Проклятая судьба

Жрец Асаф.

Он сделал демонстративный шаг в сторону и жестом показал — дорога свободна.

Всеволод ему кивнул на ходу и продолжил свою бешенную гонку.

Новый вход в каньон.

Оруш несется вперед, словно пытаясь убежать от собственной смерти. Даже Остап Ибрагимович Бендер в Новых Васюках так шустро не удирал от разъяренных шахматистов.

Поворот.

Еще поворот.

Еще.

И каньон заканчивается. Дальше до горизонта начинается степь.

Всеволод закрыл глаза, пытаясь обнаружить засаду. Но кроме него, Айне и «скакуна» никого в округе не было. Ну, разве что странные камни какие-то у выхода лежали. И они…

— НЕТ! — выкрикнул что есть мочи парень попытавшись остановить оруша. Но было уже поздно.

Он влетел в этот круг.

И с каким-то удивительно мерзким звуком вокруг него образовалась сфера ловушки. Божественной. Завязанной лично на Аданоса, который не выдержал и вмешался.

Звук схлопывающейся ловушки тут же дополнился жутковатым звоном разбитого хрусталя. Словно что-то лопнуло на небесах. И в поле рядом с ловушкой начали появляться многочисленные порталы. Из ближайшего выскочила Ллос и в несколько прыжков оказалась у кромки пузыря ловушки.

Где-то за ее спиной мелькнул дед, Индилаир и много кого еще. Асаф как обычно внимательно наблюдающая с невозмутимым взглядом. Но теперь Всеволод уже не обманывался…

— Мы вытащим тебя! — порывисто выкрикнула Ллос, подбежав к самому барьеру.

— Зачем я тебе? — устало спросил парень.

— Я люблю тебя! И я пойду на все, ради твоего спасения!

После проповеди Фианны звучало это все очень странно. И, видимо, заметив эти сомнения Ллос подняла руку и поклялась в правдивости своих слов и намерений.

— Ты это говоришь, потому что стала вновь синдаром. Если вернешься в состояние асура, а ты рано или поздно это сделаешь, то все поменяется. — покачал головой Всеволод.

— Но полюбила то я тебя, когда была богом! И сейчас я не синдар. Переходное состояние.

Парень нахмурился. Он знал — Ллос было порядка пяти тысяч лет. И если верить Фианне в этом возрасте асуры уже начинают пожирать своих детей. Про любовь же и говорить нечего.

Перевел взгляд на Асаф. И мысленно к ней обратился.

— Мне сказали, что ты пожрала своих детей. Всех девяноста двух.

Та устало улыбнулась. И, подняв руку, произнесла:

— За все время существования как дел’тага, зел’тага и асур я родила только одного ребенка. Сына. Тот, кого я любила, погиб и я не смогла связать свою жизнь больше не с кем. И ради спасения своего сына я пожертвовала собой в той битве. В чем клянусь.

— Но… — опешил парень… — А те девяноста два…

— Они были сектой безумных зел’тага, которые, прикрываясь моим именем творили всякое непотребство. Дети Асаф. — скривившись, добавила она.

— У многих из наших нередко «протекает крыша», — грустно произнесла Ллос. — Могущество позволяет проявить все самые потаенные особенности сущности. Да и границы морали для нас куда шире обычного. Но это, как правило становится видно сразу. Та же Шар вела себя невменяемо уже в первые столетия. И дальше становилось лишь хуже.

— Демиург — не дурак, — смешливо добавила Асаф. — Он заложил в нас механизмы защиты. Чувство родства и близости в нас сильно как ни в ком другом. Убить своего ребенка мы просто не в состоянии. Каким бы уродом он ни был. Даже если того требуют обстоятельства.

— Или ты думаешь Корелон не убил бы меня, если мог? — смешливо фыркнула Ллос. — После интриг Шар он меня истово ненавидел, поверив во все ее сказки. Но я была матерью его детей. И он попросту не мог нанести финальный удар. Поэтому и издевался. Поэтому и травил. Он там вообще в истерике бился, не способный переступить через себя.

— Ясно, — глухим голосом произнес Всеволод. И перевел взгляд на Аданоса. — А ты до меня чего до…лся?

— Фу… Что за выражения?

— Сути это не меняет.

— Я — бог равновесия…

— Лжешь.

— Что?! — рявкнул Аданоса, раздраженный тем, что его перебили.

— Ты лжешь. Ты выполняешь функции бога равновесия, но это — не твоя стихия. Впрочем, что ты хотел не имеет больше никакого значения.

— Ты думаешь? — ехидно поинтересовался Аданос.

— Как ты думаешь, — обратился Всеволод к Ллос, — почему я победил там, в Золотой башне?

— Потому что сумел до нее добраться?

— А почему я сумел это сделать? Ведь мне противостояли превосходящие силы. В чем была моя сила?

— И в чем же? — подозрительно прищурившись, спросила она, явно почувствовав подвох.

— Настоящая сила — она не в оружии. Она — в правде. Понимаешь? Сила — в правде.

С этими словами он слез с оруша.

Вынул свой двуручный меч из заплечного транспортного подвеса.

И взяв его вертикально перед собой, толкнул ману в кровь, пробуждая Ярость Нергала. Его глаза вспыхнули фиолетовым свечением и запарили характерной дымкой. Словно там находился генератор тумана. А клинок охватило пламя.

— Нет… — отшатнувшись сдавленно пискнула Ллос.

— Сила в правде! — вновь повторил Всеволод гудящим, прямо-таки рокочущим и удивительно громким голосом, растекающимся по всей округе. — И я взываю не к мести, но к справедливости!

С чем и нанес удар.

Прямо в барьер. Тот был завязан на Аданоса, будучи частью его силы, то есть, частью его самого. Сам же этот лживый бог равновесия, видимо, просто не знал об этой способности парня, поэтому сохранял спокойствие.

Но только до удара.

И тут его стало выкручивать.

Как и Всеволода…

Боль!

Жуткая боль пронзила все его тело! Казалось оно сейчас расплавиться! Все магические каналы его вскипели от перегрузки. Даже несмотря на то, что обладали чрезвычайной для смертного толщиной.

Но разум еще держал контроль над ситуацией.

И Айне помогла, позволив ему с помощью полевого терминала перенаправить поток энергии. Опыт жреца Ллос дал о себе знать. И он сумел почувствовать тот уникальный маркер в пространстве, на который нужно было подавать энергию. Отчего женщина, стоявшая перед ним, выгнулась дугой. А из ее глаз, ушей, носа и рта ударили лучи света. Да и сама она стала странно светиться, словно покрывшись трещинами.