Профессор по вызову

— Да готовилась я! Но не к тем вопросам!

— Твоя проблема… Думай, а иначе так и будем висеть, пока мне не надоест и я не уйду в душ заканчивать без тебя…

— Твою ж… — я изо всех сил напрягла память. — Пять! Пять демографических взрывов было у человечества со времен голых обезьяаааххх!

Мощный удар сотряс все мое тело, волна удовольствия прокатилась от пяток до кончиков волос, задевая все нервные окончания.

— Хорошо… — простонала я, бессильно роняя голову на руки, которыми вцепилась в спинку стула.

Сзади меня долго и прерывисто выдохнули.

— Соглашусь… Идем дальше?

— О нет… — я застонала, в нетерпении поджимая пальцы ног. Он решил довести меня до белого каления?

— Дай… определение цивилизации… — безжалостно продолжал он, возвращаясь к прежнему паттерну невыносимо-медленных шевелений внутри меня.

О, чтоб тебе пусто было, мучитель… Я, как могла, напрягла мозги, вспоминая материал с экзаменационных билетов первого курса. Цивилизация, цивилизация, чтоб ей провалиться…

— Цивилизация… Это… предметная форма структуры… общества… разделенного труда… кажется… О да! О боже!

На этот раз меня наградили сразу же тремя полноценными и абсолютно крышесносными толчками, хватая меня рукой за одежду мне в спину для лучшего сопротивления. Подозреваю, что от нетерпения страдала не только я.

— Еще, еще, еще… — начала умолять я, как только он остановился. Оргазм уже в кончиках пальцев ощущался, еще пару таких мокрых скольжений, всего два-три… И пусть сам на свои дурацкие вопросы отвечает…

И он сдался. Отбросил дурацкую папку с моей спины, ухватился за бедра с обеих сторон и с принялся сильно, размашисто и с упоением, вдалбливаться в меня, приговаривая что-то при каждом ударе — до тех пор, пока огненная волна удовольствия не окатила меня, сотрясая всё мое тело в сладких судорогах…

— Люблю… люблю тебя… — задыхаясь пролепетала я, не поворачиваясь, хватая его за руку и переплетая с ним пальцы.

Уже было замедляясь, чтобы остыть и продолжить в какой-нибудь другой позе, он не выдержал после этих моих слов. Чуть качнулся, впиваясь пальцами мне в бедро — явно чтобы не упасть — и застыл на полутолчке, рыча и цедя что-то сквозь зубы.

А после в измождении опустился торсом мне на спину вцепляясь в ту же спинку стула руками.

— Мы должны… перестать делать это стоя… — пробормотал спустя несколько долгих секунд мне в затылок.

Я вяло усмехнулась.

— Это ты мне говоришь? И это всё, что ты хочешь мне сказать?

— Нет, не всё, — меня наградили поцелуем в шею. — Еще я хочу сказать, что люблю тебя возможно даже сильнее, чем ты меня. С Днем Валентина тебя, дорогая. И с юбилеем.

Он поднялся, помогая разогнуться и мне, принялся застегиваться и оправляться. В очередной раз поблагодарив себя за постоянные занятия спортом, я размяла слегка затекшие мышцы.

— И тебя тоже с Валентином, — улыбнувшись, проследила за его заинтересованным взглядом. — Детей вечером заберут?

— Да, мать обещала. Устроим еще один экзамен?

— Конечно! Но надо тему придумать посложнее… чтобы ты подольше меня мучил. Кстати, что за дурацкие вопросы с первого курса? Ты специально это сделал, чтобы побыстрее перейти к сладкому? Я думала, мы по монографии будем меня гонять…

Не отвечая, он нагнулся и поднял с ковра какой-то листок, который, оказывается, был в моей бутафорской, приготовленной для игры папке. Протянул мне.

— Что это? — я приняла листок, с удивлением разглядывая его.

— Это называется буквы, — с серьезным видом объяснил он. — Или письмо, которое человечество изобрело уже много тысячелетий назад. В наше время их проходят в школьной программе, и тебе, как антропологу, стыдно не знать таких основ…

— Да иди ты! — я замахнулась на него листком, уселась на стул, за который только что читала и принялась читать. — Силлабус вводного курса по антропологии… М. Н. Багинская… Что это? Ничего не понимаю. Макс?

Споткнувшись взглядом о собственную фамилию после слов «главный преподаватель», я беспомощно уставилась на мужа. Он улыбался, явно ожидая, что я догадаюсь сама.

— Это что… — я снова опустила глаза к отпечатанному листку и мои руки задрожали. — Мой курс? Мой?!

Внезапно мне стало трудно дышать. Все эти годы попыток доказать, что я ученый сама по себе, а не любовница, а потом жена звездного профессора, след от известного скандала на конференции в Турции, а после еще один скандал с почти-изнасилованием — всё это сделало меня парией академического мира. Ничего не помогало — ни мои выступления, ни монографии в известных журналах, ни даже сам Багинский. Никто не хотел брать меня на кафедру — мое имя было слишком известным. Как, к сожалению, мой любимый муж и планировал, когда собирался отомстить мне. Мы подавали заявки во все университеты, в какие только реально было поехать жить, Макс даже готов был пожертвовать ради меня своей карьерой и новой должностью декана. Всё было бесполезно, всё заканчивалось вежливой отпиской, что штат преподавателей полон.

И год назад я подняла руки. Буду простым библиотекарем на полставки, решила я. Платят, конечно, мало, но нам хватит того, что зарабатывает мой муж, плюс заработок с его инвестиций в недвижимость. Займусь в свободное время домом и детьми, буду планировать наши семейные отпуски, ходить на шопинг, в спортзал, на йогу — всё, что полагается делать скучающим домохозяйкам при состоятельном мужчине. А научная работа — ну что ж, всегда можно участвовать в команде мужа как «независимый эксперт».

На том и порешили. Издали мою кандидатскую — ту самую, из-за которой я чуть не стала знаменитостью, перевели ее на арабский язык для известного издания в Эмиратах. Монографию вместе написали, которую — ура, ура! — выдвинули на премию.

И вдруг… это.

— Но как? — чувствуя, что вот-вот расплачусь, я в неверии качала головой. Силлабус, конечно, не мой, но мне было всё равно — изменю, что захочу, потом.

Продолжая улыбаться, Багинский пожал плечами.

— Я ничего не делал. Да меня бы и не послушали — все слишком боятся сплетен о непотизме, чтобы принять на работу жену декана. Думаю, сыграла роль твоя статья по кандидатской — то, что ее в «Антропологии Востока» напечатали. Решили закрыть глаза на непотизм и всю эту ерунду. А еще у них недавно препод сбежал — женился, говорят, и свалил к благоверной в Америку. Это по его силлабусу, составлено, кстати — пользуйся. Придешь на всё готовенькое.

Внезапно полностью осознав произошедшее, я подпрыгнула, завизжала от восторга и бросилась мужу на шею.

— Я буду преподавать? Серьезно?

Крепко сжав меня в объятьях, он кивнул.

— Похоже, что так, любовь моя. Но, не расслабляйся — мне двоих спиногрызов мало. Готовься выходить на кафедру с пузом.

Я ахнула — так вот почему он вдруг перестал предохраняться! Захотел еще одного спиногрыза!

У меня вдруг заволоклись слезами глаза. Черт, какое же счастье, что четыре года назад я открыла дверь стриптизеру, который должен быть поиграть со мной в профессора и студентку…