Прогулка среди могил

— Ну, я знал, что у Питера есть брат, который торгует наркотиками, но я понятия не имел, как вас зовут и где вы живете. Я даже не знал фамилию Пита.

— А если бы вы его спросили, он бы вам сказал. И так ли уж трудно выведать все остальное? «По-моему, я знаком с вашим братом. Он живет в Бушвике?» «Нет, в Бэй-Ридже». «А, ну да. На какой улице?» Не знаю, может быть, это уж я чересчур.

— Пожалуй, чересчур, — сказал я. — Вы правы, на собраниях «АА» можно встретить всяких людей, и серийный убийца тоже может туда прийти. Видит Бог, многие из самых известных убийц были алкоголиками и совершали все свои убийства в пьяном виде. Только я что-то не слышал, чтобы кто-нибудь из них бросил пить и вступил в общество.

— Но это возможно?

— Наверное, да. Мало ли что возможно. Но если наши приятели живут здесь, в Сансет-парке, а Питер ходил на собрания в Манхэттен...

— Да, вы правы. Они живут в двух километрах от меня и вряд ли потащились бы в Манхэттен, чтобы навести обо мне справки. Когда я это говорил, я еще не знал, что они из Бруклина.

— Что вы говорили?

Он взглянул на меня. На лбу у него пролегла страдальческая морщина.

— Ну, когда я сказал Питу, чтобы он перестал трепаться на собраниях про мои дела. Когда сказал, что, может быть, поэтому они на меня и вышли, поэтому и выбрали Франсину. — Он взглянул в окно на прачечную. — Это было, когда он отвозил меня в аэропорт. Я просто не сдержался. Он за что-то меня отчитывал, не помню уж за что, и я ему выдал. Он посмотрел на меня так, как будто я ударил его под дых. Но потом сказал что-то, ну, в том смысле, что не обиделся, мол, он не собирается принимать это всерьез и понимает, что я это сгоряча.

Он повернул ключ зажигания.

— Чертова прачечная, — сказал он. — Что-то я не вижу, чтобы там стояла очередь позвонить. Поехали отсюда, а?

— Конечно.

Проехав квартал или два, он сказал:

— А что если он все время об этом думал и переживал? Что если это не давало ему покоя? Что если он подумал, что это правда? — Он быстро взглянул на меня. — Как вы считаете, не поэтому он сорвался? Потому что скажу вам прямо — если бы я был на месте Пита, мне бы этого хватило.

* * *

Когда мы были уже в Манхэттене, он сказал:

— Я хочу заехать к нему, попробую толкнуться в дверь. Не составите мне компанию?

Замок на входной двери пансиона был сломан. Кинен открыл дверь и сказал:

— Что и говорить, охрана надежная. И вообще отличное жилье.

Мы вошли и поднялись на второй этаж по лестнице, пропахшей, как во всякой трущобе, мышами и грязным бельем. Кинен подошел к двери, некоторое время прислушивался, потом постучал и позвал брата по имени. Никто не ответил. Он еще раз постучал, потом подергал дверь и убедился, что она заперта.

— Я боюсь того, что мы там увидим, — сказал он. — И уйти тоже боюсь.

Я нашел у себя в бумажнике просроченную кредитную карточку и с ее помощью отпер дверь. Кинен поглядел на меня с уважением.

Комната была пуста и в полном беспорядке. Простыни наполовину сползли на пол, на деревянном стуле навалена одежда. На дубовом бюро я заметил Библию и несколько брошюрок «АА». Ни бутылок, ни шприца видно не было, но на тумбочке у кровати стоял стакан. Кинен взял его и понюхал.

— Не знаю, — сказал он. — А как по-вашему?

Стакан был сухой, но мне показалось, что он попахивает спиртным. Хотя не исключено, что это было самовнушение. Не в первый раз я чуял спиртное там, где его нет.

— Не нравится мне, что мы роемся в его вещах, — сказал Кинен. — Пусть их у него почти нет, но он имеет право на личную жизнь. У меня просто стояла перед глазами эта картина — как он лежит весь синий с иглой в вене, понимаете?

Когда мы вышли на улицу, он сказал:

— Ну, деньги-то у него есть. Значит, воровать ему незачем. Если только не сорвется на кокаине, тут уж никаких денег не хватит, только он никогда не любил кокаин. Пит предпочитает средства посильнее — старается нырнуть как можно глубже.

— Могу его понять.

— Ну да. А когда у него кончатся деньги, он всегда сможет продать «тойоту» Франси. Документов на нее у него нет, но по каталогам она стоит восемь-девять косых, так что он наверняка найдет покупателя, который выложит за нее несколько сотен без всяких документов. Такая уж у наркоманов экономическая политика, им это кажется вполне разумным.

Я пересказал ему шутку Пита насчет разницы между пьяницей и наркоманом. И тот и другой украдут у вас бумажник, но наркоман поможет вам его искать.

— Вот-вот, — сказал он. — В этом-то все и дело.

17

На следующей неделе произошло несколько событий.

Я три раза ездил в Сансет-парк — два раза один, а на третий раз — в обществе Ти-Джея. Как-то днем мне было нечего делать, я позвонил ему по пейджеру, и он почти тут же мне перезвонил. Мы встретились в метро на Таймс-сквер и вместе поехали в Бруклин. Там пообедали в закусочной, выпили cafe con leche в кубинской кофейне и немного погуляли. Мы говорили о том о сем, и, хотя я мало что узнал о нем, он обо мне мог кое-что узнать, если, конечно, слушал.

Когда мы ждали поезда, чтобы ехать обратно в центр, он сказал:

— Послушайте, вы можете ничего мне не платить за сегодняшний день. Потому что мы ничего не сделали.

— Твое время должно чего-то стоить.

— Да, если я работаю, а сегодня я болтался без дела. Старина, я всю свою жизнь занимаюсь этим бесплатно.

В другой раз, вечером, я только-только собрался отправиться на собрание, как мне позвонил Красавчик Дэнни, и я помчался в один итальянский ресторан в районе, который называется Корона: там какие-то три мелких жулика недавно стали швыряться большими деньгами. Вряд ли это было то, что мне надо: Корона находится в северной части Куинса, в нескольких световых годах от Сансет-парка, но я все равно отправился туда, пил у стойки минеральную воду и ждал, когда три парня в шелковых костюмах придут и примутся гулять вовсю.

Телевизор был включен, и в десять часов в новостях пятого канала показали трех человек, которых только что арестовали за недавнее вооруженное ограбление ювелира на Сорок Седьмой улице. Бармен сказал:

— Эй, смотрите-ка! Ведь эти козлы последние три вечера сидели тут и тратили деньги так, будто хотели поскорее от них избавиться. Я-то догадывался, откуда у них такие деньги.

— Откуда всегда, — сказал человек, сидевший рядом со мной. — Украли.

Я был всего в нескольких кварталах от стадиона «Ши», но все равно чувствовал себя в сотнях километров от «Метрополитенз», у которых «Кабз» в тот день с трудом выиграли в Ригли. А «Янки» у себя дома играли с «Индианз». Я дошел до станции метро и поехал домой.

* * *

Как-то мне позвонил Дрю Кэплен и сказал, что Келли и его коллеги из бруклинской бригады по расследованию убийств хотят, чтобы Пэм поехала в Вашингтон и зашла в ФБР, в Национальный центр анализа уголовной преступности в Куонтико. Я спросил, когда она едет.

— Она не едет, — ответил он.

— Отказалась?

— По совету ее адвоката.

— Ну, не знаю, — сказал я. — Конечно, ФБР сильнее всего по части саморекламы, но, насколько я слышал, тот их отдел, который занимается серийными убийцами, работает неплохо.