Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней

— Да, — сказал Фарнбах. — Моя фамилия Буш. Вильгельм Буш. Я коммивояжер. Надеюсь, это не вызывает у вас беспокойства, инспектор?

— О нет, отнюдь, — они миновали каменную арку. — Можете не волноваться. Наше общение носит совершенно неофициальный характер.

Они повернули направо и бок о бок двинулись по выщербленной кладке дороги. Улыбнувшись Фарнбах сказал:

— Даже совершенно невинный человек испытывает какое-то смущение, когда его хлопает по плечу инспектор-детектив.

— Наверно, так и есть, — согласился Лофквист. — Прошу прощения, если я обеспокоил вас. Просто мне приходится присматриваться ко всем иностранцам. К немцам в особенности. И встречаясь с ними… я получаю удовольствие от разговора. Что вы продаете, герр Буш?

— Шахтное оборудование.

— Вот как?

— Я представляю в Швеции фирму «Оренштейн и Копель» из Любека.

— Не могу утверждать, что слышал о ней.

— Она достаточно известна в своей области деятельности, — поведал Фарнбах. — Я работаю на них вот уже четырнадцать лет. — Он глянул на детектива, что шел слева от него. Чуть вздернутый кончик носа и четкая линия подбородка напомнили ему о капитане, под командой которого он когда-то служил в СС: тот тоже начинал допросы с небрежных безобидных слов, что, мол, не стоит беспокоиться; совершенно неофициально. Потом уже шли обвинения, настойчивые вопросы, пытки.

— Оттуда вы и приехали? — спросил Лофквист. — Из Любека?

— Нет. По сути, я родом из Дортмундта и живу сейчас в Рейнфельде, который рядом с Любеком. То есть, когда я не в Швеции, так точнее. У меня квартира в Стокгольме.

Как много, подумал Фарнбах, известно этому сукину сыну и, ради Бога, что он вынюхивает? Неужели вся операция провалилась? Неужели Гессен, Клейст и все прочие сейчас находятся в таком же положении или же только ему не повезло?

— Повернем здесь, — показывая на лесную тропинку справа от них, сказал детектив. — Она ведет к самому лучшему пункту обзора.

В сгущающейся тьме они двинулись по склону холма по узкой тропке. Фарнбах расстегнул верхнюю пуговицу пальто, чтобы мгновенно выхватить револьвер, если дела пойдут хуже некуда.

— Я сам некоторое время провел в Германии, — сказал Лофквист. — Плыл на пароходе в Любек.

Он перешел на немецкий; говорил он на нем безукоризненно. Сбитый с толку Фарнбах подумал, что, может быть, в самом деле нет оснований для тревоги; почему бы не допустить, что Ларе Леннарт Лофквист всего лишь решил попрактиковаться в немецком? Но вряд ли стоило на это рассчитывать. Он сказал:

— Вы отлично говорите по-немецки. Поэтому вы и ищете уроженцев Германии, чтобы получить возможность попрактиковаться?

— Я говорю не со всеми немцами, — возразил Лофквист. и в голосе его слышалось сдерживаемое веселье.

— Только с бывшими капралами, которые прибавили в весе и называют себя «Буш» вместо «Фарнштейн».

Остановившись, Фарнбах уставился на него.

Улыбаясь, Лофквист снял шляпу; глядя на спутника, он отодвинулся чуть в сторону, чтобы оказаться на свету — смеясь, он повернулся лидом к Фарнбаху и сделал вид, что указательным пальцем поправляет несуществующие усы.

Фарнбах был изумлен.

— О, Господи, — выдохнул он. — Только секунду назад я думал о вас. Не могу представить… о, Господи! Капитан Хартунг!

Они с энтузиазмом обменялись рукопожатием, капитан радЬстно обнял Фарнбаха и хлопнул его по спине; затем, снова надвинув шляпу, он положил обе руки Фарнбаху на плечи и, улыбаясь всмотрелся в него.

— Какая радость видеть перед собой одно из знакомых лиц, — воскликнул он. — У меня прямо слезы к глазам подступают, черт побери!

— Но… но как это может быть? — с трудом приходя в себя от изумления, спросил Фарнбах. — Я… я просто потрясен!

Капитан расхохотался.

— Если вы можете быть Бушем, — сказал он, — почему бы мне не быть Лофквистом? Господи, да я и говорить стал с акцентом. Вы только послушайте меня; я самый доподлинный гребаный швед!

— И вы в самом деле детектив?

— С головы до ног.

— Господи, ну и напугали вы меня, сэр.

Капитан с сочувствием кивнул, потрепав Фарнбаха по плечу.

— Да, мы все еще боимся, что топор может обрушиться нам на головы, а, Фарнбах? Даже после всех этих лет. Поэтому я и не спускаю глаз с иностранцев. Порой мне снится, что я стою перед трибуналом!

— Просто я не могу поверить, что это вы! — все еще не в силах придти в себя, сказал Фарнбах. — Не помню, чтобы я когда-либо был так удивлен!

Они продолжали двигаться по тропинке.

— Я никогда не забываю ни лиц, ни имен, — капитан положил руку Фарнбаху на плечо. — Я обратил на вас внимание, еще когда вы стояли около своей машины на бензозаправке у Крондиксваген. Это капрал Фарнштейн в элегантном пальто, сказал я себе. И могу биться об заклад на сто крон.

— Фарнбах, сэр, а не «штейн».

— Вот как? Пусть будет так. Прошло тридцать лет, а я помню всех, кем командовал. Конечно, я должен был быть абсолютно уверен прежде, чем заговорить. Вас выдал голос, он совершенно не изменился. Да и бросьте это «сэр», идет? Должен признаться, что чертовски приятно снова слышать вас.

— Ради Бога, какими ветрами вас сюда занесло? — спросил Фарнбах. — И к тому же детективом… и все такое!

— История достаточно обыкновенная, — сказал капитан, снимая руку с плеча Фарнбаха. — Моя сестра была замужем за шведом, и они жили на ферме под Сконе. Меня взяли в плен, но я бежал из лагеря и на судне добрался из Любека до Треллеборга — об этом плавании я и упоминал — и спрятался у них. Он принял меня не особенно ласково. Ларе Леннарт Лофквист. Чистый с.с., сукин сын; он просто ужасно обращался с бедной Эри. Примерно через год мы с ним жутко поругались и я прикончил его, конечно, случайно. Ну, мне оставалось лишь поглубже закопать его и занять его место! Физически мы походили друг на друга, так что мне подошли его бумаги, да и Эри была только рада избавиться от него. Если появлялся кто-то из тех, кто его знал, я заматывал бинтами физиономию, а Эри всем говорила, что взорвалась керосиновая лампа и мне теперь трудно говорить. Через пару месяцев мы продали ферму и перебрались севернее. Сначала в Сундсвалл, где работали на консервном заводе, что было ужасно, а через три года сюда, в Сторлиен, где оказалась вакансия в полиции и работа для Эри в магазине. Вот так все и получилось. Мне нравится работа в полиции, да и что может быть лучше, чтобы держать все под контролем, если кто-то начнет вынюхивать тебя? Рев, который вы слышите, и есть водопад; он как раз за поворотом. Ну, а как с вами, Фарнштейн? То есть, Фарнбах! Как вы стали герром Бушем, странствующим коммивояжером? Да это ваше пальто, наверно, стоит больше, чем я зарабатываю за год!

— Я не «герр Буш», — мрачно сказал Фарнбах. — Я «сеньор Пас» из Порто-Аллегре, из Бразилии. Буш — это прикрытие. Я здесь по заданию Объединения Друзей, и мне предстоит совершенно идиотская работа.

Теперь настала очередь капитана застыть на месте и удивленно воззриться на своего спутника.

— Вы хотите сказать… это реально? Что Объединение существует? И это не… не газетные утки?

— Оно в самом деле есть, и все в порядке, — заверил его Фарнбах. — Они помогли мне обосноваться там, нашли хорошую работу…

— И теперь они здесь? В Швеции?

— Теперь здесь я и только я; они же по-прежнему там и вместе с доктором Менгеле трудятся над «воплощением в жизнь цели арийской расы». Во всяком случае, так мне. было сказано.

— Но… но это же просто потрясающе, Фарнштейн! Господи, да это же самая восхитительная новость, которую… С нами не покончено! Нас не одолеть! Так что же делается? Вы мне можете рассказать? Неужели это будет нарушением приказа, если вы что-то расскажете офицеру СС?

— Да имел я эти приказы, меня уже мутит от них, — сказал Фарнбах. Несколько мгновений он смотрел на изумленного капитана, а потом сказал: