Проклятье Алферы

– Чего вы приехали, я же сняла сигнализацию, – удивляется Хэллен, не пытаясь выбраться из моих рук. Или все так же не хочет меня, психа непредсказуемого, злить. Или, что куда вероятнее, не поняла даже моего маневра, отвлеченная вторжением чужаков.

– Поэтому и приехали. Дом уже пару лет пустует. А тут вдруг легально отключен от пульта. Решили проверить, не новая ли хозяйка посетила наш городок?!

– Новая. А вы знали мою мать?

– Знали, мисс, – ответил второй пришелец, – вы на нее очень похожи. Пойдем, Рихард, тут все в порядке.

– Да, идем. Извините за вторжение, не хотели напугать мисс. А ваш друг?.. – не закончил свой вопрос этот Рихард, предлагая нам самим меня представить. Хэллен замялась, видимо, не зная, как объяснить рядом с ней присутствие мужчины из другого мира.

– Лестер Варнох, – перевожу я взгляд с растерянной женщины на Рихарда, – я жених Хэллен.

– О, поздравляю, – неискренне сообщает Рихард. – Еще обязательно увидимся. Мисс Арбэн, мистер Варнох.

– Жених? – через, наверное, целую вечность молчания, уточняет Хэллен, все еще глядя в опустевший дверной проем, где исчезли, как я понимаю, стражи порядка. Странные они, надо заметить, никаких доспехов. Только по одинаково безликой форме можно догадаться, что они стражи.

– А я разве тебе не говорил, что ты мне понравилась?! – вопросом на вопрос отвечаю я. – Что тебя смущает? Я, между прочим, тебя от внимания этого стража избавил. Видела, как он на тебя облизывался, уже к утру бы стоял у порога с цветами….

– Лестер, Лестер! Подожди! – машет на меня Хэллен и выбирается из моих рук. – Ты или действительно пришелец из другого мира, или какое-то ископаемое. Ты пережиток прошлого! Какой жених? В мегаполисе никто уже, наверное, десятилетия, как не заключает официальных браков!

– Бред какой-то, а как же вы размножаетесь? – удивляюсь я.

– У нас свободные нравы. Если двое хотят ребенка, им совершенно не обязательно для этого регистрировать свои отношения. Да, честно говоря, сейчас естественным путем почти никто не беременеет. Мужчины не особо хотят обременять себя детьми. А если женщина хочет, то выбирает донора и становится матерью без оглядки на наличие отца.

– И что, у вас нет нормальных семей? – Мое удивление переходит на уровень ужаса.

– Есть, конечно, но это редкость. И для создания семьи не нужно вступать в брак. Это пережитки прошлого. По крайней мере, в мегаполисе.

– Да, а вот Рихард удивления не выказал на мое заявление.

– Может быть, в маленьком провинциальном городке еще не отказались от этих предрассудков?

– В любом случае, Хэллен, ты понравилась этому стражу!

– И что? Лестер, я могу связывать себя с любым мужчиной на мое усмотрение. Я свободная. А ты мне не папочка, чтоб следить, кто на меня глаз положил.

– Я тебе не папочка, я тебе жених! Запомни это!

– Да какой ты мне жених? Ты пришелец! Неандерталец! Наглый и невыносимый! Свалился мне на голову!

– Под ноги, – уточняю я и делаю пару шагов, преодолевая расстояние между нами. Хэллен пятится и упирается тылами в стол. Я возвышаюсь огромной тенью над ней. Закрываю ее в ловушке, опираясь руками на столешницу.

– Убью, – почти шепотом грозит она, – уничтожу…

А я словно вернулся на десять лет назад, когда вот так же, пойманная у алтаря, мне грозила жрица с глазами, полными страха. У Хэллен не было страха в глазах. Но был гнев. И я до боли в паху хотел этот гнев попробовать на вкус.

– Лестер, я тебе обещала мошонку оторвать? Я исполню…

– Прости, – склоняюсь и выдыхаю ей в самые губы, – я не повторю своей ошибки, Хэллен. Не переживай. Но это не значит, что я позволю на тебя заглядываться другим мужчинам… – ласково касаюсь лица девушки, удерживая себя на грани. Слишком уж эта ситуация напоминает ту, что перечеркнула всю мою прежнюю жизнь.

– Ты редкостный нахал, Лестер! Ты знаешь?!

– Просто у меня мало времени, нет права на ошибку и очень плачевная ситуация, – невесело усмехаюсь я. – А еще я очень хочу тебя поцеловать…

Хэллен промолчала, не возразив мне возмущенно. Поэтому я и медлить не стал, пока воинственная леди не опомнилась и не оторвала обещанную и такую жизненно важную деталь меня.

Дополнительное условие

Я боялся спугнуть возможность. Иди знай, позволит ли женщина еще раз вот так загнать себя в угол?! Сейчас можно сказать, что я пользуюсь ее растерянностью, ее душевным раздраем из-за чувств, навеянных домом. Хэллен сама не осознает, как ей сейчас необходимо человеческое внимание, ласка и тепло, чтобы не рыдать всю ночь, свернувшись калачиком в пустой постели.

– Очень… хочу… – повторяю я и накрываю ее губы пробным поцелуем. Наверное, впервые в жизни мне важно, чтобы понравилось ей, а не мне. Она же должна влюбиться в меня! Что она любит? Как? Нежно или глубоко и настойчиво? Мне предстоит выяснить это все пробным путем. Разведка боем, можно сказать.

– Лестер, – слабый шепот Хэлл между моих поверхностных, почти порхающих прикосновений к нежным губам, – что… ты… делаешь?..

– Целую тебя, – шепчу в ответ и отбираю у нее возможность говорить и уж тем более думать. И с первых же секунд штурма податливого ротика понимаю – нецелованная. Как же так?! Сколько ей? За двадцать должно быть, это уж точно. И тем не менее она понятия не имеет, что делать, а потому вся инициатива в моих руках, или точнее губах. Хотя и руки я пускаю в ход, сжимая тельце, которое должно спасти мой род, нависаю над девушкой, забирая всю власть над ней под контроль своих сильных рук, жестких губ и уверенных движений.

Хэллен пахнет персиками. Удивительно, но сквозь пелену нарастающего возбуждения, меня почти сбивает с ног аромат сладких персиков, неизвестных мне цветов и… любви! Демоны! Именно так пахла юная испуганная жрица! Я резко отрываюсь от сладкой девочки и пытаюсь скинуть с себя наваждение. Всматриваюсь в черты ее лица, кажущиеся сейчас совсем иными, мягче и женственнее. Передо мной лицо жрицы. Ее глаза. Тот же страх. Куда делся ее гнев? У Хэлл не может быть страха в глазах, она гневлива и несдержанна в порывах. Но сейчас передо мной не Хэллен…

– Отпусти, – просит она слабым голосом, и я прихожу в себя, вижу свою Хэлл. Демоны! Распластанную по столу, придавленную моим телом. Истерзанные поцелуем губы алеют на бледном лице. Да что же это за наваждение?! Я даже не успел сообразить, как уложил ее!

– Прости, Хэлл, прости, я не хотел тебя пугать, – мой торопливый шепот и такие же торопливые действия: поднимаю ее со стола и прижимаю к себе покрепче, как любимую игрушку, которой глупый малыш оторвал лапку и сейчас безумно об этом жалеет. – Не хотел тебя пугать! Это наваждение, я не причиню тебе вреда, клянусь! – вжимаю ее в себя еще ближе, не в силах отпустить. Кажется, стоит разжать объятия, и она уйдет, сгинет моя надежда, оттолкнет и прикажет никогда не показываться на ее строгие глаза.