Прогулки с бесом

– Батюшка о начальнике Гестапо думал: "хотя ты и большой начальник, но и мы не "пальцем деланы". Не думай, что тебе одному решать, кто виноват, а кто - нет! Мы тоже кое-что можем! Твой соотечественник - мой коллега, "собрат" по профессии! До беды не был врагом, а после того, как один остался в целом мире - какой он "враг"? И сейчас в поездках вместе рискуем жизнями!
– вот оно, проявление сути христианского учения! Когда силён, нагл и драчлив - ты враг, а когда "сокрушен сердцем" - и ты нуждаешься в милости!

– Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

– Метель сбила, заблудился...
– довод убедительный, возразить нечего, господин начальник видел силу русской метели третьего дня... В городе, а какова она в поле - нет, этого испытать не пришлось. Метель оправдывала появление русского мужичка в прифронтовой полосе, но коробка спичек с деморализующим текстом сообщения из Рейха сводила все оправдательные доводы на "нет". Она, проклятая, портила картину отцовой невинности.

На вторые сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на предмет выяснения степени вины их работника. Нужно сказать, что железнодорожное начальство кинулось бы спасать прислужника незамедлительно, сразу, как только Крайродной уведомил "командиров" о бедственном положении друга. Рождается вопрос к прошлой немецкой морали, нынешняя мораль ни мне, ни бесу неизвестна:

"На кой хрен отцову начальнику являться в грозное учреждение и спасть работника из аборигенов? Запутался - сам и выпутывайся! Оказывал мелкие услуги? Было, и за них произведён расчёт по европейским правилам: получил марки, чего ещё надо"!?
– но начальники серьёзных организаций военного времени, железной дороги и Гестапо, в итоге пришли к выводу, что преступление работника из русских не так велико. И главное: всё было совершено не по злому умыслу, а по неведению. Лично он не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Nain, боже упаси, как такое допустить!? Или подумать!? Как он мог написать "разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение" на немецком языке, если не знает языка!?
– два, или три бранных слов на языке Гёте не в счёт. Работник из русских - добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в столь трудное для Рейха время!
– помнил начальник отцовы портфели старинной работы! Вот они, милые "таше" из свиной кожи отечественного изготовления, всплыли! Ничего не проходит в этом мире без следа!

И отец был выпущен "на свободу". Никто не вербовал работать "на благо и процветание Рейха", хватало бумаги о "верном служении Рейху", кою отец подписал при найме на работу.

Расстались мирно, но начальник грозной организации не удержался от

напутствия и настоятельно рекомендовал впредь "проявлять внимание и быть осмотрительным при совершении меновых операций" - определения сорта операций и осмотрительности не было.

Храбрый я сегодня, а потому на полную веселюсь замечаниями в адрес

начальника Гестапо:

– Как понимать ваше, Herre начальник, "будьте осмотрительны"? Не менять автоматы-пистолеты "им. Шмайсцера" на самогон и сало? Что значит ваше "быть осмотрительным"? Бесяра, как думаешь: прилично петь "гимн" тогдашним переводчикам Гестапо? Тем, кто делал переводы с русского языка на немецкий? Об иных органах дознания Рейха ничего не знаю?

– Пой! Всё едино никто не поверит.

Отцовы объяснения на немецкий язык переводила, да будет её душе вечный покой, приятная и обходительная женщина. Вежливая, а местами и ласковая женщина, и настолько доверительная, что у отца появлялось желание рассказать то, о чём не спрашивала и более того, что знал. То есть, не "по теме". Отец не понял, кем была переводчица: или немка, хорошо знавшая русский язык, или русская, в совершенстве владевшая немецким языком? Скорее, русская из "немецких прислужников", но как стала переводчицей - нужно рассказывать? Или "фольксдойче"? Эх, ну почему в своё время не расспросил отца!

– Кто были переводчиками в войну?

– В массе - знавшие "идиш", смесь на половину из немецких и еврейских слов.

– Могла переводчица быть еврейкой?
– ответа от беса не получено.

Тогдашние переводчики и следователи представляли "тандем", но по иронии военного времени главному дознавателю отводилось вторая роль: начальник не знал языка аборигенов и довольствовался переводом, но всё ли переводчики дознавателям, или что-то утаивали? "Фильтровали базар"?

– Если бы всех, кто сгнил в советских лагерях, допрашивали через переводчиков - больше половины граждан "страны советов", кои сгинули "ни за понюх табаку" - признали бы невиновными. Переводчики у немцев выполняли не только чисто техническую работу "с русского - на немецкий язык и обратно", но часто привносили своё, "редактировали" ответы допрашиваемых. Переводчица, работавшая с отцом, быстрее начальника поняла, что задержанный не представляет для Рейха угрозы и переводила отцов рассказ не дословно, а в смысл. Типа: "что слышу - то и перевожу"? Ныне такие переводы "синхронными" называют? Считай, женщина рассказывала повесть, а в повести можно что-то и утаить...

– А, в самом деле, есть хотя бы одна повесть военного времени, написанная переводчиком? Как с вражеской стороны, так и с нашей?

– Где ты, "душа переводная"? Не ты ли внушила шефу, что "дело" маленького русского пособника выеденного яйца не стоит? Пустяк, ерунда, мелочь, полное отсутствие криминала! Не думал этот маленький и пожилой человек разваливать Вермахт ужасными сообщениями из Рейха! Коробок злополучных спичек не масштаб для Гестапо, не дело столь серьёзному учреждению заниматься коробкой спичек!

– Рисковала женщина? Каков был размер её авторитета у начальства?

– Как переводчицы - весьма большой.

Были и другие факты ухода советских людей "из лап Гестапо", и таковых знаю два: отец и тётушка. Та самая, коя находясь в "логове врага" сумела выйти на Гестапо и приструнила хозяина бауэра, когда тот до предела распоясался в презрении к "рабам с востока". Странное дело, но Гестапо встало на сторону "рабыни" и удовлетворило тётушкино желание поменять работу в сельском хозяйстве на шахтном дворе. Тётушка просилась на подземные работы, но ей вежливо объяснили, что "в Германии в шахтах женщины никогда не работали". Даже в военное время.

– Чёртовы европейцы!

Третий случай из лагерной жизни тётушки таков: в соседнем, мужском лагере, в Эссене, работала русская врач из "немецких прислужников". Врачей от Асклепия позиции "враг/друг" не волновали, у врачей иное: "больной/здоровый", у них "клятва Гиппократа", им наплевать кто ты: враг, или друг. Дело врача - исцелить плоть, а всё остальное - дело политиков и прочих прохвостов.

Как и почему враги доверили русскому доктору работать в лагере? Куда подевались "расовые предрассудки"? Или в прошлых разговорах "о немецком расизме" много вранья?

Комендант лагеря, как любой комендант такого заведения, был страшной скотиной, но кто и когда видел гуманных комендантов лагерей? В те времена в лагере, будь то немецкий, или какой иной, комендант-гуманист применения не находил.

Комендант обожал привычку забивать лагерников насмерть. Доставлял себе "удовольствие", но поскольку это всё же Европа, то на каждый случай смерти заключённого составлялся акт с подписью лагерного врача. Нельзя убивать без акта! И русская женщина взбунтовалась:

– Ты людей убиваешь, а я должна прикрывать твои зверства "липовыми" актами? Не будет этого!
– время - военное, она - всего лишь врач из русских, сама на "птичьих правах"!

И опять странность: начальник лагеря, этот символ беспредельной власти во вверенном лагере, воплощение силы "нового порядка" - отступил!

Мог комендант применить власть к взбунтовавшейся русской врачихе и что угодно с ней сделать, но почему-то не применил? Приспешница ты, никто по сути, но комендант ничего с ней не сделал! Испугался? Чего? И другая странность: в Гестапо на "предмет усмирения" бунтарку не таскали, и вообще никто и ничего не сказал взбунтовавшейся русской медичке по теме её протеста! В паре с ней работал немецкий врач, и настолько был очарован смелостью русской коллеги, что, не раздумывая, предложил ей "руку и сердце"! Она не отказала, и всё это случилось в славном городе Руре в "грозном пламени войны".