Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Шрифт:
Эта очевидная финансовая независимость Гитлера сбивала с толку любого, кто задумывался о ее возможной основе, и заставляла выдвигать самые разнообразные и нередко нелепейшие предположения об источниках финансирования Гитлера. Она же позволяла ему вести самые рискованные политические игры — его личное материальное положение не зависело от их непосредственного исхода!
Понятно, что тут возникали вопросы о таинственной поддержке, получаемой Гитлером неизвестно от кого — о чем поговаривали уже с 1921 года, и Гитлеру постоянно приходилось отбиваться от обвинений, исходящих от его собственных соратников.
В уже цитированном воззвании Эрнста Эреншпергера говорилось: «На вопросы со стороны отдельных членов, на что же он, собственно, живет и кем он раньше работал, он всякий раз реагировал гневно и возбужденно… Так что его совесть не может быть чиста, тем более
694
И. Фест. Путь наверх, с. 233–234.
В том же 1921 году Гитлер отвергал обвинения в том, что якобы получает гонорары за речи на партийных собраниях. [695]
«Несомненно, в ранние годы командование немецкой армии в Баварии предоставляло денежную поддержку организации, которая всячески обещала бороться с коммунистами, но к 1923 году этот источник стал иссякать, так как нацисты становились чересчур независимыми». [696]
«В то время бытовало мнение, что партия получает деньги от французских оккупационных властей, хотя поверить в это было решительно невозможно, вспомнив яростную кампанию, которую вели нацисты против французов после оккупации Рура в начале 1923 года». [697]
695
В. Бройнингер. Указ. сочин., с. 18.
696
Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 66.
697
Там же, с. 59.
В 1925 году Гитлер заявлял на суде по делу о клевете, выдвигавшейся против него еще в 1923 году: «Меня оскорбили, все общественное мнение показывает на меня пальцем и говорит, что Гитлер подкуплен на французские деньги!» [698]
Но весной 1923 года тактика Гитлера была действительно крайне двусмысленной: он по существу развалил общенациональный фронт сопротивления оккупантам-французам. Гитлер «вышел из единого национального фронта и пригрозил своим опешившим сторонникам, что исключит из НСДАП всякого, кто будет активно участвовать в сопротивлении Франции. Есть факты, подтверждающие, что он выполнял эту угрозу. /…/ Когда командующий рейхсвером генерал фон Сект, беседуя с Гитлером в начале марта, спросил, присоединится ли Гитлер со своими сторонниками в случае перехода к активному сопротивлению к рейхсверу, то получил недвусмысленный ответ, что сперва нужно сбросить правительство. И представителю рейхсканцлера Вильгельма Куно он тоже четырнадцать дней спустя заявил, что сперва нужно покончить с внутренним врагом. «Надо призывать не «долой Францию», а долой предателей Отечества, долой ноябрьских преступников!»» [699]
698
В. Бройнингер. Указ. сочин., с. 86.
699
И. Фест. Путь наверх, с. 271, 272.
Вместо борьбы с французами Гитлер накануне 1 мая 1923 года попытался поднять баварских нацистов против коммунистов, но массовая акция сорвалась, встретив сопротивление полиции. В тот день его не поддержал и Эрнст Рем, заявив: «Время еще не пришло. Правительство и рейхсвер терпимо относятся к первомайским демонстрациям красных. Северная Германия еще не готова». [700] Отто Штрассер писал про Гитлера, что «ненависть, которую он питал к Рёму, родилась именно в этот день». [701]
700
О. Штрассер. Указ. сочин., с. 100.
701
Там
же, с. 101.В 1926 году Гитлера обвиняли уже в другом, и он заявлял в опубликованном открытом письме к очередному обидчику в нацистском движении — Альбрехту фон Грэфе с севера Германии: «Вы на севере по всему движению распространили ложь о том, что я якобы заключил с Римом мирное соглашение, сотрудничаю с иезуитами, нахожусь в союзе с Баварской народной партией и объединился с клерикалами, вступил в связи с баварским правительством, обручен с ультрамонтанной дамой (евреи называют ее еврейкой), и т. д. и т. д.
Нет, господин фон Грэфе, я принимаю это как клеветническое очковтирательство». [702]
Вспомним эти обвинения фон Грэфе, когда будем рассматривать обстоятельства гибели племянницы Гитлера Гели Раубаль!
Подобные голословные опровержения Гитлера не снимают обвинений в тайной поддержке, также, впрочем, голословных в значительной степени, но в том-то и дело, что Гитлер, обеспеченный собственными финансовыми резервами, мог позволить себе не выклянчивать такую тайную поддержку, не связывать себя любыми произвольными политическими обязательствами с любым потенциальным нанимателем, а вести себя достаточно независимо и принципиально — набивая себе цену и обеспечивая тем самым требуемую поддержку вернее и значительнее!
702
В. Бройнингер. Указ. сочин., с. 53.
Все это облегчалось и совершенно противоречивыми политическими лозунгами Гитлера, в которых каждый желающий мог находить нечто созвучное собственным устремлениям: «своими постоянно повторяющимися масштабными обличениями лживости капитализма Гитлер мобилизует немало сторонников — и это вопреки всем капиталистическим ассигнованиям. Управляющий делами партии Макс Аманн, давая показания мюнхенской полиции после попытки путча в ноябре 1923 года, будет утверждать, что заимодавцам Гитлер «вместо расписки давал программу партии». /…/ добиться от него чего-то, кроме тактических уступок, было невозможно». [703]
703
И. Фест. Путь наверх, с. 279.
Характерно, что все политические противники Гитлера в нацистском движении, доведя дело до разрыва с ним, тут же оказывались в финансовой луже! Вся экономическая независимость, например, основного конкурента Гитлера — Грегора Штрассера, [704] сводилась к владению собственной аптекой, отнимавшей, к тому же, массу его времени и забот, пока он ее не продал в 1924 году! [705]
В этой личной материальной независимости Гитлера, обретенной еще в 1906 году, — один из главных ключей к анализу всей его последующей политической биографии!
704
Виднейший лидер и основной конкурент Гитлера в НСДАП в 1932 году.
705
К. Залесский. НСДАП, с. 624.
В то же время совершенно понятно, что ситуация 1928-го и значительной части 1929 года характерна минимумом чьей-либо посторонней политической заинтересованности в оказании поддержки Гитлеру и возглавляемому им движению — и то, и другое представлялись тогда объективным наблюдателям в качестве абсолютных политических трупов!
Никакой посторонней финансовой поддержки он тогда получать не мог, а если бы и получал, то никак бы не мог тратить ее целиком или значительную ее часть на сугубо личные нужды — приобретение престижного особняка и автомобиля, съемку раскошной квартиры и т. д.
И, однако, он осуществил именно это!
Психологически и политически данная ситуация совершенно прозрачна, хотя ее и затушевывают шаблонные представления о карьере Гитлера, сложившиеся уже в последующие годы и десятилетия.
В 1923 году Гитлер впервые добился общегерманской и даже европейской известности. Активнейшая его роль в Мюнхенском путче, а затем мужественное и достойное изложение его патриотической позиции на последующем суде снискали ему симпатии очень многих.