Проигрыш — дело техники

— Хотите, я подожду вас, сеньор журналист? — предложил водитель. — Я зайду в знакомый кафетерий перекусить, поэтому можете задержаться сколько надо, так или иначе время обеденное, а готовят там прекрасно.

— Не беспокойтесь из-за меня. Сколько я вам должен?

— Достаточно угощения пивом. Это компенсация за страх, который я на вас нагнал.

Силанпа снова вошел в гостиницу. В лифте, посмотревшись в зеркало, пугающее своими размерами, он попытался разгладить руками пиджак и, поплевав на пальцы, отчистить запачкавшуюся на груди рубашку. Потом кое-как пригладил волосы. И все равно выглядел он довольно жалко.

Выйдя из лифта на седьмом этаже, Силанпа сразу направился к номеру в конце коридора, из которого появилась Сусан. Из-за двери не доносилось ни звука, не пробивалось ни полоски света. Он решил войти. Достал отмычку, которой пользовался в мотелях, повернул два раза в замке, и тот открылся. Силанпа заглянул в номер, осмотрелся, шагнул внутрь и сразу закрыл за собой дверь, очутившись в кромешной тьме. Убедившись, что в комнате никого нет, снял пиджак, положил под дверь, чтобы прикрыть щель, и включил свет.

Первым делом он увидел проигрыватель, афиши корриды и мини-бар. Подошел к письменному столу — все ящики заперты на ключ. На столе стояла пустая копа, стакан с остатками растаявшего льда, в пепельнице лежал окурок сигареты «пэлл-мэлл» с пятнами губной помады на фильтре — следы встречи Тифлиса и Сусан. Силанпа исследовал стеллажи, но не нашел ничего интересного. Тогда он решил вскрыть ящики письменного стола. В обнаруженных там бумагах он поначалу не заметил ничего важного, но, перекладывая листы, вдруг наткнулся на то, что искал: серая папка с надписью «Документы на землевладение Сисга». В другом ящике нашел еще одну любопытную папку с топографическими картами и фотоснимками Тифлиса вместе с Перейрой Антунесом. Положил обе папки в пластиковый пакет и засунул его сзади под брючный ремень. В том же ящике лежала пачка купюр на сумму в четыреста тысяч песо, но Силанпа пришел сюда не за деньгами. Не теряя больше времени, он вышел из кабинета.

Таксист сидел за столиком в кафетерии. Силанпа, увидев у него на тарелке мясо и фасоль, вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

— Подождете минутку? Хочу доесть это битуте.

— Закажите и мне то же самое, умираю с голоду!

Пока таксист разговаривал с официантом, Силанпа позвонил с телефона возле кассового аппарата.

— Эступиньян слушает!

— Это Силанпа. У меня есть кое-что очень важное, хочу показать вам. А завтра мне надо встретиться с Абучихой.

— Сию минуту свяжусь с ним, хефе! Вы где сейчас?

— В кафетерии рядом с гостиницей «Эсмеральда».

— Где и когда встретимся?

— Через час в «Файсан-де-Чапинеро» — знаете это место?

— Си, хефе! Конец связи!

— Пока.

Порция фасоли и стакан сока гуайявы вернули ему уверенность в себе. Пока Силанпа ел, таксист так и сыпал своими байками.

— Это еще что! — взахлеб рассказывал он. — Один раз ко мне подсели две телки, этакие прожженные подстилки, пробу ставить негде. Звоню по радиотелефону Вилберу, моему приятелю с центральной, большому охотнику до баб. Договорились встретиться возле аэропорта. Телки — ну просто полный отпад, гадом буду, но как приехали в мотель, начали упираться, мол, заплатите сначала, деньги вперед, иначе перетолчетесь, сечешь прикол? Ну, мы их все-таки уломали, а когда дело сделали, Вилбер подсунул им фальшивый чек! — Таксист задохнулся от смеха.

Силанпа слушал вполуха.

— В общем, за что боролись, на то и напоролись!..

Эступиньян ждал его за столиком на тротуаре у входа в «Файсан». Похолодало. Времени было уже десять вечера.

— Думаю, в этой папке находится ответ на вопрос, кто убит и за что.

Эступиньян стал читать.

— Хефе, а вам не кажется, что это слишком опасно? Я хочу сказать, вламываться в кабинет мафиозо… Если у этого типа собственный кабинет в такой гостинице, значит он по меньшей мере торгует изумрудами.

— Знаю, но мне просто повезло. Я знал, что там никого нет, а потому ничем не рисковал.

— Торговцы изумрудами тоже мафиози, хефе, хотя теперь этого уже никто не признает. А я с самого начала сказал вам, что не желаю иметь проблем с мафией!

— И с самого начала было ясно, что посадить человека на кол мог только отпетый негодяй, и рано или поздно мы на него выйдем. Я просто рассказал вам, как обстоят дела. Если не хотите больше участвовать в расследовании — пожалуйста, нет проблем — вы и так уже натерпелись страху, помогая мне.

Эступиньян, задумавшись, молчал. Напротив кафетерия остановился автобус, потом взревел мотором и уехал, выплюнув на тротуар облако черного дыма, от которого оба закашлялись.

— Простите меня, сеньор журналист! Очень уж напугался я в тот раз. Вот, как говорится, очко и сыграло.

— Отправляйтесь-ка вы лучше домой, Эмир. Если станет известно что-либо о вашем брате, я вам позвоню.

— Bullshit! Преувеличивать опасность тоже не надо, а кроме того, не забывайте, что меня специально отпустили с работы, чтобы вам помогать. Вы можете объяснить, для чего нам нужен Лотарио Абучиха?

— Та женщина из турецкой бани первая подошла к нему, именно она предложила ему перевезти неизвестный груз, тут вопросов нет. Но после того, как я увидел ее в гостинице «Эсмеральда», хотелось бы выяснить, не опознает ли Абучиха и Тифлиса.

— А что по поводу толстяка с палками в попе?

— Думаю, я уже знаю, кто он такой.

— И… кто же, если не секрет?

— Вот! — Силанпа указал на мужчину на фотографии. — Знакомьтесь: Касиодоро Перейра Антунес.

— Вроде похож… На труп, я имею в виду.

— Не стыкуется только одно: Перейра Антунес умер месяц назад, вот некролог, и вдобавок его похоронили на Центральном кладбище после траурной церемонии и все такое.

Они допили кофе и распрощались до завтра. Силанпа снял на ночь номер в гостиничке неподалеку от площади Боливара, но желание оказалось сильнее.

Он вошел в «Лолиту», стараясь оставаться незамеченным, и сразу увидел ее в компании двух подружек. Кика тоже заметила Силанпу и направилась было к нему, но он знаком велел ей не приближаться и выйти следом за ним на улицу. Имело ли смысл так осторожничать, он и сам толком не знал.

Они вместе зашагали по тротуару; Кика схватила его за руку и принялась насвистывать.

— Почему бы вам не обнять меня за плечи? Я не перестаю быть женщиной оттого, что вы мне платите!

Силанпа крепко прижал ее к себе, словно стараясь впитать в себя непорочность, которую, как ему верилось, ощущал в ней. Они переспали на узенькой гостиничной койке, а утром вместе позавтракали яичницей-болтуньей. Потом распрощались, и Силанпа, собравшись с духом, позвонил в редакцию.

— Эскивель? Говорит Силанпа.