Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

Молодым священником он добровольно отправился в Манчестер, где провел два незабываемых года среди нищеты, бесправия и угнетения крупнейшего английского индустриального центра, проповедуя христианское милосердие и любовь к ближнему среди местной немецкой общины, помогая страждущим и провожая в последний путь тех, кто покинул земную юдоль на чужбине. Эмиль Фукс вернулся в Германию в 1904 году, еще более укрепившись в истинности идей социализма. В 1912 году он вступил в Социалистическую партию Германии, став первым в стране священником-социалистом. Социализм в его мировоззрении был логическим развитием христианских принципов добра, равенства и справедливости.

В 1906 году он взял в жены Эльзу Вагнер, от брака с которой родилось четверо детей: Элизабет, Герхард, Клаус и Кристель. Клаус был третьим ребенком в семье и получил при крещении в соответствии с христианской традицией три имени — Эмиль Юлиус Клаус, из которых выбрал для себя впоследствии третье. Шел 28-й год правления кайзера Вильгельма II. Германия стояла на пороге одного из серьезнейших испытаний в ее истории.

Первую мировую войну семья Фуксов пережила в Рюссельхайме, где уютный родительский дом стал чем-то вроде ежедневного клуба, где собирались священники из близлежащих приходов, студенты, местная интеллигенция и рабочие и до ночи дискутировали о религии, социализме, марксизме и теософии.

В 1918 году семья Фуксов переехала в Айзенах — промышленный центр Тюрингии в самом сердце Германии. Клаусу исполнилось восемь лет, когда немецкая реакция в крови потопила социалистические республики в Бремене, Берлине, Баварии и когда были зверски убиты вожди германского пролетариата Карл Либкнехт и Роза Люксембург, а будущий фюрер всей Германии, а пока обитатель венских ночлежек и «богемский ефрейтор», Адольф Гитлер переехал в Мюнхен. Клаусу было 12 лет, когда страна оказалась в тисках тяжелейшего экономического, социального и политического кризиса, активизировалась реакция, стремясь переложить бремя кризиса на плечи трудящихся и подавить левое движение в стране, и начал набирать силу баварский фашизм, переместившись из худосочной мюнхенской пивнушки «Штернэке» в громадный «Бюргер-бройкеллер», вербуя сторонников и готовясь к «пивному путчу».

В этом же году Клаус Фукс стал учеником гимназии «Оденвальдшуле» в Айзенахе, где уже учились Герхард и Элизабет и куда впоследствии поступила его младшая сестра Кристель. Еще подростком он проявил блестящие способности к математике и точным наукам, став вскоре лучшим учеником школы. В 1928 году в десятую годовщину Веймарской республики, когда министерство образования присудило одну-единственную премию лучшему ученику местных гимназий, этот приз достался Клаусу Фуксу.

С блеском закончив гимназию в Айзенахе, Клаус Фукс поступил на первый курс лейпцигского университета, выбрав в качестве главных учебных дисциплин математику и теоретическую физику. Это было время, когда теоретическая физика переживала эпоху «бури и натиска», рождалась современная квантовая механика. Создатели квантовой механики — Дирак, Бор, Шредингер и Гейзенберг были тогда совсем молодыми и все они так или иначе прошли через школу Макса Борна в Геттингенском университете. Нутром, интуицией чувствовавший, что в физике начинается революционный перелом, Макс Борн вместе с несколькими ассистентами создал в Геттингене самую настоящую цитадель науки. Его школу прошли ученые, с кем потом сведет судьба Клауса Фукса: Р. Пайерлс, О. Фриш, Э. Теллер, Г. Бете, Л. Сцилард. Именно Макса Борна девять лет спустя Клаус Фукс назовет своим Учителем.

К началу 30-х годов определились мировоззренческие позиции Клауса Фукса. Следуя семейной традиции, он вступил в Социалистическую партию Германии, став вскоре одним из лидеров молодежной полувоенной организации Reichsbanner, объединявшей членов СПГ и Демократической партии, задуманной как противовес набиравшим силу нацистским молодчикам. Хрупкий, далеко не атлетического сложения, с детства близорукий и без очков не способный сделать и шагу, Клаус Фукс вместе с другими «Райхсбаннерами» отважно дрался на улицах с штурмовиками СА и «коричневорубашечниками», распространял листовки, выступал на студенческих митингах. Это было переломное время, когда никто не мог оставаться в стороне, когда политика была не «хобби» и способом времяпрепровождения, а смыслом и способом жизни, разрывала семейные связи, определяла выбор друзей и врагов. В семье Фуксов этого не произошло. Герхард и Элизабет вступили в СПГ еще в 1928 году.

Из неопубликованного интервью Клауса Фукса: «…поворот в моем сознании совпал с мировым экономическим кризисом 1929–1930 годов. Для немецкого народа, прежде всего для рабочего класса, крестьянства, средних слоев, кризис стал самой настоящей катастрофой. Немецкая экономика, связанная с иностранными капиталовложениями, задолжавшая другим странам, переносила кризис особенно болезненно. Катастрофическое разорение и обнищание страны вызвало такой же стремительный рост нацистских настроений. Нацисты были очень ловкими политиканами и демагогами, виртуозно игравшими на струнах мещанских сердец, разжигая в них шовинизм, милитаризм и крайний национализм. Влиятельной партией в Германии, последовательно боровшейся против наступления нацистов, были коммунисты, однако раскол рабочего класса, вызванный тем, что отсутствовал единый, социал-демократов с коммунистами, фронт борьбы против фашизма, ослабил демократические силы в эту роковую для истории Германии минуту.

Тяжелые экономические потрясения, рост нацизма, укрепление фашистской идеологии, феномен Гитлера — вот вопросы, которые занимали меня и моего брата Герхарда, под сильным влиянием которого я тогда находился. Следуя семейной традиции, мы начинали как социал-демократы, но вся политическая, экономическая и социальная обстановка тех лет, естественно, привела нас к Марксу, Энгельсу и Ленину, к коммунистическому мировоззрению».

В мае 1931 года семья переехала в Киль, где Эмилю Фуксу предложили место профессора теологии в местной Педагогической академии. Еще в Айзенахе за Фуксами закрепилась кличка «красных лис» [14] , в Киле это прозвище тут же привилось, так как политический спектр семьи Фуксов стал действительно красным. Вслед за Герхардом и Клаусом членом КПГ стала старшая сестра Элизабет. Для убежденного пацифиста и христианского социалиста Эмиля Фукса жизненный выбор его детей был делом их совести и внутренних убеждений, и ничто, казалось, не нарушало теплую, любящую и полную взаимного уважения атмосферу родительского дома. Трагедия произошла в один из октябрьских дней 1931 года. Эмиль Фукс, прийдя домой днем на обед, застал свою всегда тихую, молчаливую, с выражением вечной материнской заботы на лице, столь любимую и уважаемую им жену, с которой они прожили бок о бок 25 долгих лет, умирающей на кухонном полу. За несколько минут до его прихода она сознательно выпила соляную кислоту — один из самых мучительных способов самоубийства. Ее последними словами были: «Мамочка, я иду к тебе». Только после ее смерти узнал Эмиль Фукс, что ее мать также покончила жизнь самоубийством. Что толкнуло ее, окруженную внимательным, заботливым мужем а любящими детьми, к этому — не ясно. В семье Фуксов эта тема стала табу на годы вперед. Объяснение может быть только одно — подсознательным материнским инстинктом она почувствовала надвигающуюся на ее детей и мужа беду, и это разбудило скрытые механизмы больной психики, унаследованные ею от матери. Клаус Фукс никогда, даже в разговорах с близкими друзьями и женой, не вспоминал свою мать, — наверное, одно воспоминание о том страшном октябрьском дне 1931 года причиняло ему мучительную душевную боль.

14

«Fuchs» — «лиса» (нем.).

Вспоминает Кристель Хольцер (урожденная Фукс): «…Клаус многое унаследовал от характера нашей матери, которая также была очень сдержанной и в то же время очень нежной и деликатной. Некоторые принимали его природную сдержанность и замкнутость за высокомерие и заносчивость. Нет, высокомерным и заносчивым, несмотря на то, что он всегда был лучшим учеником в школе, да и в университете, где, казалось, занимался одной лишь политикой, он не был. По своему характеру Клаус действительно был похож на нашу мать, хотя душевно был ближе к нашему отцу. И это несмотря на то, что по характеру они были совершенно разными людьми. Наш отец обладал удивительным обаянием, казалось, он прямо-таки излучал тепло, благожелательность, добросердечие и симпатию. В каком бы обществе он ни находился, он всегда рано или поздно становился главным рассказчиком и собеседником. Казалось, какие-то флюиды добра и теплоты постоянно сопровождают его…»

30 января 1933 года, после месяцев закулисной борьбы и интриг за передачу власти, президент Гинденбург сделал канцлером Германии Гитлера. Получив мандат на «легальность», Гитлер за несколько недель сокрушил парламентский строй в стране, расправился с сотнями тысяч людей, уничтожил все завоевания демократии. Рабочий класс Германии, ослабленный годами безработицы и лишений, разобщенный непоследовательной политикой социал-демократов и недальновидной позицией Коминтерна, не сумел помешать приходу нацистов к власти.

Жертвой зверских расправ в первую неделю легального нацистского террора стали многие сотни членов КПГ. Полицейские и штурмовики врывались в квартиры, бесчинствовали на улицах, убивали, избивали и арестовывали всех, кто был известен как противник фюрера. В общей сложности из 300 тысяч членов Коммунистической партии Германии 150 тысяч были либо убиты, либо арестовали, либо вынуждены были бежать из страны. В их числе был молодой коммунист Клаус Фукс. Приказ об его аресте был подписан заранее, и только счастливая случайность спасла его от гибели.

Из неопубликованного интервью Клауса Фукса: «…в этот день я сделал то, что давно уже не делал в последние два месяца, — я провел ночь в своем родном доме. Руководство партии готовилось к переходу на нелегальное положение и строго-настрого запретило своим активистам спать дома. Мне повезло, так как на следующий день после поджога рейхстага я встал очень рано утром с тем, чтобы успеть на первый поезд в Берлин, где должна была состояться конференция студенческой организации КПГ, и это была единственная причина, почему я избежал ареста. Я хорошо помню, как в поезде, открыв утреннюю газету на первой странице, я увидел сообщение о поджоге рейхстага, в котором обыгрывались слова: «Ван дер Люббе», «коммунисты» и «попытка государственного переворота», я сразу же осознал значение всего случившегося и что подпольная борьба уже началась. Я тут же снял значок с серпом и молотом с лацкана своего пиджака, так как носить его стало опасно…»