Проклятая мечта

— Матушка, могу ли я спросить вашего совета?

— Что? Да, конечно. Спрашивай!

Лилиана Гартон-Морлан была одета в легкое голубое платье с короткими рукавами, и белый чепец. Сидя на узенькой скамейке, она подставляла лицо жаркому полуденному солнцу и бросала голубям, воробьям и синицам понемногу хлебные крошки и семена. Дейна же прислонилась к толстому стволу многолетнего дуба и пряталась в тени его темно-зеленой кроны.

— Я написала небольшой рассказ, — начала издалека девочка. — Про призрака, который являлся к одной молодой особе и постепенно втерся к ней в доверие. Он заменил ей отца, которому не было до нее никакого дела.

— Так-так, — протянула мать. — Интересно.

— А потом он сказал ей, что хотел ее убить в первые дни их знакомства, — с трудом закончила Дейна коротенькую трагическую речь. — И ушел. Навсегда. За Грань.

У нее запершило в горле и защипало в уголках глаз. Но Лилиана все так же любовалась зеленью, цветами, птицами, не замечая упавшего настроения дочери.

— Мама, вы слушаете меня?

— Да, дорогая. Ну… Я думаю, что призрак так сделал не по своей воле. Боги не позволяют душе находиться между жизнью и смертью слишком долго, — объяснила Лилиана, подтверждая худшие опасения Дейны.

— Понятно… — протянула та, силясь скрыть боль за звонким голосом.

В тот день Лилиана так радовалась теплой погоде и спокойному дню, что не обратила внимание на слова дочери, и быстро забыла об услышанном. Когда ребенку всего девять лет, у него не может быть ни проблем, ни страхов, ни горестей — с этим убеждением в семье Гартон выросло много поколений женщин и мужчин.

Они жили довольно мирно и радостно. После того, как бабушка София перестала посещать уютный домик своей дочери, а призрак Генри исчез навсегда, у Дейны было некоторое время и на радость и на печаль. Но потом она увлеклась книгами, найденными в старом, рассохшемся шкафу хозяйки дома. Мать наказала ей обращаться с ними как можно аккуратнее, но Дейна и без того умела переворачивать желтые хрупкие страницы медленно и держа двумя пальцами.

Сколько десятков лет эти пыльные фолианты томились в шкафах? Читал ли их кто-нибудь?

Многое было написано непонятными взрослыми словами, и приходилось делать выводы об их значении только по смыслу фраз. А повторять некоторые фразы и вовсе было страшно. Еще призовешь кого-нибудь жуткого, прилипчивого, опасного из-за Грани. Об этом мать тоже предупреждала Дейну, поэтому она даже не пыталась читать книги вслух.

А Генри не обманул ее. Он и правда не вернулся, даже в те два раза, когда Дейна была опечалена плохим настроением матери. Видимо, за Гранью держат насильно, не позволяя покидать это место слишком долго и слишком часто.

— Мама, а ты была за Гранью? — задумчиво спросила однажды Дейна, когда они сидели за кухонным столом и пили травяной чай.

На этот раз без пирога. Слишком мало осталось в семье денег, потому что мама купила дочке новую шубку, а себе новую шаль. Теперь им приходилось экономить на каждом куске, каждом глотке и каждом часе сна.

Лилиана вздрогнула и чуть не выронила чашку.

— Ну и вопросы у тебя!

— Я просто много думаю о Стихийных Богах, — поспешно сказала Дейна, больше всего испугавшись того, что сморозила несусветную глупость. — Это ведь они построили Грань между живым и мертвым мирами. Нам рассказывали в школе.

Лилиана помрачнела и опустила голову. Ее побледневшее лицо закрыли волнистые каштановые волосы.

— Никогда я не была за Гранью, — сказала она глухо. — Только там томится душа моей сестры-близнеца. Она прожила несколько дней, а я уже тридцатый год отчитываю.

— Мама! — воскликнула Дейна, пораженная до глубины души. — Прости меня за такой вопрос!

— Ну что ты, дочка… Не стыдись. Ты должна была узнать о том рано или поздно. Лучше знать и уметь говорить, чем пытаться забыть, но тосковать об утрате. Твоя бабушка выбрала второе.

Дейне опять стало стыдно. Бабушка потеряла дочь, и, наверное, уже тогда стала сходить с ума от чувств вины и горя. Интересно, как узнала мать о своей сестричке, если бабушка старалась не говорить об этом? Неужели сомнительные доброжелатели, вроде Генри?

— Кстати, мама, — невольно сорвалось с уст. — Меня хотел убить призрак.

Лилиана успела глубоко задуматься о чем-то, попивая чай, и пропустила слова дочки мимо ушей.

— Мама!

— А? Что? — переспросила рассеянно женщина и бросила быстрый взгляд на окно, за которым стремительно темнело. — Совсем поздно. Нам с тобой пора спать, а то придется жечь свечи. Их осталось слишком мало.

Послушно кивнув, Дейна допила чай и помогла матери убрать со стола, а потом пошла в постель.

На душе у нее скребли кошки. Горло пребольно царапала досада. Мама захотела поделиться рассказом о своей сестре, но не пожелала слушать о бедах Дейны. Это напомнило девочке случай, когда Лилиана прошла мимо в памятный день избиения. Равнодушно, неторопливо, постукивая каблуками туфель по деревянному полу.

Когда мать пожелала спокойной ночи, Дейна отвернулась к стене, засопела и притворилась спящей.

— Спокойной ночи, — повторила Лилиана и легла в свою постель. — Спи сладко, дочь. Завтра к нам придет бабушка София.

Дейна скорчила гримаску, глядя в темную стену. Нет, эта ночь спокойной точно не станет.

***

Бабушка и правда приехала в полдень следующего дня. Посвежевшая, радостная, улыбчивая и удивительно добрая, она принесла подарок для Дейны — большую толстую книгу в переплете из серой кожи.

— Драконья кожа, — похвасталась она, любовно поглаживая книгу по корешку морщинистыми пальцами. — Обращайся с ней аккуратно, не рви и не пачкай. А то прилетит дракон и сожрет тебя!

— Матушка! — возмутилась Лилиан. — Что вы такое говорите?!

Вместо ответа бабушка хмыкнула, и сразу пошла на кухню.

— Дурные толки идут по городу, дочка, — сказала она негромко, а потом присела на стул. — Ох, ноги старые, не держат. — Так вот, говорят, будто ты дурно влияешь на женщин.

— Я их осматриваю и прописываю лекарства от побоев. Исцеляю раны, залечиваю синяки, — сказала Лилиан, доставая ухватом пирог из печи.

Дейна каким-то образом оказалась у нее за спиной, и на девочку дохнуло красным жаром. Она тут же велела огню остыть, чтобы не обжег руки ее матери. Та, не заметив добродетели, обошла дочку и поставила горячий пирог на противень, накрытый мокрой тканью.

— Пусть остынет.

— Пусть-пусть, — кивнула старуха. — Садитесь обе. Хоть посмотрю на вас напоследок.

У Лилианы сверкнули глаза, начали раздуваться от гнева ноздри.

— Что значит — напоследок?

— А то. Оскорбленные богатеи пишут мэру кляузы. Мол, ты сама разведена с мужем, и поучаешь других женщин не подчиняться мужниной власти. Они скверно себя ведут. Не заботятся о детях, становятся одержимыми магией… Ты огонь-то свой не раздувай, раз не Водная ведьма. Знать, какая-то колдунья у нас в роду с драконом-оборотнем согрешила.