Программа

— Просто невероятно, — вставил реплику Реджи.

— …и не собираюсь начинать делать это из-за того, что моя падчерица забила себе голову всякой чепухой.

— Насколько я понимаю, Ли ваша дочь, — уточнил Бедерман. — Вы ведь ее удочерили.

Тим спросил:

— Неужели ради спасения вашей семьи вы не можете пойти на эту жертву? Вам всего-то и надо будет раз в неделю час проторчать в кабинете с кондиционером и поговорить о вашей матери.

Лицо Эммы вдруг посуровело:

— Иногда я думаю, что для всех нас было бы лучше, если бы мы просто позволили ей жить так, как она хочет.

Уилл напрягся:

— Эмма.

В дверь постучали, и Дрей заглянула внутрь:

— Готовы?

Бедерман кивнул. Дрей распахнула дверь, терпеливо глядя куда-то за косяк. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ли вошла в комнату. Дрей тихо удалилась, закрыв за собой дверь.

Ли провела рукой по лицу, заправляя за ухо выбившуюся прядку волос, и отважилась наконец взглянуть на родителей:

— Привет.

Эмма не сумела сдержать судорожный вздох. «Интересно, — подумал Тим, — как бы она отреагировала, если бы увидела Ли до того, как та привела себя в относительный порядок». Уилл снова вернулся к наблюдению за манипуляциями мусоросборщика. Во взгляде Ли, обращенном к ее отчиму, Тим почувствовал отчаянное желание заслужить его одобрение.

— Привет, Уилл.

— Повернитесь к своей дочери и посмотрите на нее, — сказал Бедерман.

Чуть согнувшись в талии, Уилл прикрыл лицо рукой и пару секунд постоял так. Когда же он повернулся, его глаза блестели влажным блеском, но лицо сохраняло обычное непроницаемое выражение:

— Ли.

Какое-то время они смотрели друг на друга так, словно в комнате никого больше не было.

— Меня зовут Глен, а это Реджи. Мы пришли сюда вместе с твоими родителями, потому что хотим узнать о тебе больше…

— Почему мои родители здесь?

Эмма сидела на стуле не шевелясь. Ее лицо вытянулось и побледнело. Руки Уилла беспокойно двигались, словно в поисках стакана с водкой.

— Ну, — наконец сказал Бедерман, — потому что они тебя любят и волнуются за тебя.

Ли не спускала глаз с Уилла:

— Это правда?

— Да, правда, — сказал Уилл. — Господи, Ли. Это было ужасное время для нас. Твоя мать…

— Простите, что осложнила вам жизнь.

— …ты вот так просто наплевала на все и сбежала и…

— Мистер Хеннинг. — В голосе Бедермана слышалась злость родителя, которого ослушалось дитя, и непререкаемый авторитет. Как не удивительно, но Уилл замолчал. У него был такой вид, как будто его и самого шокировал тот факт, что он послушался.

Бедерман снял очки и протер их о рубашку, сначала одно стеклышко, потом другое.

— Не хочешь войти и присесть, Ли? — Он указал на один из стульев. Она села, и все последовали ее примеру, за исключением Реджи, который так и остался в своем углу. Вид у него был такой, как будто его сейчас вырвет.

— Я люблю Программу, — сказала Ли. — Это самое важное из всего, что случалось в моей жизни…

— Это ты сейчастак думаешь, — откликнулся Уилл.

Бедерман снова заставил его замолчать, сделав предостерегающий жест, и сказал Ли:

— Я это понимаю. И мы хотим подробнее обсудить это. Но мы хотим также услышать и о том, что тебе не нравится в Программе.

Ли покраснела:

— Нет ничего такого, что мне не нравится.

Уилл весь скривился:

— Ей промыли мозги. Конкретно промыли…

— Это неправда.

Бедерман бросил суровый взгляд на Уилла, прежде чем снова повернуться к Ли:

— Но ведь в мире не бывает ничего идеального, правда?

— Так мне говорили, — тихо сказала Ли.

Бедерман попросил ее перечислить несколько положительных аспектов Программы. Уилл и Эмма ерзали на своих местах во время ее рассказа, но не перебивали. Порасспрашивав Ли о том, что ей нравилось в этой группе, Бедерман вернулся к своей прежней линии:

— А какие у Программы есть недостатки?

— Я думаю… я думаю, она недостаточно быстро распространяется.

Уилл издал возмущенный сдавленный возглас и изо всех сил сжал зубы.

— Хорошо, — сказал Бедерман. — Это честный ответ.

Ли с силой почесала свою сыпь сквозь ткань водолазки Дрей:

— И может быть… может быть, мне хотелось бы, чтобы она была более снисходительной. — В глазах Ли мелькнула паника. — Но это всего лишь моя слабость…

— Нет, — возразил Бедерман, — это тоже прекрасный ответ. — Он провел рукой по своей аккуратной бородке. — А есть что-нибудь, что заставило бы тебя задуматься об уходе из Программы?

Ответ последовал немедленно:

— Нет.

— Совсем ничего? Ну же, используй свое воображение. Это необязательно должно быть что-то реальное. Например, представь, что ты узнала, что они планируют массовое самоубийство или собираются заняться распространением детской порнографии.

— Или истреблением коренной народности Гватемалы? Это невозможно. ТД на это не способен, как и все мы.

Уилл издал раздраженное восклицание, а Бедерман только улыбнулся:

— Хорошо, хорошо. — Он несколько раз задумчиво кивнул. — Если бы ты никогда не встретила ТД — если бы ТД и Программы вообще не существовало и ты могла бы заниматься тем, чем хотела, что бы ты стала делать?

Ли покусала нижнюю губу, несколько минут подумала и так подвинулась на стуле, что теперь практически балансировала на одном бедре. Ее глаза наполнились слезами, и она сказала дрожащим шепотом:

— Не думаю, что хочу сейчас отвечать на этот вопрос.

Уилл сказал:

— Мы все собрались здесь для того, чтобы ты отвечала…

— Мы пригласили ее. Она пришла сюда по нашему приглашению, и она имеет право задавать нам вопросы, а не только отвечать на те вопросы, которые мы задаем ей. — Голос Бедермана звучал все так же мягко, но в нем появились какие-то новые едва уловимые нотки. Похоже, Уилл все-таки наткнулся на человека, не уступающего ему по жесткости натуры.