Происшествие в Нескучном саду
Шрифт:
Планетным гулом обнят, одной волны – волны Москвы – принять не смеет Робот.
Свист соловья отослан ввысь, и трель, и звонкий крик, и Робот льет синхронный свист за километра три.
Monsieur включает сытый смех, и в хорду входит хор, а он, упершись в бок-доспех, смеется: – Хо-хо-хо.
Monsieur надавит кнопку «грусть» (скрип похоронных дрог) – и слышен пальцев скорбный хруст и горестное: – Охх…
Струится пленка в аппарат – читает Робот реферат: «Болезни металлов, распад молекул, идет эпидемия внутренних раковин, в больницах лежат машины-калеки, опухшие части
И Робот идет, напевая, пальцы, как связка ключей: «По улице, пыль подыма-ая, прохо-дил полк гусарусачей.
Марш вперед, труба зовет, черные гу…» Оборвут на полслове песенки тон, и губами резиновыми не шевелит он, пораженный чудовищным энцефалитом, Робот ждет передачи с открытым ртом.
Ровно в 7 пунктуально, по Гринвичу, руки сложной системы от себя потяготою ринувши, когда стены коробок полосой озаряются красной, просыпается Робот, в суставах коленчатых хряснув.
Подымает скафандром сияющий череп, на волнистом затылке узор, это родинка фирмы, фабричный герб из геральдики Шнейдер-Крезо.
И с волны золотого собора переливом колеблемых волн в ухо Робота звоном отборным, колокольнею вклинился Кельн.
Он встает, протирает мелом и замшей электрический чайник щеки, пылесос рукавицей взявши, выметает сор и стихи, и на службу – в концерн, к стеклянному дому в конце…
Слышит дом шага, четкого клац, Робот лбом отражает Потсдаммерплац.
Несгибаем и прям, конструктивно прост, нержавеющий Робот ртутною мордой улыбается во весь рост подъяремным Линкольнам и Фордам.
По доспехам плывут вниз ногами прохожие, и рекламами, окнами, спятив с ума – светлой комнатой смеха на никельной роже гримасничают дома.
А на заводе, крутя пружины, уже заводят парней машинных.
В краях зазубрены, поршнями хрюкая, впродоль стены стоят безропотно кинжало-зубые молотко-рукие цельностальные ребята – Роботы.
Один, со спиною, подобной танку, имея на лице острие, хватает крюками железную штангу и клювом прокусывает ее.
Другой вставляет железную пробку, широкая морда висячим замком, а третий вылизывает заклепку напильником-языком.
А Робот-люксус, выпучив цейсы, к воротам завода прирос полицейским.
(Не оглянувшись на ворохи дыма, живой безработный проходит мимо.) И приторно тянет ипритом оттуда, стеклянно-синий снят цилиндр, заботливо в баллон укутан нежнейший… нитроглицерин.
Им ничего, не дышат, не люди, вуалится газ у лица на полуде.
К табелю табель, ребята привычные, клювы цапель к лицам привинчены.
А вечером синим апрелем к Роботу входит тонная фрейлейн.
Шапочка – наискосок, с фетра вуалинка, тонкий носок у туфельки маленькой.
На цыпочках тянется к блеску забрала, и ниточкой – ручкой
И гуды в антеннах тогда принимают скрипичный оттенок со склонностью к маю, сияющий иссиня доспехами, грубый, он пианиссимо оркестрится румбой.
Пошли по трелям стальные ботинки, и пальцы фрейлейн лежат на цинке!
– Пойдем глянцевитым путем, пойдем-пойдем – Губы синеватым аргоном,
румбу отбивая ступней, Робот танцует спокойно с фрейлейн травинкой степной… и на индеви железо забрала, цинка Тихим радио тинькая, светит стекло пальцев тепло.Приемная зала стального картеля.
На глади паркета ракета луча.
С официальностями не канителя, сам Шнайдер с портфелем проходит ворча.
Напрягся мозг микрофарад, контакт механик пробует, сейчас начнется смотр-парад, приемка новых Роботов.
Шпалером стоят орденастые представители павшей династии.
Каски шпиц генерал оф-Битц, Генеральный штаб адмирал фон-Папф, с рекою-лентой на груди фельдмаршал граф де-Бомбарди.
Тряся лицо – чертеж машин (проекты мин и ядер)сам Шнайдер примет строй машин, шутливый, старый Шнайдер.
И мимо пиджаков пушка зимы светлей в Герленовых духах, и в золоте затылок, прошла украдкой лэди Чатерлей и у колонны жилистой застыла.
Забыт лесник (они давно расстались) ей нужен Робот первобытных эр оранг-утанг несокрушимой стали, чья сила: Е, деленное на Р.
Изобретатель смотрит вниз.
В полнейшей тишине ждут дамы в светлых, платьях из инея шитья Шанель.
Повернулись головы.
Лорнетки у глаз.
Об пол слитки олова по лестнице лязг…
Вдоль по рядам прокатился рокот, дрогнули люстры в мелкую дробь.
В зал – маршируют – за Роботом – Робот – паркет гололедицей ромб в ромб.
Идут ребята страшных служб, в дверях отдавши честь орлу.
А тени дам толпою луж лежат на глянцевом полу.
– Рыцарской – ротой – железных сорок – Топорщась – подагрой – кольчатых – лап, – Корпус – пружинит – на плотных – рессорах Свет – тиратронов – кварцевых – ламп. – На каждом – Роботе – надпись – «Проба» – Лбов – цилиндрических – свет – и сверк, – Панцири – в глянце – Робот – в Робот, – Радиоскопами – смотрят – вверх. Сто-ой: (ударили тяжкой стопой).
А белая леди мечтает о встрече: – «Когда ж я увижусь, о, Робот, с тобой, чтоб тронуть железо и вздрогнуть, и лечь, и щекой ощутить ферро-сплавные плечи. Захочу, заведу, и нежный гагачий в пастушью дуду запоет догадчив, склонившись антенной, он чудный, он тенор…» Она видала видики, но жить с живыми стало впроголодь, и лапу лучшей в мире выделки рукою ласковой потрогала.
Каждый – Робот – проверен – и вышколен Х-образная – грудь – широка. – № и серию вписывая в книжку, Шнайдер обходит строй сорока.
Мерцает – утроба – кишечником – трубок шарниры – колесики – ролики – стук.
Напра-во ать-два – повернулись – угрюмо светлозеркальные – сорок – штук.
– Дайте-ка общий выдох и вдох! – кинул механику роботов бог, и разом сорок резиновых легких охнули в хоботы: «Гох! Гох!» А лэди мечтает: «Захочу – подкручу, и Робот, грубый, жестокий такой, повалит меня дивану в парчу душить ревнующею рукой».
А после, блестя синевою под утро, сентиментальный Робот оперным тембром гудит в репродуктор: «твой до гроба…» А Шнайдер рукой оттопырил ухо: – «Вот этот вздохнул немножечко глухо!» – сказал и обмер, дорожка по коже как будто паук пробежал рукавом, – грустно стоит на других непохожий Робот номер сороковой.