Прогулки по Парижу. Левый берег и острова
Шрифт:
А через 43 с лишним года он записал свой устный рассказ княгине Черкасской о чарующих парижских днях, и воспоминания эти были напечатаны П. Бартеневым в «Русской беседе». Когда же Бартенев прислал старику за публикацию 25 рублей, неунывающий Лорер отозвался благодарственным письмом:
«Получил 25 р. и не понимаю за что. Неужели мой рассказ русского офицера… стоит 25 рублей? Дорого, щедро платите за подобные рассказы!»
Гонорары, гонорары… А жизни какая цена?
УЛИЦА ВАРЕН
Честно говоря, это не самый мой любимый район Парижа, хотя не посетить его было бы жаль. Что до приезжих, до туристов, до экскурсантов, то они на Варенн и на ближайших улицах Гренель и Сен-Доминик бывают непременно. Это тихий квартал дворцов, построенных в XVIII веке знаменитыми архитекторами, и жили в этих дворцах самые знатные аристократы, близкие к королевской фамилии. Сейчас тут размещается новая знать, скромно объявляющая себя слугами народа, – дипломаты, министры, высокопоставленные чиновники. Во дворцах этих – посольства, министерства и прочие
Улица Варенн проложена была в самом начале XVII века по охотничьему заповеднику. Вернее, это была просто дорога, по сторонам которой стали возводить прекрасные здания. Со временем дорога эта и стала одной из самых престижных улиц столицы. Самые интересные дома на этой улице начинаются после № 38, хотя и до него дома роскошные и жили в них весьма заметные люди. А в 38-м, где жила Мари Дорваль, теперь размещаются службы культуры итальянского посольства, а во времена Директории здесь размещалось министерство иностранных дел, и Талейран принимал здесь Наполеона с Жозефиной, а также мадам де Сталь, которая здесь и увидела будущего императора впервые. В этом отеле Галифе знатоки особенно высоко ценят лучший в Париже гарнитур мебели времен Людовика XVI в салоне, а также колонны и статуи. Миновав несколько отелей (вы помните, что так называют здесь частные особняки и дворцы) XIX века и отель де Гуфье де Туа, мы выйдем к самому красивому и самому знаменитому дворцу этого бывшего предместья – к отелю Матиньон. Вы это название, конечно, слышали, оно не сходит со страниц прессы в качестве синонима кабинета премьер-министра, совета министров и вообще исполнительной власти (в противопоставление главе государства и президентской власти, которые связывают с Елисейским дворцом, резиденцией президента). В Матиньоне, как вы поняли, размещается премьер-министр Франции, так что на экскурсию в этот прекрасный дворец постороннюю публику пускают только раз в год. Но мы-то с вами не посторонние, так что мы отправимся туда нынче же. Строительство дворца начато было по проекту Жана Куртонна в 1721 году. Жак Гойон де Матиньон, граф Ториньи купил дворец у маршала Люксембургского недостроенным, а уж за достройкой и украшением дворца наблюдала старшая дочь принца Монако, ставшая графиней де Матиньон. После Революции дворец много раз переходил из рук в руки. Король Людовик XVIII выменял его на Елисейский дворец (не правда ли, весьма символичный обмен?). Потом дворец принадлежал сестре короля Луи-Филиппа, потом герцогу Монпансье, потом герцогу де Гальера, который предоставил его в распоряжение графа Парижского, устроившего в этих раззолоченных салонах грандиозное празднество по случаю бракосочетания своей дочери с наследником португальского престола. Позднее во дворце размещалось посольство Австро-Венгрии, и только с 1959 года отель Матиньон перешел к премьер-министру. Убранство его славится своим подлинником Фрагонара, резным деревом, придворцовым садом, воротами и, конечно, всяческой позолотой, которая как бы даже и не слишком к лицу народным избранникам и слугам народа, чего, кстати, не учел однажды, делая свое предвыборное заявление перед телекамерой, Эдуар Балла- дюр, что сразу отметили и телезрители, и журналисты.
На той же улице Варенн, кроме отеля Матиньон, сле дует непременно осмотреть отель де Пра, отель де Клермон и Гранд-Отель де Кастри, не говоря уже о великолепном отеле де Брольи, принадлежавшем одно время князьям Горчаковым, а в Первую мировую войну разместившем американский штаб.
А теперь отправимся к дому № 77, к великолепному отелю Бирон. Семейство Гонтор-Бирон владело этим дворцом после герцогини де Мэн. Летом 1782 года маршал Бирон угощал здесь ужином будущего императора Павла I с супругой (оба путешествовали по Франции под прозрачными псевдонимами графа и графини дю Норд и поражали французов своей образованностью). Подруга графини дю Норд баронесса Оберкирх так описывала впоследствии этот ужин: «Стол был накрыт в саду, одном из самых обширных в Париже, полном цветов и фруктов, наполнявших воздух благоуханием. Гвардейские музыканты, сокрытые за деревьями, исполняли фанфары, а также сладостные мелодии».
В 1810 и 1811 годах отель занимал российский посол князь Александр Куракин. Во время бала в австрийском посольстве вспыхнул пожар, и князь Куракин получил серьезные ожоги, вынудившие его отправиться для отдыха и исцеления в замок Клиши. Отъезд страдающего русского посла тогдашняя газетная хроника описывала так:
«Слуги и домочадцы шли парами, впереди меньшие по росту: самого его вынесли в золоченом кресле, укутанного в бархатный халат, в соломенной шляпе. За креслом шагали все члены посольства».
С двадцатых годов прошлого века дворцом владел монашеский женский орден Святого Сердца, а в 1906 году в дом этот въехал знаменитый скульптор Огюст Роден. Здесь находилась его мастерская, и здесь нынче расположен знакомый туристам всего мира музей. Даже
с улицы видна через стеклянную стену знаменитая группа «Граждане Кале». Среди всех сокровищ музея обращу ваше внимание лишь на бронзовые бюсты двух русских женщин – госпожи Елисеевой и госпожи Голубевой, да на маленькую гипсовую статуэтку Нижинского. Роден был в восторге от «фавна» Нижинского, написал о нем хвалебную статью и начал работать над его статуей. Но, как рассказывает в своих воспоминаниях Лифарь, Дягилев взревновал к старцу Родену и помешал работе над новым шедевром… А жаль…У нас в тринадцатом округе
ГОБЕЛЕНЫ И ГОБЛЕНЫ
Когда спускаешься от площади Италии по широкой нарядной авеню Гоблен (а мне часто доводится тут проходить по дороге в русскую библиотеку) и минуешь старинную мануфактуру гобеленов, давшую свое название (по- французски, скорее, все-таки Гоблен, Gobelin) и этой авеню, и бывшей улице Бьевр, и всему кварталу, трудно бывает представить себе, что в ту пору, когда красильщик тканей из Шампани Жан Гоблен открыл здесь свою красильню, между холмом Бют-о-Кай и горой Святой Женевьевы лежала зеленая, сочная долина, по которой петляла речка Бьевр, впадавшая в Сену. Впрочем, воды с тех пор утекло немало – как-никак прошло пять с половиной веков. Жан Гоблен устроил тут свою красильню в 1440 году, еще полтора столетия спустя король Генрих IV, радевший о развитии ковроткачества в столице, пригласил в эту мастерскую двух фламандских ковроделов – Марка де Комана и Франсуа де ла Планша. Позднее хлопотун Кольбер перевел сюда же самые разнообразные мастерские, в том числе ателье ювелиров и краснодеревцев, ну а в конце концов эдиктом 1667 года вся мануфактура была переименована в королевскую мастерскую «Мебель короны». Художественное руководство ею осуществляли в разное время такие знаменитые живописцы, как Де Брен, Пьер Миньяр, Койпель, Буше. В сравнительно недавнее время на мастерскую работал Шагал. Что же до знаменитых здешних изделий-гобеленов, то они прославили имя красильщика из Шампани на весь мир.
Нынешнее здание мануфактуры недавнее, его построили в 1914-м. Фасад его, выходящий на авеню Гоблен, украшен барельефами Поля Ландовского и кариатидами знаменитого Энжальбера. В комплексе зданий сохранились, впрочем, и гораздо более старые, более аскетические постройки.
В часовне ныне развешаны старые гобелены и выставлены образцы златокузнечества, коллекции рисунков и эскизов, а в первом ателье стоят старинные вертикальные ткацкие станки – как прежде, ковроделы садятся за них лицом к свету, ставя рядом картон с эскизом гобелена, а готовую работу свою видя только с изнанки, однако ковродел изучает при этом каждый новый сантиметр изготовленного гобелена в специальных зеркалах, которые медными ручками приторочены к станку – старинная, кропотливая метода: за год работы ковродел может в среднем осилить один квадратный метр нового гобелена. Производят ныне здесь и реставрацию старых гобеленов.
Перед самой войной сюда же были переведены известные мастерские Бове, в которых принята иная, собственная техника изготовления гобеленов – на горизонтальных рейках, которыми ткач управляет при помощи педалей, имея картон с эскизом постоянно перед глазами.
Есть еще чисто французская техника «стежка Савонри», когда используются нарезанные ножницами полоски бархата.
Нетрудно догадаться, что в условиях индустриализации, свободного рынка, нынешних бюджетных трудностей, сокращения дотаций и экономии все эти малорентабельные предприятия (среди них и здешний Французский институт реставрации произведений искусства) испытывают финансовые трудности, но при поддержке защитников национального культурного наследия ведут борьбу за выживание. А ведь некогда они славились во всем мире, и мировые знаменитости мечтали взглянуть хоть одним глазком на прославленный труд здешних чародеев… Так, 12 мая 1717 года в семь часов утра (вряд ли многие парижане встают нынче так рано) в королевскую мануфактуру в сопровождении герцога д'Антэна пожаловал русский царь Петр Первый – обошел все мастерские, постоял, наблюдая за работой ковроделов, с пристрастием обо всем выспросил и ушел в полдень, однако прежде, чем покинуть Париж, приходил сюда снова (добросовестный был «слуга народа»), а три года спустя открыл у себя в Петербурге ковровую мануфактуру, руководство которой поручил ковроделу из здешней мастерской Жан-Батисту Бурдену.
Когда-то мануфактура, ее службы, жилые дома мастеров занимали весь квартал, распространяясь в глубину по берегам Бьевра. В новейшие времена на том месте, где мастера разводили некогда по берегам Бьевра огороды, в нижней части улицы Крульбарб разбит был спроектированный Жан-Шарлем Моро густой сад с площадками для игр, однако вокруг сада кое-что еще напоминает о старинных временах. На былой улице Бьевр попадаются потемневшие от времени дома, принадлежавшие семьям знаменитых красильщиков – Гобленам и Глюкам. Жан Глюк вывез из Голландии свой особый способ окраски тканей, а племянник его Жан де Жюльен был знаменитым коллекционером, тонким знатоком искусства, и в гостях у него часто бывал Антуан Ватто.
Поблизости можно увидеть странное здание с башенкой, которое называют тут Замком королевы Бланш. Оно было построено в 1520 году, и дом, стоявший здесь тогда, называли замком Бланш Провансальской, невестки короля Кастилии. Тот дом был разрушен в 1404-м, а потом восстановлен для семейства Гобленов.
В названии речки Бьевр слышен намек на водившихся тут во множестве бобров (на латыни «бебра»). Речка эта питала старинную мануфактуру, дальше протекала через предместье Сен-Марсель и впадала в Сену близ Аустерлицкого моста. Речку убрали в трубу в 1912-м, однако она запечатлелась в парижском рельефе впадинами долин между холмами Мезон-Бланш и Бют-о-Кай на ее правом берегу и возвышениями в парке Монсури и горой Сен-Женевьев – на левом.