Проклятая усадьба

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала она. – Это совсем недолго, я вас не задержу.

– Да, конечно, – поспешно согласился сыщик. – Где вы хотите говорить? Может, пойдем в парк?

– Зачем куда-то ходить? – нервно отвечала вдова. – Уединяться нам не нужно, мне нечего скрывать. Можем сесть прямо здесь, в гостиной.

– Хорошо, – сказал Гуров, садясь. – О чем вы хотели поговорить?

– Я хотела, чтобы вы побеседовали со следователем, который ведет дело. У меня даже его фамилия где-то записана… Да, вот: Ярыгин, Виктор Васильевич.

– Да, я сегодня встречался со следователем, – сказал Гуров. – И собираюсь завтра встретиться еще. О чем вы хотели, чтобы я с ним поговорил?

– Об Аркадии. Точнее, о его теле. Мне не выдают тело для погребения. Говорят, что еще не закончены следственные действия. Хотя какие еще следственные действия нужны, если человека застрелили, я не понимаю. Если нужно извлечь пулю, пусть извлекут. А потом пусть отдадут его мне. Я хочу похоронить мужа.

– Да, конечно! – воскликнул Гуров. – Я обязательно поговорю со следователем. Собственно, можно было бы прямо сейчас позвонить, но такие вопросы лучше решать в личной беседе.

– Ничего, я потерплю до завтра, – заверила Татьяна Кононова. – Два дня терпела и еще потерплю. И вам действительно лучше говорить со следователем лично, потому что есть еще один вопрос.

– Какой же?

– Обо мне. Этот Ярыгин взял с меня подписку о невыезде. Как и со всех остальных. Точнее, не со всех. Для этого певца, для Синицына, сделали исключение. У него, видите ли, концерты, он не может с нами здесь сидеть. А я, значит, могу. Могу жить в одном доме с убийцей, встречаться каждый день…

Лицо женщины исказила гримаса; она закрыла лицо руками и отвернулась. Гуров почувствовал жалость.

– Я вас понимаю, – произнес он, стараясь говорить как можно мягче. – Думаю, этот вопрос также можно решить. Следователь должен сделать для вас исключение. В конце концов, если потребуется получить от вас дополнительные показания, всегда можно съездить к вам, в Москву, верно? Так что этот вопрос мы решим. Хочу только вам заметить, что в убийстве вашего мужа подозревают прежде всего Игоря Вдовина, а он сейчас не живет в одном доме с вами, он в СИЗО сидит.

– Подозревать Игоря – это сущая глупость, – заявила вдова. – Я его достаточно знаю, мы часто встречались. И могу сказать, что из него плохой убийца. В сущности, Игорь – тряпка.

– То есть вы не верите, что вашего мужа убил Вдовин?

– Не очень.

– А как же улики? Против него существует несколько улик, и очень серьезных…

– Ну, если улики… Не знаю…

Женщина пожала плечами.

– Вообще чужая душа, конечно, потемки, – задумчиво сказала она. – Снаружи человек кажется мямлей, а внутри… И потом, тут замешаны большие деньги, а большие деньги сильно меняют людей…

– Вы полагаете, вашего мужа убили из-за денег? А я слышал другую версию. Мне говорили, что тут может быть замешана женщина…

Татьяна усмехнулась:

– Да, бабы у него были слабым местом. За каждой юбкой волочился, везде успевал.

– Как я понимаю, ваш брак был не слишком счастливым?

– Да уж какое тут счастье! Хорошо, хоть сына вырастили, на ноги поставили. Кирилл собственную фирму создал, кухонной мебелью торгует, от отца не зависит. Внучка есть. Вот оно, мое семейное счастье. А Аркадий…

– Вы знали, что он и здесь, в усадьбе, ухаживал за женщинами?

– А то мне не знать! Конечно, знала. Он и Ирине знаки внимания оказывал, и за горничными приударял. Но главным объектом у него была, конечно, эта красотка, Наташа. Ну, которая со знаменитостью приехала.

– Это не мое, конечно, дело, – сказал Гуров, – но все же я не могу понять: если вы знали о постоянных изменах мужа, почему же в таком случае жили с ним? Почему не развелись?

Татьяна Кононова вновь усмехнулась. Усмешка не красила ее лицо; наоборот, оно делалось еще неприятнее.

– Да, меня и подруги об этом спрашивали – чего, мол, ты с ним не разведешься? Это трудно объяснить… Ведь у нас с ним когда-то любовь была, настоящая. И с моей стороны она сохранилась. Ничего не могла с собой поделать: нравился он мне. Я никак не могла представить, как я без него жить буду. И сейчас представить не могу…

Она вновь закрыла лицо руками и отвернулась. Гурову хотелось как-то утешить ее, оказать ей внимание, но он не знал, как это сделать. Он попробовал заглянуть ей в лицо, но она низко склонилась – видно, не хотела, чтобы он видел ее слезы. Надо было заканчивать этот тягостный разговор. И Гуров, чтобы не оставлять в расследовании белых пятен, сказал:

– Я должен задать вам еще несколько вопросов. Что вы делали в ту ночь, когда был убит Аркадий? И вообще, как он объяснил свое отсутствие в столь поздний час?

– Ну, он же у меня полуночник! – с горечью в голосе произнесла Татьяна. – Раньше двенадцати редко ложится. А я всегда раньше спать иду. Вот и в ту ночь он сказал, что пойдет гулять. А я в половине двенадцатого легла и сразу заснула.

– И спали всю ночь?

– Да, всю ночь.

– Ничего не слышали?

– Нет.

– Как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?

Женщина пожала плечами.

– Кто? Скажем, та же красотка могла, за которой он волочился. А еще скорее – этот ее мужик, наша великая знаменитость. Он ведь заметил, как Аркадий за его девкой волочится, у них драка была, вы знаете?

– Да, мне рассказывали.

– Вот, дрались они. Аркадий ему пару фингалов поставил на физию. Не знаю, как он теперь на концертах выступает с такими украшениями. Хотя сейчас макияж умеют делать, все закрасят…

– Значит, или Наташа, или Синицын?

– Нет, не только. Я не случайно о больших деньгах заговорила. Могли его из-за денег убить. И знаете, кто? Биржевик этот, Сургучев. Он очень темная личность, этот Сергей Сергеевич. Мне Аркадий говорил, что Сургучев у него большой кредит взял, а отдавать не спешит. Аркадий уже и здесь с ним разговор имел на эту тему. И Вдовина просил, чтобы тот на Сургучева воздействовал. Но знаете, что я вам еще скажу? Это вам здесь вряд ли кто скажет. Был еще один человек, который брал у Аркадия деньги и не отдавал.