Происхождение человечества
Шрифт:
К тому же реки кишели крокодилами и бегемотами. Я не случайно несколько раз уже упомянул бегемотов, как водное препятствие. По какой-то странной причине бегемоты не любят людей. У них очень острые огромные зубы, они очень сильны и активны в воде. До сего времени от бегемотов, то есть водных коров, погибает самое большое число людей в Африке.
Это сейчас в нижнем Ниле не встретишь ни бегемота, ни крокодила. Дело в том, что в 60-х годах XX века в верхнем Ниле построена Асуанская плотина. До того времени крокодилов и бегемотов сносило разливом Нила из Центральной Африки каждый год. Плодиться крокодилам не давали люди, они поедали их яйца. Война с бегемотами была более сложной и менее успешной. Таким образом, с самых ранних времен цивилизации людям потребовались средства водного транспорта.
Прошу
Впрочем, кроме великого путешественника свои извинения мне надо принести и Чарльзу Дарвину. Он объяснял возникновение разума половым отбором. Якобы люди для того, чтобы найти себе пару, должны были прилагать умственные усилия, что-то придумывать для покорения партнера. Его идеи были очень понятны в викторианской Англии, где не только полового отбора, а вообще секса не было. Но совсем по-другому было в райские времена, мы уже говорили об этом. Моногамный брак создавался долго и с трудом. Даже после официального введения единобрачия не один год все жили со всеми, а некоторые так делают и до сих пор. Но не этой прихоти посвящена данная глава!
В зрелом возрасте Тур Хейердал исправил ошибки молодости. Он построил несколько кораблей из камыша. На самом известном из них «Ра-2» [рис. 50] он проплыл довольно далеко.
На чем-то похожем плавали и древние египтяне [рис. 51], и, наверное, древние жители Месопотамии. На чем же они перемещались по воде? Конечно, на снопах папируса [рис. 52]. Папирус, так же как и его близкий родственник, осока, растет по берегам рек. Вырастает до 4 метров. Для древних жителей Египта это был сорняк. Что с ним делать, как приспособить на что-то полезное — этот вопрос занимал жителей Египта с самого начала цивилизации. Сноп папируса не одинаковой толщины. Сверху папирус тоньше, как всякая трава. Папирус сам по себе очень прочен — снопы связывались самим папирусом. Для того чтобы сделать лодку, соединялись между собой снопы. Узкие концы задирались вверх и связывались, это становилось носом и кормой судна. На рисунке видно нахлобучки на носу и корме лодки. Это цветы папируса [рис. 52]. Вдоль плота укладывались снопы как борта. Вид лодок почти не изменился с тех пор [рис. 53]. Можно подумать, что нос у лодки делали для лучшей гидродинамики, а борта для повышения водоизмещения, как это делают сейчас. К сожалению, борта папирусной лодки только ухудшали водоизмещение, так как вязанки папируса пропускают воду. И борта, и нос, и корма делались у лодки только для одной цели. Для того, чтобы крокодилы не лезли на нее.
Удивительно, но форма лодки сохранилась у жителей Средиземного моря сначала у финикийцев, потом у греков [рис. 54] точно такой же, как была у египтян. Папирус там не рос, и лодки воспроизводили один к одному как у египтян, только из дерева. Отсюда и высокий нос у греческих галер, русских ладей [рис. 55] и кораблей викингов.
Естественно, что такая странная форма носа корабля не была вызвана технологической необходимостью. Более того, изготовление такого носа требовало очень больших и ненужных трудозатрат, но больше тысячи лет формы корабля копировались.
Любопытно отметить сохранившиеся у древних греков технологические приемы судостроения. Они делали сначала внешнюю обшивку корабля, а затем скрепляли ее несущими конструкциями. Гораздо проще и удобнее начинать с несущих конструкций, а потом обшивать их. Так делают современные судостроители. Но греки делали копию. Добившись внешнего вида — сделав обшивку, они крепили ее, так как не знали, как устроены египетские корабли изнутри. Крепили они их единственно конструктивно правильным способом [рис. 56]. Греки были основатели рационализма.
Но
папирус придумали использовать не только как плавучий материал. Если его разрезать вдоль на тонкие полоски, а затем из полосок сложить из него тот же плетень, получится что-то вроде ткани. Пока папирус еще влажный. Когда же он высыхает, то становится как сухой осенний лист. Первоначально из него делали набедренные повязки. Повязки получались очень неудобные. Пока они влажные, то очень неприятно их надевать, а когда высохнут, становятся шуршащими и негнущимися. Конечно, у них было огромное преимущество — их не надо стирать. Они были одноразовые, как сегодняшние одноразовые бумажные носовые платки. И достаточно прочные. Совершенно неожиданно у них появилось другое назначение. Скажем, спрашивает один египтянин другого:— Когда долг отдашь?
— Да, все забываю.
— А я тебе на фартуке себя нарисую, чтобы смотрел и вспоминал.
— Ладно, рисуй.
— У тебя тут уже есть рисунок.
— Это я к соседу должен зайти.
— И что же мне нарисовать?
— А тебя же зовут Скарабей, нарисуй жука, чтобы я тебя не перепутал.
Так папирусы от выполнения функций нательного белья перешли к функциям, которые сейчас выполняет бумага.
Вот перед вами лист книги из белой бумаги, а написано на нем черным по белому. За последние пять тысяч лет ничего не изменилось. Папирус — уже приготовленный лист, разглаживали и высушивали под прессом, чтобы он получался ровным [рис. 57].
Другое дело — в других цивилизациях. В Месопотамии папирус не рос, и разводить его было нецелесообразно — он же сорняк. Там отметки делали на бракованных кирпичах. Но они же тяжелые и неудобные! Чтобы на них отчетливо писать, надо было остро затачивать перо. Так родилась клинопись [рис. 58], которая так и не стала основным способом письма. Ее пытались перенести на дощечки и вощеные таблички, но все это сгинуло без последствий.
У индейцев Америки, где любили кашу из кукурузы — маис, возникло немало других проблем. Злоупотребление кукурузой привело индейцев к массовому склерозу. Дело в том, что в кукурузе не содержится триптофан. Интересно, во всех продуктах питания Старого Света он есть. Триптофан является исходным материалом для серотонина, а тот отвечает у человека за проход нервных импульсов [рис. 59]. Поэтому индейцы были забывчивые.
— Помнишь, ты мне должен? — спрашивает один индеец другого.
— Не помню, склероз, все из-за этой кукурузы.
— Завяжи узелок, чтобы не забыть.
— Хорошо, завяжу.
Благодаря забывчивости индейцев и их любви к маису появилось узелковое письмо. Индейцы так много всего забывали, что на шнурке навязывались целые рассказы [рис. 60].
Но узелковое письмо со временем потеряло свой смысл, и сейчас вообще никто не знает, как оно было устроено. Будущее оказалось не за ним.
Вообще индейцы быстро забыли все, что касается их коренной цивилизации. Не забыли они только, как выращивать кукурузу и как ее готовить, поэтому сейчас остается лишь гадать, как прочитать древние индейские письмена, зачем строились пирамиды, что значат огромные изображения в долине Наско, которые видно только с самолета. Все унесла кукуруза, а сама осталась.
На этом месте надо перейти, наконец, к человеческой прихоти, которая была и в Новом Свете у индейцев, и везде в Старом. Кукуруза имеет молочную спелость всего несколько дней. В это время можно есть прямо весь початок — он нежный и вкусный. Когда же зерна поспевают, они становятся твердые и грызть их не очень-то удобно. Кроме того, хранить зерна кукурузы можно только в засушенном виде, а тогда они просто каменные. Проблема была одна и та же по всему миру — и в африканском раю, и в мексиканском. Хотелось бы сделать злаки мягче перед употреблением. Об этом говорит огромное количество зернотерок, которые до сих пор лежат по всей Сахаре. Я уже упоминал об этом. Эта прихоть — желание сделать еду вкуснее — привела к сказочному рывку в развитии цивилизации. На огромных пространствах и в Мексике, и в Африке, и в Азии зерно терли между камней. Победила Африка. Дело в том, что тереть можно двумя способами — вдоль и поперек. В первом случае вы делаете каменный валик и катаете его по основанию зернотерки [рис. 61].