Профессия - аферист, Игра на интерес

Тося остолбенел. Такого поворота он не ожидал. Каждый из предыдущих допросов сопровождался объявлением разных сроков заключения, начиная от восьми лет.

Он вышел из кабинета и не спеша направился к выходу из отделения. На пути вырос дежурный.

– Куда?
– грубо заорал тот.

Сзади Тоси прозвучал голос следователя:

– Пропусти его, Петров. Пусть идет.

– Да как же так, Анатолий Степанович!

– Пусть идет, - повторил следователь, и Тося прошел.

У самой двери его нагнал Бокал. Друзья обнялись и вышли на улицу. Был чудесный майский день. Светило солнце, и пели птички. Друзья шли, не замечая никого по сторонам. Они что-то говорили, перебивая друг друга. Так они подошли к пешеходному переходу. Здесь остановились и только тогда вспомнили о Жене. Не спеша обернулись и увидели нарядную веселую компанию.

Тосина мать смеялась, промокая слезы платком. Возле нее стояли Толик Рябой и Эдик Чирик. Они также смеялись.

– О чем это вы говорили?
– спросил Чирик.
– Наверное, о чем-то важном, раз прошли мимо не поздоровавшись.

Тут же встреча была ознаменована радостными объятиями и поцелуями. Когда Женя вышел из райотдела, у Тоси испортилось настроение. Он обратился к Чирику.

– Это сука, - указывая на Женю, сказал Тося.
– Он впрудил меня.

Подошел Женя, рядом с которым шел его старший брат Яша. Тося сильно ударил Женю в нос. Чирик и Толик принялись успокаивать Прикупа:

– Не надо, Тося. Не надо. Все позади. И ладно.

Но Тося не унимался:

– Эдик, это ведь ты организовал наше освобождение?

Чирик, улыбаясь, сказал:

– Это все мы.

– Хочу, - продолжал Тося, - доплатить еще денег, чтобы забрать его заяву. Прошу тебя, сделай это.

С Чириком они были знакомы давно. В блатном мире он пользовался уважением и имел веское слово. Его хорошо знали в Москве, Донецке, Одессе, Ворошиловграде и других городах.

Но на этот раз он не поддержал Тосю. Делая вид, что не слышит его просьбы, сказал:

– Едем домой. Вам надо отдохнуть и привести себя в порядок.

По дороге домой Женя, не прощаясь, исчез. И больше о нем никто не вспоминал. Тося решил не омрачать праздника и больше не касался этой темы.

После хорошего плотного ужина в "России" они прощались на Киевском вокзале.

Тося оставил Чирику кейс с иконами. Тот сказал, что в ближайшую неделю продаст их за тридцать тысяч.

– Тогда и созвонимся, - сказал Тося, отдавая билеты проводнику.

– Пойдем в вагон. Глянем, какое купе. В СВ ездит богатая публика. Может, дорогой кого запутаем, - сказал Бокал, переминаясь с ноги на ногу.

– Вы уже запутали, - улыбнулся Толик, а затем серьезно добавил: - Ни во что не лезьте. Спокойно езжайте до дому.

– С деньгами решили, - сказал Чирик, обращаясь к Тосе.
– Кругом-бегом тебе остается двадцатка. Сдам айки, созвонимся, чтобы решить, где заберешь деньги - в Одессе или Москве.

– Спасибо, Эдик, что столько для нас сделал.
– Тося пожал Чирику руку, на секунду придержав немного повыше локтя.
– Ты можешь забрать все тридцать тысяч за иконы. А Бокал и этот сука отдадут мне по десять.

– Да, спасибо тебе большое, Эдик.
– Теперь Слава тряс руку Чирика. Хорошо, что ты оказался в Одессе. И как ништяк, что позвонил этот калдырь и рассказал тебе, где мы и что с нами. Если бы не он - мы сгнили бы на киче. Когда бы вы узнали? А насчет денег решай, как тебе удобно. Я отдам, и мне все равно кому.

– Созвонимся. Езжайте отдохните и смотрите в оба. Эти два идиота ладно, - и Чирик указал на Славу, - но как ты, Тося, не подумал, в таких местах пасут мусора. Вы бы к входу подъехали. Разве не знаешь - пробивается все в округе, крупные сделки происходят именно там. Забудем плохое. Удачи вам. Прощайся, Рябой.

– Тося, принесли объебон, - обратился к нему один из заключенных.

Тося увлекся беседой с Казбеком. Тот говорил с подтекстом, и, чтобы понять смысл, Тосе требовалось прилагать усилия. Он встал, подошел к окошку в двери и расписался за несколько печатных листов обвинительного заключения. Вместе с Казбеком они прочитали это творение следовательского искусства.

– Я много видел объебонов, - сказал Казбек, переворачивая последнюю страницу, - и скажу, что пятерочка у тебя в кармане. Год накинут только за то, что ты залетный.

Через несколько дней пришел адвокат, и Тосю вызвали на закрытие дела. В графе о признании виновности он собрался подчеркнуть "нет", но адвокат сказал:

– Подчеркни "частично". Тогда нам легче будет бороться за лучший исход суда.

Тося задумался: "Суд никогда не будет брать во внимание слово "частично". Это всего лишь оттенок слова "виновен". И если сознаюсь частично, значит, сознаюсь в вине". Он жирной линией подчеркнул "не виновен" и обратился к адвокату:

– Пожалуйста, поблагодарите за меня маму. И десять раз извинитесь. А затем скажите, что такой адвокат мне не нужен.

Второму адвокату он сказал то же самое, когда тот отказался передать ему триста рублей, которые мог бы забрать у ожидающей у дверей тюрьмы Тосиной мамы.

Тосе не давал покоя вопрос: "Кто же меня сдал?" Он вспомнил, что последние три дня за ним следили. Теперь он в этом был уверен. "А в самый последний день те двое, в ресторане за спиной, - это не случайность".

Он обозначил круг друзей и знакомых и начал анализировать. Имя Саши Петрова лезло в голову. Они с Сашей продолжали работать вместе. Оставили аферы в фирменных магазинах и универмагах и выискивали богатых клиентов в разных заведениях, продавая тем картины, иконы и остальное, что в действительности стоило копейки.

Саша рассказал, что его обложили менты и негде жить. "А ведь есть же еще жена и маленький ребенок".

Тося предложил переехать с семьей к нему, где выделил им одну комнату. А сам с Лерочкой расположился в двух. Теперь они жили и работали вместе.

Валя, Сашина жена, выставляла ему телок. Делала она это втайне от мужа и Лерочки.

Однажды они с Сашей работали над одним барменом, которого рассчитывали "пригреть" на восемь тысяч. Главная часть аферы сводилась к игре на времени.

Тося уезжал домой за деньгами, а Саша возвращался к бармену и забирал свой "самовар". Бармен уговаривал подождать деньги. Саша, глядя на часы, говорил, что у него есть всего полчаса. После этого времени он должен подвезти к поезду "самовар" или деньги хозяину. Так как бармен знал, что Тося будет через сорок минут, он должен был отдать Саше свои деньги.

Тося уехал "домой", а сам уселся в такси и принялся ожидать Сашу. Он прождал полтора часа, но того не было. Тося, взбешенный, уехал домой.