Программист
Шрифт:
Попробовав разобраться в своих чувствах, Стас даже удивился, как мог не думать об этом раньше. Не контроль за увиденным и не невозможность побега угнетали его сознание – страдания объяснялись подсознательным пониманием, что дорога, на которой он оказался, ведет в тупик. С какой бы стороны Стас не смотрел на сложившуюся ситуацию, будущего у него не было.
Пускай он разработает программу, которая сделает Юлию и Хасана единоличными правителями планеты – до сей поры он нужен этим двум посвященным, полезен им, представляет большую ценность. а что дальше? Кем будет Стас после того, как сделает все, что от него требуют? Человеком, который знает, как двое Посвященных уничтожили всех своих конкурентов, человеком, который
Все, что Стас уже знал о благодарности Юлии, говорило ему, что надеяться на благополучный исход наивно. Но, даже предположив, что заказчики сдержат слово, освободят от нэтфона, обеспечат деньгами, отпустят на все четыре стороны – как Стасу жить дальше с ощущением, что все вокруг – марионетки на ниточках? Как общаться с людьми, как сопереживать им, как чувствовать себя одним из них, как вернуться к родителям и друзьям? Как, наконец, самому вновь не стать зомби и избежать вездесущего информационного воздействия?
За завтраком к нему присоединилась Зара. Дочь Хасана всегда вставала вместе с солнцем и завтракала какой-то безвкусной зеленью. Сегодня ей сервировали за тем же столом, что и Стасу.
– Тебе не стало легче, – отметила мулатка. – Скорее наоборот. Мешают очки?
– А разве я их снял? – не понял Стас.
– Но они же будут воевать с тобой до тех пор, пока ты будешь воевать с ними? – Зара отказалась понимать, зачем он продолжает доставлять себе неприятности.
Она посмотрела на парня и прибавила мысленно: «Лучше смирись! Я узнала: твой нэтфон нельзя снять. На острове нет таких специалистов. Возможно, не только на острове. Нужен электронный ключ, который всегда при папе…»
«Ты вклинилась ко мне в мозги с такой легкостью, словно я настроился на контакт и хотел с тобой разговаривать?!»
«Один раз настроившись, ты способен ловить мою частоту интуитивно, не концентрируясь.»
«Вот как!» – Стас невольно подумал, что напрасно согласился вчера на эксперимент по обмену мыслями. – «А про очки… Ты узнала, что я действительно ослепну?»
«Да. Но не так, как ты думаешь: ты потеряешь зрение, а не лишишься глаз. Что-то там случится со зрительным нервом. Чего нельзя исправить в обычной клинике… В общем, тебе лучше подождать, пока «фильтр» снимет отец. Папа ведь обещал, что снимет?»
«Да.»
«Значит снимет. Он ошибается, удерживая людей силой, но он – хороший человек. И… держит слово.»
Зара нахмурила брови, поймав мимолетную мысль Стаса:
«Так дело не в очках?»
«Уже нет. Точнее, не только в них.»
«Тогда, что у тебя за договор с папой? Ты – первый папин «слуга», который страдает от мысли, что не может избавиться от нэтфона. Обычно люди принимают правила игры с радостью – их устраивает зарплата, условия, перспективы…»
«У меня нет перспективы. И я не подписывал контракта…»
«Твои мысли путаются!» – остановила Зара.
«Это потому, что я не знаю, могу ли говорить об этом с тобой.»
«Но ты ведь хочешь с кем-то поговорить?»
«Хочу.»
«А есть с кем, кроме меня?»
«Хасан запретил говорить с тобой.»
«Запрещает не кто-то, запрещаешь ты сам. Ты принимаешь информацию, на основании которой решаешь запретить самому себе. Хочешь рассказать – я могу выслушать. Если знаешь, что будешь чувствовать вину перед отцом – молчи: вина тебя выдаст. Но это ТВОЯ вина – ты сам ее для себя придумал. Потому, что со стороны или
для твоего нэтфона мы не делаем ничего предосудительного. Сидим, смотрим друг на друга, молчим.»«Хорошо… Ты знаешь о Посвященных?»
«Посвященных во что?»
«Хасан сказал, что ты – Посвященная.»
«Если ты о том, как устроен мир – я «посвящена» в это. Если про тайное общество, в котором состоит мой отец, я не имею с ними ничего общего. Я не одна из них. Даже наоборот – я думаю, что папа и его партнеры совершают ошибку, оставляя в своей реальности место контролю и насилию.»
«А про нейропрограммистов ты знаешь?»
«Про ребят вроде тебя, которые исполняют желания папиного тайного общества?»
«А про программы, которые воздействуют на всех пользователей Сети?»
«Даже, если бы не знала, догадалась бы. Не зря же Хасан так просил, чтобы я избегала публичного доступа… Так для чего ты моему отцу, Стас?»
«Ладно!» – программист решил, что Зара права – говоря с ней о наболевшем, хуже, чем есть, он точно не сделает. – «Твой отец – один из двадцати семи Посвященных Совета Посвященных. Посвященные – люди, которые управляют миром, программируя всех нас через глобальную сеть. Программы разрабатывают программисты, которые тоже проходят программную обработку. Я был одним из таких программистов – работал в НИИ и понятия не имел, что и для чего делаю. Однажды Посвященные использовали меня, чтобы написать «нелегальную» программу – свести с ума одного из членов Совета. Их стало двадцать шесть, а от меня решили избавиться, как киллеры – от оружия убийства. И избавились бы, если бы твоему отцу и Юлии не пришло в голову, что оружие все еще хорошо стреляет и может сослужить им еще одну службу. Меня заковали в нэтфон и привезли сюда – писать программу, которая завладеет умами всех программистов мира и оборвет ниточки, за которые Совет Посвященных дергал все человечество. На какое-то время я стану единственным свободно мыслящим программистом планеты, и мир подчинится мне, точнее – твоему отцу и его подруге.»
Зара восприняла эту информацию совершенно спокойно.
«Тогда понятно, почему тебя заключили в фильтр…» – рассудила девушка.
«Ты не удивлена?» – поразился Стас.
«Я ждала чего-то подобного… От тебя веяло переменами… А что именно будет делать твоя программа?»
«Программисты ощутят внутреннее сопротивление, угрызения совести, отвращение к программам, которые воздействуют на людей, управляют людьми, копаются в людях… Они не смогут работать дальше.»
«Ни один из них? Ни один не сможет себя заставить?»
«В этом особенность нейропрограммирования. Они не ЗАХОТЯТ себя заставлять! Они будут ЧУВСТВОВАТЬ, что так ПРАВИЛЬНО! Они возненавидят каждого, кто скажет им, что они под гипнозом! Любой думающий не в рамках программы будет оценен ими, как «непонимающий», «слепой», «глупый». Запрограммированный человек испытывает раздражение из-за внутренних противоречий, поэтому становится нетерпимым ко всему, что подталкивает к сопротивлению.»
«А как твоя программа попадет к программистам?»
«Маленькие кусочки кода довешиваются к «легальным» программам, которые предназначены для распространения по глобальной сети. Совет подготавливает людей Земли к «одобренным» переменам, но одновременно поставляет им код, который написал я.»
«Твой код получают все, но действует он только на программистов?»
«Нет, конечно. Он действует на всех. Просто обычные люди не пишут нейропрограммы. Они ничего не заметят, даже не откажутся от браслетов-стимуляторов – мой код запрещает только ПИСАТЬ, он вызывает нежелание программировать других, но не подталкивает беречь самого себя.»
Вопросы Зары иссякли.
«Теперь ты все знаешь.» – заключил Стас.
«Не совсем!» – возразила мулатка. – «Ты не сказал, от чего страдаешь. Из-за ответственности перед миллионами?»