ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА
Шрифт:
Целиком ли вытеснен теперь в Америке групповой брак [26] парной семьей, должно выяснить более тщательное изучение стоящих еще на высшей ступени дикости северо-западных и, в особенности, южноамериканских народов. В рассказах о последних встречаются столь разнообразные примеры свободы половых отношений, что здесь едва ли возможно допустить полное преодоление древнего группового брака. [27] Во всяком случае еще не все его следы исчезли. По меньшей мере у сорока североамериканских племен мужчина, вступающий в брак со старшей сестрой, имеет право взять в жены также и всех ее сестер, как только они достигают установленного возраста, — остаток общности мужей для целой группы сестер. а о жителях полуострова Калифорния (высшая ступень дикости) Банкрофт рассказывает, что у них бывают празднества, на которые сходятся вместе несколько ‹племен› в целях беспорядочного полового общения. Речь идет, очевидно, о родах, для коих эти празднества являются формой, в кото- рой сохраняются смутные воспоминания о том времени, когда женщины одного рода имели своими общими мужьями всех мужчин другого рода, и наоборот. [28]
26
В издании 1884 г. вместо слов "групповой брак" напечатано: "пуналуальная семья". — Ред.
27
Эта фраза добавлена Энгельсом в издании 1891 года. — Ред.
28
Дальнейший текст вплоть до слов: "Парная семья возникла на рубеже между дикостью и варварством" добавлен Энгельсом в издании 1891 года. В издании 1884 г. абзац кончался следующим частично использованным Энгельсом в издании 1891 г., а частично опущенным им текстом: "Хорошо известны пережитки подобной практики в древнем мире, как например, обычай финикийских девушек отдаваться посторонним в храме во время празднеств в честь Астарты; даже средневековое право первой ночи, которое, вопреки усилиям немецких неоромантиков смягчить этот факт, существовало в весьма укоренившейся форме, является остатком пуналуальной семьи, сохранившимся, вероятно, благодаря кельтскому роду (клану)". — Ред.
Мы подходим здесь к четвертому великому открытию Бахофена, к открытию широко распространенной переходной формы от группового брака к парному. То, что Бахофен изображает как искупление за нарушение древних заповедей богов, — искупление, ценой которого женщина приобретает право на целомудрие, — в действительности только мистическое выражение выкупа, которым женщина откупается от существовавшей в древние времена общности мужей и приобретает право принадлежать только одному мужчине. Этот выкуп состоит в ограниченном определенными рамками обычае отдаваться посторонним: вавилонские женщины должны были раз в год отдаваться "мужчинам в храме Милитты; другие народы Передней Азии посылали своих девушек на целые годы в храм Анаитис, где они должны были предаваться свободной любви со своими избранниками, прежде чем получить право на вступление в брак; подобные обычаи, облеч¬нные в религиозную оболочку, свойственны почти всем азиатским народам, живущим между Средиземным морем и Гангом. Искупительная жертва, играющая роль выкупа, становится с течением времени все легче, как это уже заметил Бахофен:
"Ежегодно повторявшееся принесение этой жертвы уступает место однократной повинности, гетеризм матрон уступает место гетеризму девушек; вместо того, чтобы практиковать его во время брака, им занимаются до брака; вместо того чтобы отдаваться без разбора всякому, отдаются только определенным лицам" ("Материнское право", стр. XIX).
У других народов религиозная оболочка отсутствует: у некоторых — в древности у фракийцев, кельтов и др., в настоящее время еще у многих коренных обитателей Индии, у малайских народов, у тихоокеанских островитян и у многих американских индейцев — девушки пользуются до своего замужества полнейшей половой свободой. Это особенно распространено почти всюду в Южной Америке, что может засвидетельствовать каждый, кто проникал хоть немного в глубь этого материка. Так Агассис ("Путешествие в Бразилию", Бостон и Нью-Йорк, 1886, стр. 266) рассказывает следующее об одной богатой семье индейского происхождения. Когда он познакомился с дочерью, он спросил об ее отце, полагая, что это муж ее матери, который участвовал в это время в качестве офицера в войне с Парагваем, но мать с улыбкой ответила: nao tern pai, e filha da fortuna — у нее нет отца, она — дитя случая.
"Так всегда говорят индейские женщины и метиски без стыда и стеснения о своих внебрачных детях; и это вовсе не исключение, исключением, по-видимому, является скорее обратное. Дети… часто знают только свою мать, потому что все заботы и ответственность падают на нее; о своем отце они ничего не знают, да и женщине, повидимому, никогда не приходит в голову, что она или ее дети могут иметь к нему какие-либо претензии".
То, что здесь цивилизованному человеку представляется странным, согласно материнскому праву и в условиях группового брака является попросту правилом.
У одних народов друзья и родные жениха или приглашенные на свадьбу гости предъявляют во время самой свадьбы унаследованное от древних времен право на невесту, причем жених оказывается последним в очереди; так было в древности на Балеарских островах и у африканских авгилов, а у бареа в Абиссинии имеет место и в настоящее время. У других народов какое-нибудь должностное лицо, предводитель племени или рода, касик, шаман, жрец, князь, или как бы он ни назывался, является представителем общины и пользуется по отношению к невесте правом первой ночи. Вопреки всем усилиям неоромантиков смягчить этот факт, это jus primae noctis [29] существует еще и поныне как пережиток группового брака у большинства обитателей Аляски (Банкрофт, "Туземные племена", I, 81), у таху в Северной Мексике (там же, стр. 584) и у других народов; и оно существовало в течение всего средневековья — по крайней мере в странах, которые были первоначально кельтскими, например, в Арагоне, и где оно произошло непосредственно от группового брака. В то время как в
Кастилии крестьянин никогда не был крепостным, в Арагоне царило крепостничество в самых гнусных формах вплоть до третейского решения Фердинанда Католика от 1486 года. В этом документе сказано:29
право первой ночи. — Ред.
"Мы постановляем и объявляем, что вышеупомянутые господа" (senyors, бароны) "…не имеют также права, когда крестьянин берет себе жену, спать с ней первую ночь, или, в знак своего владычества в свадебную ночь, когда жена ляжет в постель, переступить через эту постель и упомянутую женщину; вышеупомянутые господа не имеют также права требовать услуг от дочери или сына крестьянина против их воли, будь то за плату, или без платы". (Оригинальный текст на каталонском языке цитируется у Зугенхейма, "Крепостное право", Петербург, 1861, стр. 355.)
Бахофен, далее, безусловно прав, когда настойчиво утверждает, что переход от того, что он называет «гетеризмом», или "греховным зачатием", к единобрачию совершился главным образом благодаря женщинам. Чем больше с развитием экономических условий жизни, следовательно, с разложением древнего коммунизма и увеличением плотности населения унаследованные издревле отношения между полами утрачивали свой наивный первобытный характер, тем больше они должны были казаться женщинам унизительными и тягостными; тем настойчивее должны были женщины добиваться, как избавления, права на целомудрие, на временный или постоянный брак лишь с одним мужчиной. От мужчин этот шаг вперед не мог исходить помимо прочего уже потому, что им вообще никогда, даже вплоть до настоящего времени, не приходило в голову отказываться от удобств фактического группового брака. Только после того как женщинами был осуществлен переход к парному браку, мужчины смогли ввести строгую моногамию, — разумеется, только для женщин.
Парная семья возникла на рубеже между дикостью и варварством, большей частью уже на высшей ступени дикости, кое-где лишь на низшей ступени варварства. Это — характерная форма семьи для эпохи варварства, так же как групповой брак — для дикости, а моногамия — для цивилизации. Для дальнейшего развития парной семьи в прочную моногамию нужны были иные причины, чем те, которые, как мы видели, действовали до сих пор. Уже в парном сожительстве группа была сведена к своей последней единице, своей двухатомной молекуле, — к одному мужчине и одной женщине. Естественный отбор завершил свое дело путем проводимых все дальше изъятий из брачного общения; в этом направлении ему уже ничего не оставалось делать. И если бы, следовательно, не начали действовать новые, общественные движущие силы, то не было бы никакого основания для возникновения из парного сожительства новой формы семьи. Но такие движущие силы вступили в действие.
Мы покидаем теперь Америку, эту классическую почву парной семьи. Нет никаких признаков, которые позволяли бы заключить, что здесь развилась более высокая форма семьи, что здесь до открытия и завоевания когда-либо существовала где-нибудь прочная моногамия. Иначе обстояло дело в Старом свете.
Здесь приручение домашних животных и разведение стад создали неслыханные до того источники богатства и породили совершенно новые общественные отношения. Вплоть до низшей ступени варварства постоянное богатство состояло почти только из жилища, одежды, грубых украшений и орудий для добывания и приготовления пищи: лодки, оружия, домашней утвари простейшего вида. Пищу приходилось изо дня в день добывать вновь. Теперь же прогрессировавшие пастушеские народы — арийцы в индийском Пятиречье и в области Ганга, как и в еще гораздо более богатых в ту пору водой степях бассейнов рек Оксуса и Яксарта, семиты по Евфрату и Тигру — приобрели в стадах лошадей, верблюдов, ослов, крупного рогатого скота, овец, коз и свиней имущество, которое требовало только надзора и самого примитивного ухода, чтобы размножаться все в большем и большем количестве и доставлять обильнейшую молочную и мясную пищу. Все прежние способы добывания пищи отступили теперь на задний план; охота, бывшая раньше необходимостью, стала теперь роскошью.
Но кому принадлежало это новое богатство? Первоначально, безусловно, роду. Однако уже рано должна была развиться частная собственность на стада. Трудно сказать, являлся ли в глазах автора так называемой Первой книги Моисея патриарх Авраам владельцем своих стад в силу собственного права как глава семейной общины или же в силу своего положения фактически наследственного старейшины рода. Несомненно лишь то, что мы не должны представлять его себе собственником в современном смысле этого слова. И несомненно, далее, что на пороге достоверной истории мы уже всюду находим стада как обособленную собственность [30] глав семей совершенно так же, как и произведения искусства варварской эпохи, металлическую утварь, предметы роскоши и, наконец, людской скот — рабов.
30
В издании 1884 г. вместо слов "обособленную собственность" напечатано, "частную собственность". — Ред.
Ибо теперь изобретено было также и рабство. Для человека низшей ступени варварства раб был бесполезен. Поэтому американские индейцы обращались с побежденными врагами совсем не так, как с ними поступали на более высокой ступени развития. Мужчин они убивали или же принимали как братьев в племя победителей; женщин они брали в жены или иным способом также принимали вместе с их уцелевшими детьми в состав своего племени. Рабочая сила человека на этой ступени не дает еще сколько-нибудь заметного избытка над расходами по ее содержанию. С введением скотоводства, обработки металлов, ткачества и, наконец, полеводства положение изменилось. С рабочей силой, в особенности после того как стада окончательно перешли во владение семей, [31] произошло то же, что с женами, которых раньше добывать было так легко и которые приобрели теперь меновую стоимость и стали покупаться. Семья увеличивалась не так быстро, как скот. Для надзора за скотом требовалось теперь больше людей; для этой цели можно было воспользоваться взятым в плен врагом, который к тому же мог так же легко размножаться, как и скот.
31
В издании 1884 г вместо слов "во владение семей" напечатано "в частное владение". — Ред.