Программист для преисподней

Понял я и еще одну вещь, которая просто повергла меня в хохот. Я вспомнил, что основное действо в кубе происходило как раз в тот момент, когда я начал ругаться. И закончил куб свое строительство сразу после того, как я выкрикнул последнюю фразу. Если бы за мной в это время следил некий абстрактный наблюдатель, не знакомый, к тому же, с русским языком, он непременно пришел бы к выводу, что я произносил какое-то страшное заклинание, а куб под действием этих магических звуков делал свою работу.

Вот так заклинание, подумал я. А что, если это действительно так? В процессе колдовства маг входит в творческое состояние, отключаясь от всего окружающего. Оно, подобно состоянию медитации имеет свою опасную сторону. В такое состояние медитации трудно войти, но случается, что выйти из него еще труднее. Существует опасность застрять в этом странном состоянии, в неизвестном месте и непонятном времени. В таких случаях для возвращения в реальность необходимо применять сильнодействующие средства. Нужно как бы встряхнуть самого себя за шиворот, надавать себе по щекам.

Ругань вслух может оказаться не самым плохим средством в такой ситуации. После усиленной умственной работы магу необходимо снова прийти в себя, выйти из этого состояния полной отрешенности и вернуться в обычный мир. Возможно, что маги прошлого, заканчивая творить чудо, всего лишь ругались, снимая напряжение и облегчая душу после тяжелой умственной работы. Поскольку процесс творения вершился не сразу, то результат появлялся как раз к тому времени, когда маг завершал произносить свое заклинание, что бы оно там ни значило.

Держа в секрете истинную управляющую силу колдовства, маги тщательно записывали в свои книги подборки нецензурных ругательств на древнем языке. И делали вид, что произнесение вслух этих заклинаний и является главным для сотворения чуда. Представляю, как они веселились, наблюдая за недалекими простаками, которые вновь и вновь, с таинственным выражением на лице, произносили древние ругательства, тщетно пытаясь разгадать заключенный в них тайный смысл. Я выбросил сигарету, лег на спину и стал громко смеяться. Этот смех восстановил меня лучше, чем любая ругань. Лучше, чем любое заклинание.

Отсмеявшись и окончательно придя в себя, я стал рассматривать, что же у меня получилось. Высоко надо мной висел кусочек альпийского пейзажа. Мой кубик постарался, строительство вышло на славу. Я сумел здесь, в Аду, построить себе жилище, о котором подсознательно мечтал всю жизнь. Лучшего я не смог бы получить и в Раю. Большую часть пространства занимала гора, покрытая снегом. У подножия горы текла горная река. Там, внизу, было явно теплее. Вокруг реки расстилался настоящий альпийский луг. Я бы не удивился, увидев там чистеньких ухоженных швейцарских коров, с большими колокольчиками на шее и пластиковыми серьгами микрочипов в ушах. Но животных здесь не было. То ли черти их не любили, то ли законы этого места не позволяли, но крупным рогатым скотом я не обзавелся.

На довольно крутом подъеме в гору росли темные серо-зеленые ели. Они образовали небольшую рощу. Не сомневаюсь, что я сотворил ее в пику хлипким деревцам вокруг общаги. Выше по склону, там, где кончались деревья, лежал снег и виднелась маленькая станция подъемника. Опоры канатной дороги поднимались до самой вершины, где стояла вторая станция. Я прикинул, что оттуда можно будет проложить две или даже три очень приличные трассы для спуска. У меня зачесались руки. Я не ездил на лыжах с того дня, когда приехал в Израиль. Это было моей самой тяжелой жертвой, которую я принес на алтарь эмиграции. Я не сомневался, что в одном из шкафов внутри моего нового дома, меня ждет пара горных лыж.

А где же сам дом? Я поискал глазами и, наконец, увидел его. Двухэтажный, с мансардой под остроконечной крышей, крытой ярко красной черепицей. Крыша едва виднелась из-под крон окружавших дом сосен. Фасадом дом выходил на луг и реку, а с остальных сторон его окружали сосны. Я стал пристально вглядываться, пытаясь рассмотреть детали, потом остановил себя и решил отложить осмотр до прибытия на место. В душе всколыхнулось ощущение праздника.

Такое ощущение я испытывал в детстве каждый год, в день своего рождения. Когда я засыпал, родители ставили подарки возле моей кровати. И утром я первым делом вскакивал и принимался распаковывать коробки. Самым трудным во всем этом было заснуть вечером, накануне дня рождения. Вот и сейчас меня переполнило ощущение праздника. Вернее, предвкушение праздника, ощущение, которое, на мой взгляд, еще приятнее. Потому, что вместе с праздником наваливается суматоха, которая порой даже мешает прочувствовать его полностью. И только предвкушение дает возможность, не торопясь, просмаковать все замечательные подробности.

Теперь передо мной встал вопрос, как добраться до моего нового дома. Я почему-то категорически не хотел воспользоваться для этого нашей телефонной будкой. Не только потому, что там, возможно, нет приемной станции, и мне пока не известен ее код. Просто мне показалось, что это все испортит. Обшарпанная телефонная будка – это совсем не то место, из которого я собирался отправиться в первый раз в свои новые владения. Я чувствовал, что нельзя оскорблять старой грязной будкой только что созданный мною мир, пусть и крошечный, но такой чистый и беззащитный.

Я вспомнил, что Евлампий, отправляя меня в общагу и на работу, просто велел мне закрыть глаза, после чего переносил меня без использования каких-либо дополнительных технических средств. Значит, в будке на самом деле необходимости нет, это просто очередной трюк для представителей техногенной земной цивилизации. Я решил воспользоваться методом передвижения, принятым здесь, то есть – перенестись без всяких технических приспособлений. Если это могут черти, то и я смогу. Я ни минуты не сомневался в успехе. После создания собственного маленького мира я был уверен, что простое перемещение в пространстве смогу проделать без труда. Надо только поймать подходящее настроение. Я вспомнил свои ощущения при строительстве. Соответствующее настроение и желание увидеть свой дом уже было.

Долго не раздумывая, я закрыл глаза и пожелал очутиться возле своего дома. Ничего не произошло. Я попробовал еще раз. Снова безрезультатно. Тогда я вспомнил свое открытие про использование заклинаний. Я подозревал, что открытый мной принцип сильно отличается от общепринятого способа творить чудеса. Как всякий самоучка, я придумал для себя методику, которая не совпадала с общепризнанной и, кроме публичного оскорбления общественной морали посредством громкой нецензурной брани, наверняка имела и другие недостатки. Возможно, своими упражнениями в прикладной магии я подвергал себя серьезной опасности. Но я не мог ждать. Кроме того, проконсультироваться все равно было не с кем.

Мысль позвать Евлампия и попросить о помощи я отбросил сразу. Хватит, я всю жизнь оглядывался на тех, кто диктовал мне, как я должен жить; спрашивал, как следует поступить в той или иной ситуации. Пусть я что-то и делаю неправильно, пусть нарушаю какие-то традиции или даже местные законы о строительстве и собственности. Я уже построил себе дом и хочу там жить!

Я составил недлинную, но емкую фразу на том самом русском устном, и снова закрыл глаза. Теперь я не торопился. Я вновь вспомнил давние детские ощущения перед днем рождения, потом связал их со своим новым домом. Когда подходящее состояние полностью захватило меня, я закрыл глаза и громко произнес заготовленную фразу. Поэтическое настроение как рукой сняло. В тот же миг вселенная предо мною раскололась и опять соединилась. Со мной что-то произошло. Я боялся пошевелиться и открыть глаза. Потихоньку я стал прислушиваться к новым ощущениям. Я стоял на чем-то мягком и упругом. Воздух вокруг меня был другой, насыщенный неуловимой свежестью. Я, наконец, решился и открыл глаза. Я стоял на открытой веранде, построенной на фундаменте из огромных гранитных глыб, а внизу передо мной расстилался луг, который пересекала горная речушка. Я был дома.