Профессионалы

Теперь – правильно. Теперь – хорошо. Теперь всё будет правильно и хорошо. И пусть горят синим пламенем небоскрёбы-лоу, пусть рушатся высотки-стелы и осыпаются к фундаментам супермаркеты. Пусть плавятся моноциклетные желоба и падают железным дождём на бараки гетто, пусть взрываются катапульты космопорта, и закипает реки канализации!

Пусть!

Пусть!

Пусть!

Юрико идёт через огонь, Юрико спешит сквозь пожар. Она прижала зооморфа к сломанной шее. Да, Степашке не нравятся тёплые ладошки хозяйки, он предпочёл бы…

А впрочем, Юрико без разницы нынешние потребности питомца – он приведёт её к Акире и, заодно, послужит – надёжным? да, надёжным! – корсетом. Остальное – потом. С заморочками и рефлексиями разберёмся позже.

После битвы.

Вот только дышать нечем. Раскалённый воздух обжигает лёгкие, да и мало в этом воздухе кислорода, ой, как мало. И чаще бы ротик открывать, но! – обжигает! – не лёгкие, парующий ливер пирожка!

С ума сойти! – Юрико теперь вроде великого принца-героя Ямато-такэру, или даже драконоборца Сусаноо-но Микото, бога грома и бурь! Ей бы в руки ещё магический жезл-конгосё. Или Кусанаги-но-Цуруги, «Меч, срезающий траву».

Юрико идёт сквозь дым и пламя, и волосы её тлеют, её волосы – черный огонь.

51. МАРЬЯЧИ

– Ещё?

– Спасибо. Накапайте, пожалуйста.

Воздух пахнет гарью. Даже здесь, под землёй. А наверху вообще ад – бушуют пожары. Западная окраина Вавилона полыхает нефтяными факелами: кто-то шибко умный убил снайпера-профессионала, прежде чем тот успел нейтрализовать активированного феникса, вошедшего в подожженное бунтующими ублюдками нефтехранилище.

Будда, куда катится этот мир?!

Venit summa dies et ineluctabile tempus…

За что, Будда?!

Сыро, тепло, мокрицы… – хорошее место, приятное, располагающая обстановка, темно опять же. А если шибко надо, можно и татуировками подсветить…

Ничего, всё образуется, – Джамал пьёт дрянной молдавский бренди из ржавой консервной банки «Килька Чукча-рыбак». Стрелок и Сильвия прячутся в подвале опустевшей двадцатиэтажки на улице Мира. Наверху, на уровне асфальта беснуются клоны: жгут Вавилон, уничтожают здания, профессионалов убивают.

Любителей тоже.

Всё это безумие почему-то напоминает Джамалу новогодний карнавал и танцы под музыку марьячи. Когда разгулявшаяся не на шутку толпа начинает крушить магазины и ломать светофоры. Какой же праздник без разбитых витрин, разграбленных ларьков, сожжённых церквей?!.. – без весёлого вандализма удовольствие не то, и неполноценно ощущение безграничного счастья…

Ничего, ещё посмотрим!.. – Джамал выплёскивает остатки бренди в рот. – Посмотрим кто кого!

– Ещё? – интересуется пожилой мужчина, кажется, он представился как Джино Паскаль, главврач профсоюзной поликлиники.

– Спасибо. – Кивает Джамал. – Накапайте, пожалуйста.

Они пьют вдвоём. Сильвия никогда не любила спиртные напитки. Она может выпить пару кружечек пива, закусывая креветками. Но хлебать из консервной банки бренди – это не её метод. Иноходец, пробежавший под перекрёстным огнём автоматического оружия пол-Вавилона, от выпивки отказался, мол, не положено, гаишники заставят дыхнуть – права отберут и лицензию.

Слава Будде, когда вспыхнули небоскрёбы, иноходец заметил надпись на ближайшем здании – «Бомбоубежище». И ворота портала оказались не заперты – повезло.

Ещё в подвале присутствуют две маразматичные старушенции. Бренди употреблять не хотят – глушат мутный самогон да подначивают молодого калеку, обкурившегося ядрёной марихуаны. Парня знатно колбасит: то цветут, то гаснут бессистемными красно-сине-зелёными линиями профсоюзные татухи инженерных войск. Джамала завораживают хаотичные, деформированные не то узоры, не то орнаменты. Татуировки калеки-сапёра, похоже, активированы на поиск. Да-а, парень, м-мать, под изрядным кайфом – обдолбился до полной потери соображения.

– Ещё? – доктор нашёл в убежище стратегический запас выпивки. Жратву, как ни прискорбно, обнаружить не удалось.

– Да, пожалуй. – Джамал не отказывается.

Тепло растекается от желудка Джамала к конечностям. Совсем недавно, накануне беспорядков появились легенда о том, что скоро, очень скоро родятся двое мальчиков – и одного из них назовут Бэтменом, а второго – Суперменом. И когда-нибудь они вырастут, очень скоро вырастут…

И станут настоящими профессионалами!

…и тогда…

…по-другому…

…этим тварям – за всё!!..

…люб-бителям…

Эпилог

Когда прогремели взрывы, и рухнули первые небоскрёбы, и запылали жилые кварталы – ты понял, что идти тебе некуда.

Никто тебя не ждёт. Ты – убийца, беглец. Ты должен уйти и не должен возвращаться.

Пас руками, и ещё, ещё, и ещё – окружности, эллипсоиды – траектория пальцев и ладоней.

Татуировки зудят – легонечко, ненавязчиво.

Сигаретку в зубы. Зажигалкой клацнуть – добыть огонь. Горит, и ладно, и хорошо. В смысле, хорошо горит, добротно пылает – город. Любимый мегаполис грозиться выжечь небеса газовым трубопроводом и дизтолпливом заправок. Искрами многоэтажек город летит к облакам, углями людских трупов тлеет на проспектах.

И хорошо, и ладно – в смысле, хороший табачок всегда в настроение, обязательно в масть. На то он и…

…табачок?!

Ты доволен.

Твоё время пришло, твой час настал.

Огонь – это жизнь, это естественная среда обитания феникса. И только феникса. Огонь – для тебя, для одного тебя. Ты мог бы… Да, ты много чего мог – и хотел. И желал. Стремился. Ты, наконец, понял, что с самого раннего детства, с рождения, с беременности матери существовал только для этого момента. Так уж получилось: кому-то в стальцехе в третью смену потеть, кому-то по уши в цементе лепить камины в пентхаусах нуворишей, а тебе?! – тебе же предназначено плавиться алюминием оконных рам и загрязнять телом-пеплом атмосферу!!

Такой вот Ритуал.

Судьба.

Фатум.

Вот, значит, оно как…

Трофейная сигаретка в губах. Фильтр путешествует от края рта до края. Остановился, застрял – зубы прокусили пропитанное смолами и никотином волокно. Продавленный след резцов, слюна на губе.

Не желание, нет – инстинкт.

Ты откусил фильтр и пережевал: термодатчика больше нет, сообщения на пульт пожарной охраны Вавилона больше не поступают. Зачем ты это сделал? – а чёрт его знает.

Сделал, и всё! Захотелось!