстро подошел к ним и ласково предупредил:

— Сейчас салькатек вколю.

Психи вздрогнули, опустились на стулья и, как ни в чем не бывало, принялись сосредоточенно поедать кашку. Салис слышал, что салькатек в психиатрии часто применяется как наказание. Сначала он действует расслабляюще, снимает агрессию, а когда «приход» отпускает, начинается жуткая ломка костей.

Да такая, что хочется на стену залезть.

Салиса подвели к столу. Здесь меню было совсем другим. Очевидно за этим столом сидели не настоящие сумасшедшие, а «объекты».

— Доброе утро, — хмуро поздоровался инспектор, опускаясь на предложенный ему санитаром стул.

Никто из сидящих, как будто бы не заметил его. Все продолжили сосредоточенно пережевывать жареную яичницу с ветчиной и запивать ее апельсиновым соком.

Салис был голоден и поэтому решил подкрепиться. Если бы хотели отравить, то просто бы связали и вкололи без лишних реверансов. Доктор Экхарт имеет дар объяснять положение вещей.

После завтрака Салис почувствовал себя гораздо лучше. Головная боль почти исчезла. Лоуна не отправили в камеру, как говорил доктор, а сразу же повели на тестирование.

Инспектор присматривался. Коридоры, по которым его водили, ничем не отличались от обычных больничных. Напротив выхода с лестницы был грузовой лифт, вправо и влево уходили два крыла. По коридорам тянулась зеленая ковровая дорожка, по правую и левую руку располагались кабинеты.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Салису санитар, когда они поднялись на второй этаж и показал рукой на левое крыло.

Дверь кабинета с номером восемнадцать была чуть приоткрыта. Санитар подвел Салиса к соседней, с номером двадцать.

— Присаживайтесь, — сказал санитар и постучав открыл дверь с номером восемнадцать.

Салис изображая послушного мальчика присел на один из стульев. Санитар зашел в кабинет. Из неплотно закрытой двери доносились обрывки разговора.

Инспектор прислушался.

— Вколи ему за полчаса до сеанса две-три десятых грамма барбамила или ноль двадцать пять ноксирона…

Лоун слышал названия этих препаратов на встрече в парке, они используются при подготовке объекта к гипнозу. Значит его привели на проверку… сейчас они проверят его реакцию, рассчитают параметры и привет. Инспектор Салис — дежурный по отряду зомби.

«Нет, сразу они кодировать не будут, это точно, — успокаивал себя Лоун.

— Для начала им нужно узнать реакцию на различные внешние раздражители.

Так они ее получат. При поверхностном гипнозе фербиец может сопротивляться внушению, а о том, что он вошел в гипнотический транс узнают по ровному спокойному дыханию, расслабленным чертам лица, по отсутствию реакции на окружающий мир. В общем-то пару пустяков».

Дверь открылась и из нее вышел санитар.

— Прошу вас.

Салис поднялся и прошел в распахнутую дверь.

Навстречу пациенту из-за стола поднялся доктор Экхарт. Окна в кабинете были зашторены, свет погашен. Лишь на столе хозяина кабинета горела лампа.

— Выглядите бодрячком, — сказал Экхарт. — Раздевайтесь по пояс и присаживайтесь.

Доктор развернулся в пол-оборота и показал рукой на кресло, по формам напоминающее стоматологическое. Салису ничего не оставалось, как подчиниться.

Он сел в кресло доктор надел на его голову шапочку из сплетения десятка проводов, прикрепил ко лбу, вискам, сердцу и шее контакты на присосках, смазанных специальной мазью. После этих нехитрых, и, судя по всему, часто проделываемых манипуляций, доктор чем-то хрустнул за спинкой кресла и пациент переместился в полулежачее положение.

— Расслабьтесь, — сказал Экхард и, широко улыбнувшись, добавил. — Подумайте о чем-нибудь большом и теплом.

Салис любил скорее умеренное, нежели большое, но к предстоящей процедуре приготовился. Доктор Экхарт очень тихим голосом начал вещать.

— Вам очень хорошо, вы чувствуете себя прекрасно, вашим ногам тепло.

Вас ничего не беспокоит. Вы слушаете только мой голос. Сейчас вы лежите в шезлонге, на берегу моря и смотрите на великолепный закат. Море спокойно и красное солнце словно тонет в голубой глади.

«Ну, вот и началось, — подумал Салис и вспомнил кусок архивного видеофильма о войнах Земли. Двадцатый век. Косово. Мать с ребенком бежит по опустевшим улицам города, а позади нее взрывается дом и смесь пыли и дыма заволакивает все прилегающее пространство. За кадром голос госсекретаря чувственно говорит о том, что объединенные силы НАТО приняли решение о гуманитарной миссии народам Югославии, и пообещал защитить от геноцида. В следующую секунду в мозгу инспектора всплыло шоссе с идущей по нему колонной из автобусов, грузовиков и тракторов с тележками, набитыми крестьянами. Два самолета делают разворот, выпускают несколько ракет и один из них дает длинную очередь из скорострельной пушки. За кадром премьер-министр Великобритании призывает мировое сообщество помочь албанскому народу. Два автобуса взрываются.

Колонна останавливается, беженцы бросаются в россыпную. На обочине дороги старый серб, стоя на коленях, рыдает над трупами ребенка и молодой женщины.

Вдруг серб разгибается, все еще стоя на коленях, вскидывает кверху руки с жатыми кулаками и кричит небесам: Русский, С-300!» Доктор Экхарт смотрит на показание приборов и поднимает брови домиком.

Его явно что-то озадачило.

— Вы хотите отправить открытку друзьям, — говорит доктор и подсовывает Салису кусок картона и карандаш. — Напишите им пожелание здоровья, что вы их всех ждете здесь, на побережье.

Инспектор помнил из рассказа в парке, что чтобы проверить в гипнозе ли пациент или симулирует, ему предлагают вести себя вполне нормально. При измененном состоянии сознания убедительно проделать это невозможно. Что это значит в буквальном смысле Салис не понял. Но другого выхода не было, нужно было что-то сделать. Он взял картон, карандаш и начал писать. Его рука вывела лишь «Дорогой Монлис…» и сорвалась в неразборчивую синусоиду.

— Потом напишу, — сказал Салис. — Сейчас не хочется. Такой закат не часто увидишь.

Доктор удовлетворительно качнул головой, допуская некоторые индивидуальные отклонения у пациента, щелкнул в стойке тумблером, нажал пару кнопок и продолжил тестирование. Позже, он внушит Салису, что перед пробуждением тот увидит яркий сон, но как только сновидение появится, пациент незамедлительно проснется. Инспектор хорошо запомнит этот сон, а все, что было до того наоборот забудет.

Проснувшись утром, Монлис умылся, почистил зубы и второпях, чтобы не опоздать на работу, приготовил завтрак. Уже доедая второй бутерброд с алгонским сыром и допивая кофе он вдруг вспомнил, что на работу ему сегодня ехать вовсе незачем. Сидя с почти съеденным бутербродом в одной руке и недопитой чашкой кофе в другой, Монлис никак не мог сообразить, чем же ему заняться.