Проклятие Деш-Тира

— Глядите, этот принц прорвался сквозь магические преграды. Вот вам подтверждения всем ужасным слухам!

Собравшиеся всколыхнулись. Издали это было похоже на диковинную шпалеру, затрепетавшую от порыва ветра. Сановная толпа загудела:

— Это действительно он, тейр-Фаленит. Вот тебе и их высочество наследный принц Ратанский! Маг ползучий — вот он кто.

Стоявший у двери Аритон снова крикнул:

— Именем Эта, есть здесь кто-нибудь из Содружества?

Трайт стал спешно протискиваться сквозь толпу. Он сразу же заметил, насколько бледен Аритон. Трайту очень не хотелось, чтобы его слышало столько народу, но иного выхода не было, и он крикнул:

— Асандир отправился на поиски твоего брата. Сетвир находится у ворот южного арсенала. Появляться на улицах очень опасно.

Подавленный тем, что не может рассчитывать не только на помощь, но даже на сохранение конфиденциальности, Аритон крикнул в ответ:

— Я не могу оставаться здесь!

Это было чистейшей правдой. Государственный совет не скрывал своей враждебности к принцу. Если присутствие Трайта и удерживало их от расправы, то это не могло тянуться долго. У каждого сановника под вязью кружев и слоями парчи были спрятаны кинжалы, а алмазные булавки имели острые и, скорее всего, отравленные концы. Многие вельможи привели с собой наемных убийц, переодетых писцами.

Втиснувшись между Аритоном, которому грозила опасность, и итарранскими сановниками, Трайт мысленно перебирал ограниченные возможности. Отсутствие Люэйна ясно показывало: все, что предсказали нити судьбы тогда, в Альтейнской башне, начало стремительно разворачиваться. Вмешательство магов могло изменить ход событий, обозначенных в Пророчестве о Черной Розе. Трайт скрежетал зубами от бессильной ярости; увы, в отличие от своих собратьев он не мог окинуть магическим взором всю разворачивающуюся картину надвигавшейся беды.

— Мой ворон сможет быстро известить Сетвира.

Ворон действительно мог оказаться спасителем в этой ситуации. Лицо Аритона немного просветлело, и сановники это сразу же заметили. Точно стая волков, наглость которых возрастала при виде чужой слабости, они начали теснить Трайта сзади. Еще мгновение — и все высокое собрание могло превратиться в необузданную уличную толпу.

— Лети, — тихо велел Трайт ворону.

Птица вспорхнулах его плеча и, шумно хлопая крыльями, вылетела в приоткрытую дверь. А Аритон тут же поспешил навалиться на створку изо всех сил, так как толпа уже устремилась вперёд с явным намерением разорвать Повелителя Теней на куски.

В столкновении с Деш-Тиром Трайт был искалечен, но не лишился магических сил. Как только он почувствовал, что его начинают со всех сторон теснить и пихать локтями, он без труда прочитал мысли членов совета — всех их объединяла жажда убийства. Собрав исходящую от каждого пульсирующую силу, маг смог обуздать ее.

Крики начали стихать. Прошло еще немного времени, и в вестибюле слышался только шорох и шелест богатых одежд. Рвавшиеся к двери с намерением расправиться с Аритоном обнаруживали, что у них подгибаются колени, и падали на пол. Вскоре на ногах стоял лишь Трайт. Сановники растянулись на полу, сминая парчовые камзолы, давя грузом тел замысловатые шляпы и собирая пыль подбитыми мехом плащами. Государственный совет Итарры храпел на разные лады.

Седовласый маг оглядел распластанные тела. Ничтожная победа и к тому же слишком запоздалая. Трайт невесело улыбнулся: вот она, горькая ирония, — если бы не умопомрачительные пророчества Дакара, связанные с восста-новлением Содружества, Аритон вполне мог бы вернуться сюда и в безопасности дожидаться, пока ворон не приведет Сетвира.

— Проклятые невежды, пусть вас подольше мучают кошмары! — со злостью пробормотал Трайт, глядя на спящих.

Распрямив поля своей черной шляпы, он поставил магическую преграду на каждую дверь, каждое окно и каждую щель. Подручным Морфета надлежало оставаться в заточении до тех пор, пока не станет ясно, как развернется предсказанная нитями судьбы трагедия и что удастся спасти ради исполнения злополучного Пророчества о Черной Розе.

Лизаэр прикрыл глаза: тело обдало третьей жаркой волной. Какая-то часть его разума сохраняла способность оценивать происходящее, и он пришел к выводу, что, должно быть, Содружество с помощью магии пытается разыскать его. Затем наступило бурное ликование. С предельной ясностью Лизаэр вдруг осознал, что более не является тем, кем был; личности, которую искали маги и которая вписывалась в их расчеты, теперь не существовало. Раньше подобное открытие встревожило бы его, ибо оно граничило с магическим восприятием грядущих событий. Нынешний Лизаэр, одержимый стремлением служить делу справедливости, даже не задумался, чем может быть вызвано такое изменение. Не думал он и о том, почему вдруг стал воспринимать себя не так, как раньше.

Его даже не удивило, что он, словно беглец, крадучись двигался по какой-то узкой улочке — и все во имя обещания добиться от брата подробных объяснений. Сейчас для Лизаэра не существовало ничего более важного, чем обнаружить любое скрытое вероломство.

Все, что терзало его совесть и наполняло сны кошмарными видениями, сконцентрировалось и обрело смысл.

Лизаэр вдруг рассмеялся сам над собой. Он так долго мучил себя, пытаясь встать на точку зрения Аритона и поверить, будто беспристрастность может оказаться помехой. Он дрожал и обливался потом, проклиная свой дурацкий идеализм. Сколько времени он только и делал, что сомневался во всем и вся! А теперь у него раскрылись глаза. Если Аритон — лжец, значит, все это время его брат лишь мутил воду, действуя по указке магов. Этот ублюдок, сын пиратского короля Авара, остался тем, кем был всегда, — хитрым и коварным преступником, что возлагало на Лизаэра моральный долг защищать от него торговцев и горожан.

Хватит напрасных терзаний, хватит изводящей душу двойственности. Какое облегчение — наконец-то понять, где и с кем твое место.

— Я найду тебя, — шептал Лизаэр, пробираясь по сумрачной улочке.

Все неприятные ощущения в теле пропали. Полный несокрушимой уверенности в том, что действует правильно, Лизаэр устремился вперед.

Бродячие собаки, попадавшиеся на пути, при виде Лизаэра скулили и трусливо поджимали хвосты. Когда одна псина побойчее с рычанием побежала за ним, он ударил ее рукотворным светом, и собака с воплями понеслась прочь.

Раньше он содрогнулся бы от такой жестокости к животному; сейчас же, пройдя несколько шагов, Лизаэр вообще забыл о собаке. Под ногами хрустели растрескавшиеся плиты вперемешку с черепками битой посуды. Петляющая улочка вывела Лизаэра на другую улицу, широкую и целиком запруженную народом.

Люди толпами валили к главной городской площади, предвкушая зрелище коронации. Какая-то пожилая крестьянка, шевеля беззубыми челюстями, с удивлением уставилась на невесть откуда взявшегося Лизаэра. Однако в следующую секунду ее внимание уже было поглощено собственным внуком — смуглым крепким малышом. В толпе сновали дети, бросая друг в друга разноцветные палочки. Игра была явно не для праздничной одежды, в которую их нарядили родители — честные и добропорядочные торговцы. Лизаэр учтиво приветствовал этих жертв Аритонова гнева. Он улыбнулся торговке сладостями и помог ее сынишке перевезти тележку через канаву.

Швейцар, стоящий у парадного входа во дворец Морфета, сразу же узнал Лизаэра. Он почтительно поклонился и пропустил его внутрь. Вежливо поблагодарив его, Лизаэр сказал, что до отведенных им помещений доберется сам. Никто из бестелесных магов не стерег заднюю лестницу; более того, исчезли все магические запоры, поставленные Люэйном. В комнате, отведенной Аритону, стоял полумрак. Солнце едва пробивалось сквозь закрытые ставни и янтарно-желтые стекла. Лизаэр немного постоял на пороге, переводя дыхание и внимательно оглядывая комнату.