Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима

Если в один из штормовых дней вы заметите, как вдалеке что-то болтается меж накатывающих волн, можете быть уверены: перед вами дрифтер! Эти маленькие суденышки выходят в море в любую погоду и доблестно исполняют свои обязанности. Их отвага достойна уважения.

Посмотрите, как мужественно они борются со встречной волной! На мостике стоит слегка позеленевший лейтенант, ему помогает сумрачный старшина. Качка ужасная, но они не покидают пост. А теперь загляните в так называемую кают-компанию, и вы увидите там последнего члена экипажа — юного гардемарина. Вот уж кому по-настоящему плохо! Бедняга в изнеможении распростерся на верхней койке, его мотает из стороны в сторону, на лице застыла страдальческая гримаса. Не надо быть ясновидящим, чтобы угадать, о чем он в данную минуту думает. Как, во имя всего святого, его угораздило пойти на флот? И вообще какому безумцу пришло в голову, что Британия должна править морями?

Я уже говорил, что дрифтер играет роль ординарца при линкоре. В данном качестве у него много обязанностей, и главная из них — доставлять почту на корабль. Именно за это ему и платят, причем не только деньгами адмиралтейства, но и неизменной любовью моряков. Ибо трудно переоценить значение почты для людей, которые вынуждены большую часть года проводить на военном корабле. Все они с нетерпением ждут весточки из дома. Поэтому появление дрифтера всякий раз вызывает переполох на борту линкора. На палубе собирается множество моряков, и все они с нетерпением смотрят вниз — туда, где покачивается на волнах дрифтер. На его неустойчивом полубаке стоит морской пехотинец, а рядом с ним лежат два мешка с драгоценными письмами.

В этот миг все надежды и чаяния людей связаны с маленьким неказистым суденышком, которое невольно обретает ореол святости. Ведь оно — единственная ниточка, связывающая моряков с домом. Еще несколько мгновений, и наступит кульминационный момент. Почту поднимут на борт линкора, и жизнь на корабле на какое-то время приостановится. Повсюду — в офицерской кают-компании, в машинном отделении и на камбузе — воцарится глубокая тишина. Люди будут нетерпеливо шелестеть листочками, впитывать последние новости из дома, разглядывать фотографии своих близких.

Однако дрифтер способен не только осчастливить.

Порой он становится источником ужасного разочарования.

Ах, если бы жены моряков могли увидеть эту картину: столпотворение на палубе, напряженное ожидание, просветленные улыбки на лицах счастливчиков. И на фоне всеобщего оживления — горстка бедолаг, которые так и остались стоять с протянутой рукой. Не хотел бы я оказаться на месте человека, который услышит эти жестокие, обескураживающие слова: «Для вас сегодня ничего нет…» И что остается делать? Неловко пошутить, присвистнуть и потихоньку удалиться на то время, пока более удачливые товарищи будут читать свои письма. Вернуться через полчаса, заказать рюмку розового джина, сделать вид, будто ничего страшного не произошло…

«Да-да, конечно, наверное, завтра…» Возможно, жены моряков — если бы они все это увидели — почаще писали своим мужьям.

Когда эскадра снимается с якоря, все прикрепленные к ней дрифтеры тоже объединяются в некоторое подобие флотилии и следуют за своими линкорами. Скорость у них, конечно, не та, но они поспешают, как могут. И даже волнение на море не может остановить маленькую армию «ординарцев» — в конце концов им не привыкать к штормовой погоде. В награду за свою преданность команда дрифтера время от времени получает небольшую денежную компенсацию — так называемые «деньги за жесткую постель» (соответственно, тех, кто их получает, зовут «жесткоспящими»).

В тех случаях, когда дрифтеры вынуждены отправляться в дальнее плавание, командование маленькой флотилией берет на себя какой-нибудь старлей. В отсутствие высшего начальства (которое отбыло вместе с эскадрой за горизонт) он получает временное звание «АКД», то есть адмирала, командующего дрифтерами. И вот новоявленный «адмирал» — как правило, совсем молодой человек, лишь недавно сведший знакомство с бритвой — выходит на капитанский мостик. Скорее всего, он впервые получает реальную возможность командовать людьми. Это льстит его самолюбию, и он откровенно наслаждается ситуацией. Вскоре по флотилии разносится его приказ: «Адмирал желает встретиться с командирами кораблей».

Если море чистое и флотилии не угрожает встреча с айсбергом, «командиры» — такие же безусые юнцы, как и он сам — могут позволить себе поддержать игру. Они отвечают, что были бы счастливы встретиться с «адмиралом», но, к сожалению, это невозможно. Тогда на мачте «адмиральского» дрифтера появляется сигнал: «Все в порядке. Просто хотел узнать, у кого есть пиво».

Утром, вместо того чтобы просто подать команду «следовать строем кильватера», «адмирал» приветствует свою эскадру словами:

— Утро доброе, дети мои! Следуйте за своим отцом!

(Что, по сути, означает то же самое.)

Если случается так, что какой-нибудь из дрифтеров по неосторожности задевает носом корму впереди идущего судно, то «адмирал» немедленно реагирует в неподражаемой манере:

— Ну что? Поцеловался с девчонкой?

— Так точно, — следует ответ.

— Но твои намерения по крайней мере честны и благородны? — продолжается допытываться «адмирал».

— Никак нет, — признается нарушитель.

— В таком случает попрошу сохранять приличия!

Иными словами, дрифтеры ведут себя вполне в соответствии с характеристикой Редьярда Киплинга. Развлекаясь подобным образом, маленькая флотилия движется к своему пункту назначения.

9

Сегодня у нас на корабле званый ужин — к нам приглашены несколько старших офицеров с соседних кораблей. По этому случаю в кают-компании играет доморощенный оркестр. Перебрав весь оперный репертуар, морские пехотинцы в завершение торжественно исполняют национальный гимн. Мы в это время сидим с поднятыми бокалами.

Трапеза движется к концу, и постепенно атмосфера становится все более непринужденной. Беседа то и дело прерывается взрывами смеха. Разбившись на маленькие группки, офицеры отдыхают в кают-компании. Они лениво потягивают шампанское и размышляют, чем бы таким развлечься. Их дух, очевидно, подогретый парами спиртного, воспаряет над обыденностью. В юных головах зарождаются безумные идеи: вот было бы весело подшутить над таким-то и таким-то… или же дать пинка под зад старшему офицеру! И тут кого-то осеняет:

— А давайте сыграем в «Приходского священника»!

Идея встречена с энтузиазмом:

— Да, да! Давайте сыграем! Кто будет священником?

Несколько человек — из тех, что особо строго блюдут свое достоинство, или, возможно, просто недостаточно пьяны сегодня вечером — решительно отмежевываются от этой затеи. Они благопристойно устраиваются за карточным столиком. Остальные же с радостью присоединяются к нашей компании.

До сих пор достоверно неизвестно, где и когда зародилась эта таинственная и довольно-таки болезненная игра. Корабельный священник, с которым я беседовал на данную тему, утверждал, будто англичане переняли игру у французских пленников в эпоху наполеоновских войн.