Проигравший выбирает смерть

За много лет сослуживцы, конечно, разнюхали про его обязанности. А может, начальник, сволочь, проболтался. С ним тоже давно никакого человеческого контакта. Прошли времена, когда водку вместе пили после очередного выстрела. Сейчас все общение ограничивалось официальными фразами, а если и наливал начальник, то только одному Межову и абсолютно молча. Тостов не говорил, было похоже, что сторонился.

В ресторане Межов был одет в гражданку, выпил прилично и поцапался с каким-то пухлощеким блатным за соседним столиком. По всему было видно, что это урка, повидал таких капитан в тюрьме немало. Наглые они, эти блатные, особенно в ресторанах, когда глаза зальют.

Это потом Сидор узнал, что столкнулся с вором по кличке Халва. Что там послужило поводом для ссоры, уже и не вспомнишь, оба выпивши были, и завязалась драка с битьем посуды и сломанными стульями.

Когда приехал милицейский наряд, разобрались быстро. С одной стороны сотрудник МВД, с другой – ранее судимый тип. Кто виноват – ясно! Халву забрали, а Межова назавтра попросили в отделение зайти, чтобы нападение на сотрудника милиции на свежую голову оформить.

Когда он пришел в отделение, начальник сообщил, что задержанный с ним поговорить хочет, лично. Межова оставили наедине с Халвой. Тот сразу начал стелиться в извинениях и обещать большие бабки, если дело будет замято. Он даже и отсидеть был готов за хулиганство, но не больше недели.

Межов ощупал языком кровоточащую дырку от выбитого зуба, потрогал затекший глаз под темными очками и спокойно пообещал, что мотать Халве полный срок и он похлопочет перед начальством, чтобы перевели Халву, хотя бы временно, к нему в тюрьму. А там уж он припомнит Халве выбитый зуб, разбитый глаз и удар толстым коленом в пах.

Халва еще некоторое время пытался любезно улыбаться, клялся здоровьем матери, что отблагодарит товарища капитана сразу после майских праздников, да так, что тот век будет помнить его щедрость, и почти на коленях умолял отпустить. Межов усмехался и был непреклонен. Перед собой он видел мразь, еще вчера высокомерную и жестокую, а сегодня готовую лизать сапоги. Подобным типам он дырявил узколобые головы и хоть сейчас готов был проделать то же самое с яйцевидным черепом Халвы.

Когда вор это понял, его лицо исказилось издевательской гримасой:

– Что, капитан, много настрелял денег на своей работе? Щедро тебе отстегивают за сраную службу? Рука не устала вышибать мозги у нашего брата? Да я через неделю могу взять столько, сколько тебе в жисть не видать, даже если всю братву в тюряге завалишь!

Это уже было слишком! Тупой урка намекает на его расстрельные обязанности. Огонь ненависти вспыхнул в груди Сидора Межова. Спустя пять минут лишь трое милиционеров смогли оттащить его от лежащего на полу еле дышащего Халвы.

В тот же день разъяренный Межов явился в кабинет начальника тюрьмы. Испугавшийся шеф уверял, что Межов неправильно понял Халву, что тайна его службы строго сохраняется и никто, тем более уголовники, никогда ее не узнают. В конце концов начальник посоветовал Межову немного отдохнуть и тут же выписал командировку в одну из колоний, сказав, что на службе капитан может появиться после праздников.

На этот раз Сидор Межов не стал топить раздражение в алкоголе. Он успокоился и задумался над издевательскими словами Халвы о легких заработках вора и мизерном жаловании тюремщика. Припомнил он и слова вора о том, что после праздников готов отвалить за свободу крупную сумму. Что Халва имел в виду?

Через связи в милицейских кругах Межов узнал, что Халва – специалист по бытовым замкам, правда, поговаривают, что в последнее время он освоил и сейфы. Дальше последовали вопросы. Кто интересовался его освобождением? Молодой узбек, видимо из начинающих, тех, кто на подхвате у серьезных деловых. Как его найти? Да черт его знает! Но он завтра утром, возможно, придет, так как спрашивал, что можно передать Халве и когда.

Сидор Межов дождался длинноволосого узбека в широченных клешах и умудрился проследить до домика, где он скрылся. Установить личность крупного лысого мужчины с узкими выпуклыми глазами, мелькнувшего на крыльце этого дома, не составило особого труда. Первый же опер по описанию уверенно признал Бека – серьезного вора, однако, в последнее время никак себя не проявлявшего.

Полученной информации даже Сидору с его неразвитыми аналитическими способностями хватило, чтобы сделать правильный вывод: в праздничные дни готовится крупное ограбление, в котором должен был участвовать Халва. Этим открытием Сидор не стал ни с кем делиться. Он разумно рассудил, что у него есть уникальный шанс – ограбить грабителей. Он за долгие годы заслужил гораздо большее вознаграждение за свои особые обязанности, и если государство не может оценить их по справедливости, то он сам себя наградит!

И еще он сообразил, что поскольку свобода Халве до первомайских праздников явно не светила, то дружкам придется кем-то срочно его заменить.

Межов решил, что лучше следить за безалаберным Хамбиевым, к тому времени Сидор уже знал фамилию молодого узбекского парня в клешах, чем за опытным Беком. Парень все равно должен был вывести к месту преступления.

Перед самыми праздниками Хамбиев купил билет на поезд. Межов последовал за ним. Слежки Хамбиев не опасался, по дороге выпивал и играл в карты, поэтому Сидору не составляло никакого труда приглядывать за парнем в пути.

К удивлению Межова, Хамбиев приехал прямиком к колонии, в которую начальник тюрьмы ему выписал командировку. Это была удача. Пока Хамбиев держал в засаде таксиста, чтобы в нужный момент лихо подкатить к воротам колонии, Межов все узнал о предстоящем освобождении Есенина и о том, что он из себя представляет. После этого его уверенность в том, что Бек задумал крупное дело, только укрепилась.

Сидор Межов, воспользовавшись милицейской формой и удостоверением, подсел в вагон к одному из экспедиторов почтово-багажного поезда, на котором поехали Есенин и Хамбиев. Хотя капитан и знал конечную станцию их пути, он неизменно приглядывал на остановках за дверью единственного пассажирского вагона.

Оставалось самое сложное: продумать, как в нужный момент забрать у бандитов награбленное. И определить, когда наступит этот нужный момент. Лучший вариант – шлепнуть их сразу при выходе, когда они еще не успели поделить добычу и разбежаться. Но для этого нужен был пистолет.

Под стук колес почтово-багажного поезда Межов понял, что другого выхода, как взять оружие у сотрудника милиции, нет. И этот сотрудник должен замолчать навечно.

Подобная мысль Сидора совсем не напугала. Он знал, что сделает это на одной из крупных станций по пути следования поезда. Там проще затеряться. В конце концов и среди милиционеров попадаются подонки немногим лучше тех преступников, кого он на абсолютно законном основании отправляет на тот свет, заранее оправдывал себя Сидор.

Когда ночью состав тряхнуло от сорванного стоп-крана, Межов выглянул из вагона. И правильно сделал, похвалил он себя. Есенин с Хамбиевым стояли на обочине, а поезд уходил без них.

Межов спрыгнул на противоположную сторону и незаметно проследовал за бандитами к маленькой станции. Там сквозь грязное окошко он видел, как пьяный Хамбиев отнял деньги у пожилого кассира и убежал. Еще он заметил финку, забытую неопытным бандитом на столе.

И тут, словно кадры давно виденного фильма, в сознании Межова мелькнула сцена, которую он в точности повторил через несколько секунд. Он быстро прошел в кассу. Милицейская форма подействовала на кассира, находящегося в шоке, успокаивающе. Кассир даже привстал, показывая на финку и глухо пытаясь что-то объяснить. Межов поднял нож, рука была уже в перчатке. Повертел, словно разглядывая, и коротким ударом всадил клинок в грудь пожилого человека. Другой рукой он придержал обмякшее тело и усадил на стул.