Проклятье Эвери

Глаза Эвери расширились, и она стремительно погрузилась в воду по самый подбородок, надеясь, что сквозь мыльную пену невозможно разглядеть торчащие миниатюрные холмики груди. Сердце заколотилась, но магия тотчас же вынырнула из ее тела и полетела навстречу… суженому.

Крис почувствовал это магическое прикосновение и побледнел, а потом решительно схватил с пола какую-то тряпку и подошел вплотную к бадье, сверля адъютанта ледяным взглядом.

— Замри и закрой глаза! — потребовал он жестко, и Эвери не оставалось ничего, как подчиниться. Чувствуя, что начинает дрожать, она стойко перенесла падение себе на голову тряпки, прикрывшей сверху пол-лица, а принц приблизился вплотную, внимательно разглядывая нос, губы и шею своего подопечного.

Чем дольше он разглядывал, тем бледнее становился. Чем дольше его глаза скользили по тонким губам, тем острее он начинал осознавать, что именно их он целовал в доме празднования и что именно эта «девушка» оказалась его незримой мечтой…

— Это… был ты??? — прорычал он сквозь стиснутые зубы, и прозвучало это с такой яростью, что Эвери стремительно сорвала с головы ткань и посмотрела на принца с ужасом. Его черные глаза действительно запылали, и девушка впервые в жизни увидела, как плавится магия в чьих-то зрачках.

— Отвечай!!! — взревел Кристофер. — Это ты… переоделся женщиной и пришел ко мне в доме празднования???

Эвери вздрогнула и стала медленно зеленеть, понимая, что ее безумие раскрыто и что ей, наверное, теперь не жить, но была вынуждена утвердительно кивнуть.

На Кристофера было страшно смотреть.

Он сжал кулаки до громкого хруста, стиснул челюсти так, словно хотел раскрошить все зубы, а его магия — боевая, устрашающая, мощная — вырвалась из его тела с намерением, похоже, уничтожить то существо, которое так глубоко его оскорбило, однако… ничего не произошло.

Языки боевой магии, снова ставшие видимыми, соприкоснулись с магическим сиянием Эвери и тотчас же свернулись в спираль, охватывая её ласковым и надежным защитным щитом: похоже, с этого момента принц Кристофер даже при желании не смог бы причинить Эвери вред. Они ведь ПАРА!

Принц стремительно развернулся и выскочил из комнаты Эвери со скоростью мысли, так что дверь, которую он очень резво открыл, слетела с петель и с грохотом упала на пол.

Эвери вздрогнула от этого грохота, обхватила себя руками и с ненавистью посмотрела на аметист.

— Это все из-за тебя… — прошипела она с горечью и отчаянием. — Он же теперь ненавидит меня до смерти! О, где были мои мозги, когда я соглашалась служить ему???

***

Кристофера колотило так сильно, что ему пришлось выпить целую бутылку хереса, чтобы немного унять мандраж. Ярость, чувство безысходности и бунт немного отлегли, сменившись горечью и тоской.

Почему подобное произошло именно с ним? Как могло так статься, что его единственной парой оказался мужчина???

Нет! Он никогда не согласится на подобное! Никогда!!! Это же позор! Это ужасно!!!

А перед глазами нежное лицо незнакомки под маской, ощущение её умопомрачительно сладких губ и воспоминание о чувстве непередаваемого счастья от их совместных ласк.

Однако теперь, зная, что это был Эвери (вот и объяснение фальшивой груди!), Кристофер ощущал лишь умопомрачительный ужас. Это неправильно! Так не должно быть!!!!

Он чувствовал себя растоптанным и униженным, но… это не отменяло жёсткую, даже жестокую магическую привязку между ним и мальчиком, которую теперь никто не мог разбить, даже самый сильный на свете маг. Парность — это навеки…

Но ведь парность должна служить продолжению рода!

Нет, что-то здесь все-таки не то… От этого позорного союза не родятся дети, поэтому эта парность совершенно бессмысленна, если только… если только какая-то сила не превратит Эвери в девушку.

Это была бредовая мысль. Такая бредовая, что Кристофер отмахнулся от нее с отвращением, но потом понял, что готов ухватиться даже за этот бред, чтобы только не сойти с ума. Поэтому перестал впиваться ногтями себе в ладони и рванул обратно в библиотеку, надеясь хоть что-то по этому вопросу отыскать.

Он несколько часов — до самой полуночи — пересматривал древние документы и уже отчаялся что-либо найти, как вдруг его уединение прервали шаркающие шаги сухонького старичка, имени которого принц так и не запомнил, но его весёлые и совершенно бесстрашные глаза он видел здесь с самого детства.

— Может, я могу вам помочь, Ваше Высочество? — проговорил библиотекарь, смотря на принца с отеческой нежностью, отчего Кристофер почувствовал себя немного неловко. Но в то же время из-за этого взгляда ему вдруг остро захотелось выговориться, и он сделал то, на что раньше никогда бы не пошел.

— Скажите, может ли магической парой мужчины стать… другой мужчина?

Кристофер споткнулся на последних словах, чувствуя, как лицо заливается краской смущения, и порадовался царившему вокруг полумраку.

Старик несколько мгновений разглядывал принца, а потом растянул беззубый рот в улыбке.

— Магия непредсказуема. Но вы должны запомнить одно: она не создает тупиков. Если вам кажется, что выхода нет, это означает, что вы чего-то не видите. Или же видите неправильно. Возможно, есть то, что пока еще скрыто от вас, но, когда вы узнаете суть этого скрытого, то все проблемы просто отпадут…

Это был странный ответ, не говорящий ни «да», ни «нет», но он все равно дал Кристоферу какую-то надежду. Надежду узнать то, что пока еще скрыто. У него еще есть время: об отсутствии кольца на его пальце вряд ли кто-то знает, поэтому отец не должен торопить с поисками суженой.

Он тяжело выдохнул и почувствовал некоторое облегчение впервые за много дней.

Всё наладится. Наверное.

Ведь магия не ошибается…

Глава 58. Женишься даже на лягушке…

Император вызвал к себе неожиданно.

Кристофер почувствовал тревогу, потому что ничто не предвещало их встречи. Он хмуро посмотрел на свою, лишенную кольца руку и предусмотрительно натянул на себя кожаные перчатки в тон темному плащу.

Выдохнул.

Предчувствовал, что этот вызов не сулил ему ничего хорошего.

…Император выглядел суровым и отстраненным, впрочем, как всегда. Кристофер чинно поклонился и принял приглашение присесть. Встречались они в тронном зале, словно правитель и придворный, но это было вполне в духе императора-отца, который очень трепетно относился к своему статусу.