Проклятая деревня

Он оттолкнул парня, и пошел ко мне.

Всего одно движение, всего одна секунда и маленький огонек начал плясать на бумаге и ветках рядом со мной.

— Да вы сдурели! — заорала я не своим голосом, начав дергаться, чтобы вырваться.

— Потушите огонь! — заорали ребята.

— Нет. — просто сказал Иван Аристархович. — Сегодня наше мучение закончится.

— Ваше мучение только начнется, если вы возьмете на себя такой грех! — крикнула Юля.

Иван Аристархович даже не посмотрел на нее, он смотрел исключительно на меня. Он словно ждал чего-то…

«Надя…» — я увидела цыганку.

— Спаси меня! — крикнула я, почувствовав тепло костра. — Спаси меня, Надья! Спаси же, я не хочу умирать!!!

— Давай, кричи!!! — захохотал не своим голосом Иван Аристархович, и на долю секунды я увидела, как его лицо изменилось, принимая облик того самого старика, что я видела в последнем видении.

«Ты можешь это сделать сама, милая Надя.» — сказала цыганка.

— Как?! — заорала я, в момент, когда огонь перекинулся на самые ближайшие ветки.

«Прими меня и наш дар…»

Я не понимающе уставилась на призрака, и в этот момент Ваня кинулся ко мне.

— А ну стой! — заорал Иван Аристархович.

Алексей перехватил парня, заключив его в кольцо рук, поперек живота.

— Жаль наручников нет, все на наших гостей ушли. — извиняющимся тоном сказал участковый.

«Прими наш дар.» — снова повторила цыганка, глядя на меня.

Слезы катились по моим щекам. Я понимала, если я сейчас не соберусь с духом, я просто погибну. Я не знала, чем это для меня обернется, но выбор был невелик.

Умереть, или остаться одержимой призраком.

Я выбрала второе.

— Я принимаю наш дар. — прошептала я, стиснув зубы от боли, когда огонь коснулся кроссовок, и закрыв глаза добавила. — Я принимаю тебя.

Миг, и я перестала чувствовать боль.

Тишина…

Абсолютная благоговейная тишина…

Я открыла глаза, и мягко говоря офигела.

Я смотрела на ребят, но как будто через пленку. Это был мой взгляд и не мой. Да и чувствовала я себя как-то по-другому.

Гордой, сильной и…беспощадной. Эмоции плескались во мне, и мне хотелось выпустить их наружу, уничтожить всех.

Отомстить!

Я посмотрела на ребят, и, когда взгляд остановился на Мише, нежность и любовь заполнили меня, оттесняя весь негатив.

— Я вернулась к тебе. — сказала я, но это был не мой голос.

— Я знаю. — сказал Миша, глядя мне в глаза. — У нас все получиться, моя Надья.

Я кивнула, и посмотрела на огонь, который безжалостно сжег мои кроссовки и поедал плоть, поднимаясь выше к коленям.

Одним взглядом я затушила пламя, и, прошептав незнакомые мне слова, освободила руки от наручников, которые с лязгом упали к ногам.

— Ведьма… — пробормотал Иван Аристархович. — Это она, она вернулась!

Жители Яровки это поняли и без него.

«Давай только без мщения.» — мысленно сказала я цыганке, веря в то, что она меня слышит.

«Ты понимаешь, почему я прокляла их?» — промелькнуло у меня в голове.

«Да.»

«Я должна была.»

«Я знаю, но это пора прекратить. Тебе пора уйти, ты заслужила отдых, упокоение, вместе с ним.» — сказала я, словно самой себе.

«Ты права, милая Надя.» — согласился внутренний голос.

Я махнула рукой, и мои одногруппники тоже были освобождены от наручников и скотча на руках. Они мгновенно вскочили, и бросились было ко мне, но я жестом их остановила.

— Нет! — сказала я. — Уходите.

— Но как же ты тут одна! — крикнула Юля.

— Она не одна. — сказал Миша.

Я с благодарностью посмотрела на парня, и поняла, что сейчас это был не совсем Миша. Сейчас это был тот самый Михайло, что спас цыганку в тот страшный год, это был ее супруг.

В эту секунду воздух замерцал, и вокруг нас появились призраки.

— Сегодня все закончится. — сказала я им.

— Спасибо тебе, цыганка. — сказала девушка, которая, как обычно, стояла впереди всех.

Я обернулась к нашим похитителям, и вовремя. Алексей в этот момент доставал из-за пазухи пистолет.

— Не стоит. — сказала я, и пристально посмотрела на мужчину, который вдруг схватился за живот. — Пойди отдохни, милок.

Участковый бормоча проклятия и впрямь быстро ретировался.

— Идиоты! — бесновался Иван Аристархович. — Убейте ее уже кто-нибудь!

— Сегодня никто не умрет. — сказала я.

Миша-Михайло подошел ко мне и встал рядом. Я убедилась, что Петр и Юля ушли, и подняла руки к небу.

— Надя, нет! — закричала вдруг Глафира, но я ее не слушала.

Я тихонько запела. Аккуратно подбирая каждое слово, я выводила высокие гласные и на выдохе выпускала силу, бурлившую во мне. Но это уже была не ненависть. Это была страшная усталость и боль, которая таилась в глубине души.

Это была боль не только цыганки, что наложила проклятие, но и моя собственная. Боль потерь, обид и предательств. Усталость от бремени, от той ноши, что была возложена на меня судьбой.

— Шел дождь по полю, по лесу, по тропинке-дорожке. Заходил он в каждый двор, чтобы все росло цвело. Яркое солнце, грело, растило, возрождало. Людей на круги жизни, судьбы направляло! Светлым душам давало шанс и новую жизнь. Будут мои слова вовек крепки, и благословенье мое на четыре стороны света разлетится, к светлым душам прикрепится, в памяти отпечатается! Да будет так!

— Нет! — заорал не свои голосом Иван Аристархович. — Ты что наделала, тварь?! Нет!!!

Я посмотрела на него, не понимая, почему он так кричал. Я душой чувствовала, что сделала все правильно, и проклятия больше нет.

И это было в действительности так. Призраки, которые стояли недалеко от нас, вдруг задрожали. По их рядам пронеслись облегченные вздохи, и они стали исчезать. Один за другим, пока не осталась стоять лишь одна девушка. Она в ожидании смотрела на меня.

— Ты идешь? — спросила она.

— Да. — улыбнулась я. — Нужно кое-что закончить, и мы идем.

— Хорошо, я вас жду, мам… — девушка осталась стоять.

«Мам?» — удивленно переспросила я.

«Да.» — я почувствовала, как цыганка мысленно улыбнулась.