Программист для преисподней

Кроме того, я смотрел на нее, прежде всего, как нормальный здоровый мужчина смотрит на красивую женщину. Организм мужчины имеет крупный недостаток. Он устроен так, что запаса крови одновременно хватает лишь на один из двух самых главных мужских органов. Пока обаятельная секретарша шла, покачивая бедрами, к выходу, вся кровь моего организма, под предводительством мужских гормонов, мгновенно рванула за ней, и собралась в известном месте, которое для размышлений ну никак не пригодно. А мой бедный мозг в это время остался совсем без питания, и не мог нормально фиксировать происходящее. Хорошо еще, успокоил я себя, что кабинет не такой большой. Будь комната чуть длиннее, мой мозг попросту бы погиб от недостатка кислорода.

Итак, забудем о сексе и попробуем выбраться отсюда. Я встал и решительно подошел к стене примерно в том самом месте, где исчезла секретарша. Не останавливаясь, я с решительным видом пошел прямо на стену, собираясь пройти ее насквозь, как это сделала каких-нибудь пять минут назад секретарша. Действительность меня разочаровала. Стена оказалась очень прочной, и я на редкость болезненно ударился об нее носом. Я попробовал еще раз, вытянув перед собой руки, для страховки. Ничего. Стена была холодной и отвратительно твердой. Я отошел на пять шагов назад, закрыл глаза и пошел вперед, делая вид, что никакой стены передо мной вообще нет, что это кто-то придумал. Какие могут быть здесь стены, говорил я себе, я ведь гуляю по лесу, вот птички сейчас запоют.

Птички не запели, но звездочки в глазах зажглись. Обмануть стену и в этот раз не удалось. Я просто налетел на нее со всего размаху, набив здоровую шишку на голове. Следующие пятнадцать минут прошли в утомительных и чрезвычайно болезненных экспериментах. Я наскакивал на стену с уверенностью человека, которого ничто не может остановить, но стена не поддавалась. Я решил преодолеть ее, прыгая боком, и разбил локоть. Попытка пройти сквозь стену, повернувшись к ней спиной, добавила мне здоровую шишку на затылке и ощущение приближающегося сотрясения мозга. Я тщательно ощупал и простучал всю стену, но ничего не обнаружил. Я исследовал ее ползком на уровне пола. Уж не знаю, что именно я пытался обнаружить там – кажется, искал щелочку. Потом я некоторое время подпрыгивал и хлопал по стене ладонями, как можно выше, в надежде обнаружить пустоты. Я никогда не играл в баскетбол и теперь отчаянно пожалел об этом. Устав ползать и прыгать, я сменил тактику. Обратился к стене и ласково попросил пропустить меня, но взаимности не добился, а только набил очередную шишку.

Тогда я стал вспоминать все известные мне соответствующие случаи из художественной литературы. «Ты прочитал за свою жизнь невероятное количество фантастических книг, – сказал я себе. – Неужели ты не можешь вспомнить что-нибудь подходящее для этого случая? Фантасты часто обыгрывают похожую ситуацию, когда надо выбираться из такой вот закрытой комнаты».

Я действительно вспомнил пару рецептов. В первом случае комнату покинули через четвертое измерение. Другой рецепт предписывал отправиться в прошлое, когда эта комната еще не была построена. Там, в прошлом, надо сделать несколько шагов в нужном направлении, и затем вернуться в настоящее. Вы оказываетесь в том же времени, но уже снаружи комнаты. Все это выглядело вполне разумно с точки зрения логики. Вариант с перемещением во времени был даже элегантен. Но я не умею прыгать в четвертом измерении. И у меня не было с собой в кармане портативной машины времени. И вообще, это все отвлеченные рассуждения, а передо мной стояла конкретная и очень твердая стена. Я в отчаянии пнул ее, ушиб палец на ноге и понял, что все пропало.

Я вернулся к столу и свалился в кресло. Чувствовал я себя отвратительно. Я был весь в синяках. Лоб представлял собой одну большую шишку, из разбитого носа текла кровь, капая на роскошный ковер. «Ну и пусть, злорадно подумал я. Все равно я скоро умру, и мне будет безразлично: внутри я или снаружи». Я действительно чувствовал себя именно так. Мне было все равно. Меня заманили в ловушку и оставили здесь умирать. Я уже не сомневался в этом. Я не рассуждал, не анализировал, я просто готовился к смерти.

Я поджал под себя ноги, свернулся калачиком в кресле и стал ждать конца. Я мысленно попрощался со всеми. Как положено, я простил всех, кто меня обидел. Когда я собрался просить прощения у тех, кого сам обидел, мой организм взбунтовался. Он требовал исполнения последнего желания. Сексуального желания. Последний раз перед смертью, ради святого дела продолжения рода! «Ну, только один разочек, ты вспомни эту секретаршу, вспомни свою Наденьку», – молил он.

Не знаю, почему мой организм назвал ту девицу Наденькой: видимо, ассоциация, возникшая после чая, оказалось устойчивой. Ну и ладно. Во-первых, надо же как-то ее называть, а во-вторых, организму на гормональном уровне виднее. Да, Наденьку! Только бы один разок, хоть один единственный разочек, а после такого и умереть не страшно. Это желание целиком охватило меня.

Поскольку делать в ожидании приближающейся смерти все равно было нечего, то я отложил просьбы о прощении и сосредоточился на более приятных воспоминаниях о Наденьке. Я стал вспоминать в подробностях, как она была одета, как прошла мимо меня. Вспомнил, как пахнуло на меня неуловимым ароматом духов, смешанным с запахом ее божественного тела. Кровь, повинуясь древнему закону, вновь устремилась вниз, лишая мозг питания и кислорода. На последнем издыхании, мой мозг отчаянным усилием успел послать ногам приказ, а потом отключился полностью.

Подобно тому, как раненый олень во время брачного сезона все же пытается доползти до своей возлюбленной, я с отчаянным криком «Наденька, я иду к тебе, любимая!!!», вскочил с кресла и бросился на стену, разделявшую нас. Я не помнил, что там была стена, я вообще не знал, что такое стены, и не верил, что они могут стать препятствием для моей любви. Мое желание рвануло сквозь стену и потащило за собой бедное избитое тело. Я пролетел стену насквозь, будто ее там и не было, и оказался в приемной. Не успев затормозить, я по инерции понесся дальше, и с размаху ткнулся своей избитой мордой прямо в объятия Евлампия.

Как я узнал позже, все это время черт стоял там и любовался устроенным мной представлением. Хорошо, что я приземлился на Евлампия, а не на свою Наденьку, которую звали, кстати, совсем иначе. Пока я выпутывался из его объятий, мой организм сообразил, что экстремальные условия кончились, и перешел на функционирование в нормальном режиме. Прежде всего, это означало, что кровь вернулась в мозг, а я – в цивилизованное состояние. То есть, в такое состояние, когда, увидев перед собой красивую женщину, мужчина не набрасывается на нее сразу, а пытается сначала уговорить ее по-хорошему. И только потом уже набрасывается.

Тем временем Евлампий поздоровался со мной, как со старым знакомым. Он не протянул руку, а схватил мою и долго тряс, заглядывая снизу вверх, в глаза:

– Александр Леонидович, дорогой, как я рад вас видеть! А вы знаете, мы буквально только что разговаривали о вас с Тихоном Велесовичем. Скажу вам по секрету, вы произвели на него очень хорошее впечатление. Вопрос о вашем назначении решен окончательно!

И ни слова о моем, мягко говоря, необычном, появлении в приемной. Как будто это нормально, что новые сотрудники появляются из стены кабинета начальника с громким криком о любви к его секретарше. Впрочем, а если я действительно не первый? Значит у них так заведено?

– Здравствуйте, дорогой Евлампий. Я тоже рад вас видеть. Простите за такое необычное появление здесь. Видите ли, я оказался в довольно затруднительном положении, вот и пришлось выпутываться самостоятельно.

– С вами что-то случилось? Ай-ай-ай! Вы плохо выглядите. Вы что, ушиблись?

– Э-э, не сильно, не переживайте.

– Ну, что же вы, право! А почему меня не позвали? Тихон Велесович вам ведь сказал, что я жду здесь, в приемной. Или вот Эллочка, например, была бы рада вам помочь.