Проклятая картина

Он не заметил, как остался в коридоре один. Правда, его уединение длилось недолго: из кухни с прижатым к уху телефоном вышел Арсений, прошествовал к стойке и уже там закончил короткий разговор.

– Макс, – позвал шаман, делая приглашающий жест. Видимо, собрался сообщить что-то секретное.

– Мне только что позвонили от Гвоздовского. Он хочет с тобой встретиться.

– Гвоздовский?! – от удивления Макс повысил голос. – Встретиться? Хм… Зачем я ему понадобился?

– Не знаю, но мне от него позвонили и…

– Ты знаком с Гвоздовским?! – громко вопросила Люсинда. Ее появление оказалось таким внезапным, что Макс с Арсением вздрогнули.

Шаман отчего-то стушевался. Его бледное лицо даже покрыли неровные пятна румянца. Это Максу показалось необычным – смутившийся Арсений. Люсинда уперла руки в боки и, не понижая голоса, повторила:

– Так откуда ты его знаешь?! А ведь знаешь же, да?

– Ну… Случалось встречаться. Я же вроде как вращаюсь… в кругах.

На щеки Люсинды тоже выплеснулся румянец, но густой, клюквенный. Такой, в гневе, Макс еще ни разу ее не видел, поэтому от неожиданности не посмел вмешиваться.

– Ты. Ему звонил. Да? Тогда, когда я тебя застукала! – выкрикнула Люсинда, внезапно распаляясь. От ярости ее глаза приняли изумрудный оттенок, на фоне румянца выделившийся особенно ярко. Шаман вскинул подбородок и жалобно улыбнулся, но теребившие край пиджака руки выдали его сильную нервозность и подтвердили правоту девушки.

– Кому звонил? Когда? Зачем? – влез Макс. На крики из кухни выглянули остальные. Лида испуганно нахмурилась: не испортит ли внезапная ссора ее праздник?

– Я позвонил Гвоздовскому, когда пропала Марина. Нам без его помощи было бы не попасть в центр.

– Так вот почему на мое имя был заранее выписать пропуск! – то ли хохотнула, то ли всхлипнула Люсинда. – Конечно…

– И что, Гвоздовский так просто принял твой звонок? – недоверчиво спросил Арсения Макс, у которого не укладывалось в голове, что известному олигарху можно позвонить среди ночи и изложить проблему. Да, Станислав Родионович познакомился с Мариной и даже оплатил ей лечение, но… Так ли важна была для этого человека судьба простой девушки?

– Естественно! – ядовито выплюнула Люсинда. – Арсений же ведь не первый раз ему звонил, да?

Шаман только потупился.

– Поэтому ты тут и оказался! Чтобы шпионить за нами и сливать информацию всемогущему Гвоздовскому! Я права?

– Ну, все не совсем так было… Он беспокоился и…

– Беспокоился! Бес-по-коил-ся-я! Не верю! Ему был нужен шпион, и ты прекрасно в эту роль… вписался! «Хочешь шоколадку, Лю-юси-и?» – передразнила Люсинда. Горечь в ее голосе была такой явной, что за гневом наверняка скрывалось что-то еще. Разочарование?

– Макс! – развернулась к нему Люсинда. – Плохие дела, если мы попали под наблюдение Гвоздовского. Хотя я могла бы и это предположить! Все, к чему этот бессердечный человек прикладывает руку, ломается, бьется, исчезает!

– Но это не так! – воскликнула Марина, бросаясь на защиту. – Я знала немного Станислава Родионовича, он показался мне…

– Вот именно! Немного! И показался! – отрезала Люсинда. – Макс, если ты поедешь к нему на встречу, я уволюсь!

– Что?..

– Лучше уволюсь я, – вздохнул Арсений. – Да, я работал в агентстве по просьбе Станислава Родионовича. И раз это вскрылось, то мне лучше уйти.

– Да что тут происходит?! – окончательно рассвирепела Лида, которой испортили праздник. – Люсинда, тебя-то что с этим Гвоздовским связывает?

– Многое! – сорвалась она, и на ее глаза навернулись слезы. – Он мой отец!

В коридоре повисла звенящая тишина, нарушаемая только частым дыханием Люсинды.

– Фига-асе… – пробормотал Гера, но поймал на себе несколько гневно-растерянных взглядов и быстро сориентировался:

– Пойду принесу воды Люсинде.

Макс проводил взглядом его спину: третий. Он назвал Люсинду по имени в третий раз.

Хакер скрылся на кухне. А драматическую сцену нарушил звонок в дверь. Лида процокала на шпильках к домофону и с силой ткнула в кнопку.

– Только клиентов нам не хватало, – пробормотал Макс. – Вот именно сейчас.

Дверь распахнулась, впуская красивую ухоженную женщину за сорок и девочку-подростка.

– Здравствуйте, – произнесла незнакомка с сильным иностранным акцентом. Она явно стушевалась, увидев такую пеструю компанию и единорогов под потолком, которые в создавшейся ситуации выглядели особенно комично. Сопровождавшая ее девочка лет тринадцати громко чавкнула жевательной резинкой, за что получила строгий взгляд матери.

Внешность обеих посетительниц притягивала внимание. Женщина была одета в элегантный полушубок, узкую юбку и сапожки. Все в ее облике – духи, безукоризненный макияж, аккуратная стильная стрижка, – выдавало даму состоятельную. Девочка же, как и многие подростки, эпатировала публику своей внешностью: черная куртка, широченные штаны с оборванными краями и прорехой на коленке, выкрашенные в розовый и черный цвет волосы, падавшие нечесаными космами на один бок, выбритые висок и затылок. В носу и брови у девчушки было по колечку, ярко-голубые глаза густо подведены черным карандашом. «Боже, ну и чудо», – явно прочиталось на лице Лиды. Девочка не смутилась ее взгляда, нагло выдула розовый пузырь и громко им хлопнула.

– Лайя! – одернула мать дочь. – Прас-сти-ите-е. Это мой дочь. Он… Она…

Женщина, не договорив, оборвала себя смущенной улыбкой и, обведя всех взглядом, спросила:

– Могу я разгова-ариват с Хера?

– Что?! – воскликнул Макс, подумав, что ослышался.

– С Хера, – терпеливо повторила женщина. – У меня секрет… секретни разговор, да. С Херасимом, да?

Она сделала ударение на предпоследнем слоге, отчего имя информатика прозвучало как название японского города.

– Герасимом, – мрачно поправила Лида и скрестила на груди руки.

– Да. С ним. Он тут?

– Люсиндемон, твоя вода! – прокричал Гера, выходя из кухни со стаканом воды. – Новость, конечно, офи… Мари?

Он застыл, не пройдя до стойки и половины пути, недоверчиво качнул головой, покосился на Лиду, а затем снова на гостью.

– Как ты… Что ты тут делаешь?

Он смущенно улыбнулся, и Макс заподозрил еще один надвигающийся скандал.

– По-аговорит. Важно, – ответила женщина, которую Гера назвал Мари.

– Este es mi padre? – презрительно спросила девочка и снова надула пузырь. Не нужно было и знать испанский, чтобы понять ее вопрос. «Этот – мой отец?»