Проклятье Ифленской звезды

Девушка присела у одной из кочек, запустила пальцы в снег, потянула за стебель. Он оказался неожиданно длинным, а на конце — несколько ярких ягод.

Улыбнулась, отправила добычу в рот. Но больше себе такого не позволила. Подогнула полу плаща, стала складывать набранное в складку. Шеддерик попробовал повторить этот «кулёк», но у него почему-то не вышло. Всё собранное улетело обратно в снег. Он тогда снял перчатку со здоровой руки: хоть какое, а вместилище. Ягоды смёрзлись, на них было много снега, но он довольно быстро наполнил перчатку. А вот чеора та Сиверс, похоже, увлеклась. Или наоборот, отвлеклась на привычное, понятное дело. И теперь готова была до заката собирать ягоды. Пришлось напомнить ей, что пора идти. Хотя и было жаль напоминать: увлекшись, она словно забыла о том, что происходит вокруг, и даже временами начинала что-то тихонько напевать. Это несмотря на то, что руки у неё наверняка замёрзли ничуть не меньше, чем у самого Шеддерика.

Она снова ничего не ответила, но как-то помрачнела, даже плечи устало опустились. И, разумеется, петь она сразу же перестала.

А через несколько шагов сказала с непонятно-печальной интонацией:

— Надо, наверное, сделать кулёк из бересты. Иначе я просыплю ягоды. У меня нет ножа…

Шеддерик молча отдал ей полную перчатку. Вынул нож и, выбрав подходящий сухой ствол, осторожно снял с него слой берёзовой коры. Кусок получился не слишком аккуратным, но большим. Выдернул из поясной сумки моток ниток, свернул бересту в нехитрый кулёк, и закрепил нитью в несколько оборотов, чтобы не рассыпался. Вышло у него ненадёжно, но двумя руками можно удержать.

Мальканка, критически осмотрев его поделку, всё-таки признала её пригодной и осторожно пересыпала ягоды из складки плаща в кулёк. Получилось с горкой. Но это не значило, что ягод хватит надолго…

К середине дня болота остались позади, местность немного повысилась. Среди осин, ёлок и берёз начали встречаться тощие сосенки. А через какое-то время смешанный лес и вовсе сменился светлой сосновой рощей.

В этой роще немного отдохнули. Чеора та Сиверс продолжала хранить молчание, Шеддерик тоже не испытывал желания общаться, так что привал прошёл в гробовой тишине. Горсть ягод не насытила. Но он убедил себя, что и такой перекус добавит ему сил двигаться дальше. Во рту было терпко и кисло.

А ещё через несколько часов они вышли к месту, о котором она предупреждала. С высокого каменного берега открывался прекрасный вид на слияние двух лесных речек.

Реки в этом месте широко разливались, проложив несколько мелких песчаных русел. Сейчас, впрочем, всё это свободное пространство было покрыто снегом и льдом, лишь кое-где открыто журчала тёмная вода. Девушка была права. Переправиться в этом месте труда не составит. Лишь бы никто на дальнем берегу не прятался в надежде, что они придут именно сюда…

— Здесь есть какое-нибудь жильё? — спросил Шеддерик, не сильно надеясь на ответ.

И, однако же, рэта ответила:

— Да, есть. Деревня выше по течению Барны. Там рыбаки живут, всего несколько семей. Ну, и на том месте, где дорога соединяется с трактом — большая деревня, даже гостиница есть, но это далеко. Рыбачья — ближе.

— И в ней нас тоже могут ждать… но я думаю, стоит туда сходить, присмотреться. Если те, кто на нас напал, там были, я замечу.

— Мост через Барну. — Напомнила девушка. — Нам придётся его обойти.

— Да. Возьмем чуть западнее, потом вернёмся к реке.

Она снова кивнула, соглашаясь. Это отчего-то начало раздражать. Слишком не подходило к тому, что и как она говорила. И что делала. Хоть бы пожаловалась раз. Или возмутилась…

Напоминать себе, что танерретская наследница — всего лишь один из инструментов, который позволит брату удержать власть в стране, приходилось всё чаще.

Был ли он зол на отца, который в очередной раз круто изменил его жизнь, заставив вернуться в Танеррет? Шедде не смог бы дать точного ответа. Он когда-то присягал наместнику, и эта присяга не позволяла ему воспринимать решения Хеверика как направленные против себя лично. Всю свою взрослую жизнь он был ему скорей верным, но не слишком нужным слугой, чем сыном. В отличие от Кинне, которого растили, как будущего наместника, и который был единственной, кажется, отрадой старику.

Едва Шеддерик вернулся из Коанеррета, соседнего небольшого рэтаха на юго-западе, за хребтом, как старик одним не самым добрым утром призвал их с Кинне в молельню, где строго от круглой чаши с морской водой смотрели Повелители Бурь. Призвал и вынудил дать обещание перед их идольцами. Кинне обещал принять власть в Танеррете и любым способом удержать её, а Шедде должен был помогать брату и по мере сил защищать его от любых происков врагов.

Вразрез с собственными планами Шедде это не шло, так что он совершенно спокойно выполнил просьбу наместника. Кто же знал-то, что нехитрая служба в стороне от парадных приёмов и шумных дворцовых залов вскоре обернётся для него несколькими нешуточными интригами, и не пройдёт и месяца, как из отцова телохранителя он дорастет до должности главы тайной управы.

Впрочем, Шеддерик был далёк от того чтобы себе льстить: он слишком недолго ещё пробыл в стране, слишком мало успел сделать. Дом Шевека знал о нём и старался держаться подальше, но вряд ли это касалось рядовых наёмных убийц и воров. Если бы его заказали, пожалуй, он и сам не заметил бы, как умер. Даже слепую охотницу можно переиграть — если знать, как.

Сейчас на не слишком наезженной монастырской дороге на них напал кто угодно, но не профессионалы из одной из старейших в мире теневых гильдий.

Эти наёмники наверняка не из самых дорогих, может, одна из городских банд Тоненга. Такие на многое согласны, лишь бы им платили. Это могло означать, что заказчик плохо знал уголовный мир столицы и обратился к первым попавшимся головорезам. А могло — что это вовсе были местные разбойники. Которым всё равно, кого грабить…

Хотя, они видели, что охрана кареты вооружена, и всё равно лезли под пули. Значит, куш должен был быть большой… опять же, он сам слышал и мальканскую, и ифленскую речь.

И значит, в покое их не оставят. Выдержит ли мальканка этот полный опасностей путь через лес?

Темершана та Сиверс из далёкой абстрактной фигуры превратилась в живого человека. Человека, который успел проникнуться к его персоне сильной антипатией. Пожалуй, только данное слово и может ещё — случай удержали её от попытки побега. Да и сейчас она оставалась рядом лишь потому, что в одиночку не смогла бы выбраться в обжитые места. А может быть, и это вероятней, она просто понимает, что никто ей шанса сбежать не даст.

Да, пожалуй, раздражало в ней именно это. Непредсказуемость. Невозможность предугадать её дальнейшие шаги и действия. Просто потому что она сдерживается, не позволяя своей натуре в полной мере себя проявить. Потому, что она вроде как полностью отстранилась от происходящего, сосредоточившись на мелких бытовых проблемах, которые в силах решить сама. И это не оставило ему шанса разобраться, какая она на самом деле, что из себя представляет, что сделает, когда прибудет в Тоненг?

А ещё может потому, что сам Шеддерик та Хенвил в такой ситуации постарался бы скрыться ещё в первый день. А то и — избавиться от конвоя более радикальным способом.