Проклятье, с*ка! 4

— Держи. — протянул я обратно Мике открытую банку и кивнул в сторону спящих голых парней. — Помажь им причиндалы.

— В смысле? — насупилась азиатка, хлопая ресничками и переводя взгляд то на меня, то на банку в моей руке, то на наших пленников. — Что помазать?

— Причиндалы. — повторил я, кивнув парням ниже пояса и всё же всучил ей банку со сгущёнкой.

Азиатка растерянно посмотрела на банку в своей руке, на спящих членов совета, стараясь не смотреть парням ниже пояса, перевела взгляд на меня и снова на банку.

— Нет! — покачала она головой. — Я не буду! Да отойди ты от меня! — Мика раздражённо рыкнула и оттолкнула от себя морду телёнка, нагло пропихивающего свою голову к ней и пытающегося языком достать до открытой банки молока. — Уйди я сказала! Вот же наглый какой! Я не буду их там трогать! — последняя фраза адресовалась снова мне.

— Да и не трогай. Ветку отломи и помажь. Или прям с банки лей.

— Ну Макс! — состроила она жалобную мордашку и тут же снова фыркнула на неугомонного бычка: — Брысь, скотина!

— Ладно, давай сюда. — сдался я, беря обратно из её рук банку сгущёнки. — Всё приходится делать самому… И придержи свою скотину, чтобы они не начали пир раньше времени…

Бычки не успокаивались, учуяв запах льющегося из банки молока, пыхтели и накручивали круги вокруг парней, вернее вокруг Мики, отгоняющей их длинной лозиной и ругающейся матом на непробиваемых и упёртых животных. Я сделал дело, быстро опустошив банку и равномерно распределив её на всю троицу, и отошёл в сторону, задумчиво глядя на парней. Да уж, не с их размерами вести себя так дерзко и нагло. Хотя, может для японцев это норма. Это я снова про размеры. Или просто погода прохладная…

Ладно, не важно. Я взглянул на часы и удовлетворённо хмыкнул — час пролетел незаметно. Парни уже начали подёргиваться во сне и подавать первые признаки жизни.

— Здесь есть пожарная сигнализация? — обернулся я к своей помощнице, увлечённо гоняющей бычков.

— Есть. Прямо на входе за дверью красный рычажок. — ткнула она пальчиком в сторону общаги, отвлеклась и едва не пропустила своего «любимчика», нагло подбирающегося к Рио.

— Сейчас вернусь. — кивнул я, развернулся и рванул рысцой делать очередную пакость.

Красную коробочку пожарки я нашёл сразу. Сорвал пломбы, дёрнул рычаг и под громкий, бьющий по перепонкам звон, пригнулся и побежал обратно.

— Отпускай скотину! — скомандовал я Мике, оглядываясь на двери корпуса и видя в них первых заспанных, взъерошенных обитателей общаги.

Девчонка радостно взвизгнула, прутом придала ускорение своим подопечным, и спряталась у меня за спиной, внимательно наблюдая оттуда за не очень привычным для обычной японской девушки зрелищем.

Бычки, расталкивая друг друга, ринулись к стоящему в первых рядах Рио, столкнулись лбами, недолго пободались, уступили Огаву самому наглому, заметили сбоку ещё две бесхозные кормушки и жадно присосались к ним.

— А не отгрызут? — с интересом и лёгким беспокойством произнесла Мика из-за моего плеча. — Уж больно сладко они причмокивают.

— Сладко? — хмыкнул я.

— Ну не сладко! — фыркнула девчонка. — Не так выразилась. Но ты посмотри на них! Отгрызут ведь!

— А и отгрызут, тебе то что? Жалко этих ублюдков?

— Не. Ни капельки. — помотала она головой. — Просто думаю — опозорить это одно, а членовредительство — совсем другое. Тогда проще убить и сбежать — они же мстить будут. Люто!

— Не ссы, не отгрызут. Это же телята — у них превалирует сосательный рефлекс. Видела вымя у коровки? Вот так и здесь. Наверное…

— Макс. Если они узнают, кто с ними это сотворил… Нам конец!

— Да и похер! — сказал я по-русски.

— Похер? Что это слово означает?

— Означает чувство глубокого удовлетворения своим делом и непробиваемое безразличие к мнению других на это.

— Похер! — мечтательно повторила японка. — Хорошо звучит.

— А то! — подтвердил я. — Ладно, валим отсюда.

Я оглядел толпу высыпавших из дверей общаги студентов, заметивших нездоровое шевеление в тени дуба и подозрительно поглядывавших в нашу сторону, и потянул свою подельницу в противоположную от жилого корпуса сторону, собираясь сделать небольшой крюк по парку и выйти с противоположной стороны, словно мы тут совсем не при чём — мимо проходили. Гуляли с девушкой под луной, не заметили как пролетело время и немного заблудились. Ну а что? Звучит как алиби, если оно понадобится, конечно.

— Уже? — возмутилась Мика. — Я хотела посмотреть…

— Завтра тебе во всех красках расскажут, как крупный рогатый скот отсасывал нашим элитным членам совета, или как те не по прямому назначению использовали любимцев ректора. Это я про телят, если что. Не переживай.

— А как же… — начала она и запнулась на полуслове.

— Что опять не так? — проворчал я, продолжая за руку тянуть за собой свою старосту.

— А если они… — Мика задумчиво нахмурила свой лоб и тут же просияла от неожиданной и наверняка гениальной (спорно) мысли, озарившей её светлую головку. — Макс! А можно я у тебя переночую?

— У меня? — удивился я, ускоряясь и скрываясь из вида за небольшим холмиком. — С чего бы?

— Ну… Мне так будет спокойнее…

— Ладно. — вздохнул я. И правда, оставлять её одну, когда эти придурки выберутся и поймут, кто к этому приложил руку… если поймут… не самая лучшая идея. — Сменного белья и запасной зубной щетки у меня нет. — поворчал я для вида. — У меня не отель.

— Да и похер! Разберёмся! — довольно улыбнулась мне моя староста. — Я ведь правильно использовала «похер»?

— Правильно, правильно… — вздохнул я ещё раз…

Я незаметно протащил Мику в свою комнату через неприметный пожарный вход позади нашего корпуса, выдал ей самую большую футболку из своих запасов, напоил коньяком после душа, укутал в плед и уложил спать на свою кровать. После всего пережитого, её заметно потряхивало. Наверняка, только сейчас её накрыло всё разом — и страх за тот случай в парке, и осознание того, что она собиралась убить троих человек, и то, что всё так мирно разрешилось, не пришлось никуда убегать и заметать следы. Не уверен, что разрешилось, конечно, но первый раунд за нами. Будем ждать ответный ход.