Прогрессор поневоле. Гексалогия

Стягивая с себя одежду, лежа на кровати, я сортировал то, что вываливалось из карманов. Во-первых деньги, их оказалось около трех тысяч зеленых. На первое время хватит, во-вторых, всякая бытовая мелочевка. Раздевшись до трусов я блаженно вздохнул, все-таки ходить в кожаной одежде не так приятно, как в обыкновенном тренировочном костюме. Конечно, когда пробираешься через заросли или ползаешь по земле, то кожаная одежда оказывается очень даже практичной, а вот в домашних условиях сразу же вызывает неудобство, кое-где натирает, короче, она не для дома. Заставив себя подняться с кровати, я поплелся в ванную комнату, приводить себя в порядок. В ванне я плескался около часа, воду менял два раза, все же там я такого удовольствия себе позволить не мог. Много ли можно отмыть, если тебе в комнату приносят воду, которая уже остыла? Ту баню, которую я посоветовал построить в баронском замке, мои глаза видели редко, а руки доходили еще реже. То боги куда-нибудь пошлют, то люди. Я выбрался из ванны, намереваясь вытереться, когда мой дверной звонок стал заливаться соловьем не останавливаясь, пока я не обернулся полотенцем и, подойдя к двери не спросил - кто там?
– Это оказалась соседка, старушка, божий одуванчик, видимо квитанции за квартиру принесла или что-то в этом роде. Закрепив на поясе полотенце, я повернул ручку дверного замка. В следующий момент дверь больно ударила меня в лоб так, что я на миг потерял сознание.

Глава 7.

* * *

В себя пришел быстро, потому что мои глаза наблюдали, как мимо меня проходят военные берцы. Руки уже были скованны за спиной. Обидно, получается, что я зря мылся. Валяться на грязном полу почти голышом было противно и, самое главное, холодно. Что-то, такое состояние становится для меня привычным. Полотенце развязалось, и мне его просто набросили на голое тело. Я помотал головой, окончательно придя в себя, и меня тут же, подхватив с двух сторон, потащили в комнату. Здесь уже рылись представители полиции, кроме них были уже знакомые мне берцы, их хозяева скрывались за балаклавами, напоказ было выставлено оружие, небольшие автоматы. Значит, меня сдали, скорее всего, те пацаны, которые увидели окровавленный клинок. Клинки, действительно, лежали отдельно, упакованные в пластиковые пакеты. Меня одели, не снимая наручники, и уволокли в полицейскую машину. Было понятно, что теперь начнут допрашивать, и вынут из меня всю душу. Пока было время, я попытался хоть немного прийти в себя. Сейчас я мог только выбрать более удобное положение для своего тела и хоть немного восстановиться. Обувь мне надели на голое тело, видимо не нашли носки, а вот трусы и джинсы были одеты как положено, да и рубаха наброшена, правда, просто на плечи.

Думаю, что сегодня меня допрашивать не будут, а просто оставят на ночь в камере, а уже с утра начнут прессовать. Значит, мне нужно сегодня очень хорошо отдохнуть на нарах. Вот интересно, почему у меня вдруг все пошло кувырком. Ведь меня ценили в том мире, я был им нужен, и польза от меня кое-какая была. Самая большая потеря, а точнее три, это мое ученичество у Ликуры, невозможность видеть Фелидас, и потеря своего, не побоюсь сказать этого слова, друга. Хоть Зравшун и зарядил мне с правой за свою мать, но, думаю, что он разберется с тем, что он увидел, и с тем, что было на самом деле. Я одернул себя, ведь все может развиваться и по совершенно другому сценарию, и Зравшун возненавидит меня, как и Фелидас со своим братом.

Пока я придавался этим размышлениям, мы подъехали к воротам следственного изолятора. Меня выгрузили и отконвоировали в камеру. Я думал у меня заберут все вещи и выдадут стандартный комплект арестанта, но нет, забрали только шнурки с кроссовок. В принципе я не возражал. Для меня никогда не было проблемы с тем, чтобы спать в неудобных условиях, ведь я всегда сознательно ставил себя в такие условия, что в горах на Земле, что в другом мире, да и к одежде требования были самые минимальные, главное, чтобы было удобно, и зимой в ней было не холодно.

Дверь с лязгом закрылась, и я остался один. Можно было располагаться на отдых, но вот тут была одна небольшая проблема, в камере было холодно. Первые полчаса я вертелся на своей койке и все никак не мог согреться. Нужно было что-то предпринимать и на ум не приходило ничего лучше, чем преобразовать свое тело в какого-нибудь лохматого зверя, это мог быть лакурье или волк в исполнении Фелидас. Правда, была одна маленькая проблема, магические силы просто попрощались со мной в том мире. Если быть откровенным с самим собой, то я нисколько не жалел, что так получилось, ведь благодаря моим утраченным способностям, я смог спасти жизни четверым людям того мира, Одна из которых была мне не безразлична, а остальные, были небезразличны для самого того мира, ведь я помнил, что они, близкие родственники местных богов.

Все мои воспоминания нисколько не помогли мне согреться, а перекинуться в зверя у меня не получалось, хотя я и разделся до гола, чтобы не порвать ту одежду, которая была на мне. Я улегся на койку и накрылся одеялом с головой. Мое тело сотрясала постоянная дрожь, и от этого я стал проваливаться в беспамятство, хотя колотить меня стало еще сильнее. Тело буквально подбрасывало на кровати, но мой мозг передал управление какой-то другой системе и отключился.

Пришел я в себя от того, что мне было комфортно, лежать было удобно и тепло. Неужели меня отпустили из тюрьмы и отвезли домой. Хотя нет, запахи здесь уж больно противные, еще хуже, чем в тюрьме, дома у меня таких, быть не может. Глаза открылись, а кожа, по всему телу, передернулась, расправляя шерсть. Хвост был, но сворачиваться в спирали и кольца не хотел, значит, я в образе волка Фелидас. Спрыгнув с койки, я пробежал по камере, автоматически фильтруя запахи и подстраивая свое обоняние под уровень общественного туалета. По внутренним часам моего зверя было около семи часов утра. Чего это зверь так проспал утреннюю охоту? Так ведь вчера мы немного устали, а вот как так получилось, что я смог применить свои ментальные способности и вытащить из моих закромов ментальный слепок какого-нибудь мохнатого животного, да еще бессознательно, это оставалось для меня тайной. Наоборот, раньше, как только я терял концентрацию, так сразу наружу прорывалась моя человеческая сущность.

Побегав по камере, чтобы разогнать свою кровь, я извлек ментальный слепок волка Фелидас, и отправил его обратно в свое хранилище. Миг, и я, босиком пробежался по холодному и грязному полу камеры. Повернув к своей одежде, я стал лихорадочно натягивать ее на себя, условия здесь были более чем спартанские. Моя грудь еще бурно вздымалась от предыдущей проверки, а со стороны двери камеры послышались звуки открываемого замка.

– Арестованный, на выход!

Едва я вышел в коридор, как последовала вторая команда, заставившая меня повернуться лицом к стене, рядом с дверью моей камеры, а руки завести за спину. Делать нечего, я выполнил все, что предписывали делать инструкции, которыми руководствовались охранники этого крыла следственного изолятора. Вскоре уже я, как матерый уголовник, подходя к дверям, сам вставал лицом к стене, дожидался открытия двери и шел дальше, сопровождаемый своим охранником. Попыток ментального воздействия не предпринимал. Зачем? Вариант побега даже в голову не приходил. С нашей правоохранительной системой, я смогу добежать только до первого полицейского. Чтобы скрываться от правосудия, нужно обладать каким-то опытом или нечеловеческим чутьем, так что это мне не подходит.

Наши мытарства по коридорам и переходам следственного изолятора закончились перед неказистой дверью, за которой явно прятался следователь. Сейчас я чувствовал за дверью всего одну ауру, которая сама явно чувствовала неуверенность. Мой охранник доложил, что арестованный доставлен и, пристегнув меня к стулу, вышел, оставив нас наедине. Следователь был мужчиной лет сорока с небольшим, а неуверенность его была вызвана тем, что никаких прямых улик против меня не было. Есть оружие со следами крови, но вот трупа-то нет. Мне можно инкриминировать только наличие сабель, метательные ножи под статью о холодном оружии не подходят, коротковаты. По саблям буду косить под толкиениста, на парней сошлюсь, они подтвердят, что я увлекаюсь этим течением, вот поэтому и сабли такие себе достал. Совсем пацанов сдавать не буду, вот ведь балбесы, меня заложить догадались, а то, что я могу сообщить, у кого эти самые сабли покупал, не просчитали.

Следователь все еще собирался с мыслями, а я расслабился, ведь сам знал, что на Земле никого не убивал, чист я перед законом. От этого появилась уверенность и, самое главное, я успокоился. Теперь я готов был к нашему непростому разговору. Думаю, что мне не придется прибегать к ментальному давлению, хотя у меня не было уверенности, что мне такое бы удалось, ведь потеря магической силы должна была сказаться и на моих ментальных способностях.

Глава 8.

* * *

Вот и начался мой допрос. Следователь откашлялся, и начались стандартные вопросы, фамилия, имя, отчество, год рождения. Я отвечал, пояснял, направляя мысли следователя на то, что я обычный толкиенист. Да, я собираю копии старинного холодного оружия. Кровь на сабле? Так отмахивался от какого-то зверя, когда был в горах. В распоряжении следователя целая сеть лабораторий, которая может определить, чья кровь на сабле. Мне просто интересно, в чем меня обвиняют? Следователь, сделав большие глаза, сообщил мне, что меня, пока, ни в чем не обвиняют, а подозревают, так как в моем доме найдено оружие со следами крови и вот, как только лабораторные исследования дадут результаты, так мой вопрос сразу же и разрешиться, а пока я должен находиться под контролем следственных органов.

Я, конечно, рад за следственные органы, но почему в камере так холодно? Ведь, платя налоги, я, как бы, содержу эту самую правоохранительную систему. Хотя если разобраться, то я много чего содержу, и все в таком же состоянии. Следователь, видя то, что я ни в чем сознаваться не собираюсь, тоже обрел уверенность и начал давить на меня. Сыпались угрозы и номера статей уголовного кодекса, которые, видимо, я должен был выучить как "Отче наш", еще в младенчестве. Я напомнил следователю, что не ужинал, да и завтрак как-то, прошел мимо меня. То есть мы, похоже, друг друга в упор не слышали. Не слышать-то, не слышали, но отпустил он меня с допроса часа в четыре. За это время мне не предложили даже стакан воды, но не все так плохо, сигареты, о которых Минздрав предупреждает, все же были предложены, но только вот я, почему-то, не курил. Расстались мы, недовольные друг другом. Меня удивило, что результаты анализа крови нам так и не принесли. Вот! А в фильмах, преступнику еще только руки за спиной скручивают, а результаты по отпечаткам пальцев и группе крови уже готовы. Да я сам видел, как группу крови проверяют. Минутное дело, а здесь все как-то запущено. Ну ладно, подождем. Там, вроде, есть какой-то срок, когда должно быть выдвинуто обвинение, толи двадцать четыре часа, толи сорок восемь. Ладно, еще сутки я в камере выдержу, только бы поесть, да поспать. Если что, то опять в волка обернусь, а можно и в Черного, тогда и спать стоя можно будет. Ладно, в камере посмотрим. Про Черного, это я хорошо придумал, так как меня повели не в мою камеру, а куда-то вниз, в подвал. Перед одинокой дверью заставили раздеться догола и впихнули в малюсенькую камеру. На ум пришло и название сего помещения, карцер. Пол был покатый к середине, где находился мелкий сток, по которому текло немного воды. Это что, сюда гадить и отсюда же пить? Нет, нужно прекращать платить налоги. По-моему следователь действует сверх своих полномочий, или переложил ответственность на начальника следственного изолятора. Все эти мысли крутились у меня в голове, а тело пыталось приспособиться обитать в таких условиях. Первое, что пришло на ум, это встать здесь в образе Черного и, так и стоять, пока за мной не придут. Но окинув взглядом помещение, пришел к выводу, что Черный здесь не поместиться. Значит опять остаются лакурье или волк. В образе волка я провел прошлую ночь, так что сегодня испытаем лакурье на предмет приспособленности к жизни в плохих, я бы даже сказал, нечеловеческих условиях.