Проклятие Деш-Тира

Лизаэр не мог подыскать слов, чтобы определить подобное состояние; в нем не чувствовалось угрозы для окружающих — лишь холодная бесстрастность, с которой Повелитель Теней взирал вокруг, подмечая все до мелочей. Преодолев страх показаться глупым, Лизаэр продолжал:

— Я сказал, что это место нехорошее. Здесь везде нечисто... что-то все время преследует, не давая покоя. Но ощущения меняются. Я это замечаю, когда мы выходим из-под защиты башни. Чем дольше мы сражаемся с Деш-Тиром, тем это нечто становится сильнее. Оно делается более удушающим. Я и хотел узнать, испытываешь ли ты что-нибудь подобное. Как ты думаешь, эти ощущения могут быть с чем-то связаны? Я имею в виду не Итамон, а Деш-Тира.

Аритон содрогнулся всем телом, словно только сейчас почувствовал, насколько он продрог от долгого сидения на холоде.

— А почему бы не спросить Асандира? — сухо предложил он.

— Спрашивал, — стараясь не утратить терпения, ответил Лизаэр.

В ответ Аритон закрыл глаза.

Илессиду не оставалось иного выхода, как продолжать говорить.

— Наш великий чародей сразу же связался с Сетвиром. Маги Содружества не ощущают ничего необычного, а Дакар возится с ужином, и ему не до размышлений.

Где-то внизу тявкнула лиса. В сухой траве прошуршала полевая мышь, разыскивающая семена. Несмотря на ветер, туман плотно обступал место, где сидели братья. Аритон вытащил руки из рукавов, осторожно пристроил лиранту у ног и встревоженно потер виски.

Лизаэр облегченно вздохнул. Пусть Асандир с Сетвиром отмалчиваются; Повелитель Теней не посчитал его слова беспочвенной фантазией.

В действительности беспокойство Аритона касалось только его. Открыть зрение и слух мага навстречу тому, что донимало Лизаэра, означало обречь себя на дополнительные душевные мучения. Незримое наследие Итамона было для него слишком болезненным, чтобы заглянуть туда поглубже и попытаться разобраться; в особенности после ошеломляющих слов Асандира о спасении древних рас. Паравианские охранительные заклинания сдерживали натиск сущностей Итамона. Но поскольку защита Келина строилась на сострадании, а Аритон был сейчас уязвим, он не решался заглядывать вглубь. Он и сам не раз задавался вопросом: не могло ли нечто, вредоносное по своей природе, ослабить защитное действие заклинаний? Теперь, когда Лизаэр заговорил об этом вслух, Аритон мысленно отругал себя за беспечность. Сколько раз маги Раувена вдалбливали ему: непроверенные предположения — общая слабость всех образованных людей.

— Говоришь, Асандир и Сетвир ничего не обнаружили.

Это был не вопрос, а констатация факта, и потому Аритон не ждал ответа.

Влажное прикосновение тумана усиливало тревоги Лизаэра. Он перестал соскребать лишайник с обломка карниза и с упреком сказал:

— Ты ведь тоже это чувствуешь.

Аритон резко покачал головой.

— Сейчас я ничего не чувствую. Надеюсь, ты меня поймешь. Если бы я открылся всем этим ощущениям, если бы в моей защите появилась хотя бы щелочка, я бы оказался совершенно беспомощным и, наверное, рыдал бы сейчас в голос.

Аритон вздохнул, ударил ладонями по коленям и запрокинул голову.

— Ты, случайно, не захватил носового платка?

— Его всегда носил за мной мой слуга, — извиняющимся тоном ответил Лизаэр, оценивший мрачную шутку брата. — Может, в качестве замены подойдет мое плечо?

Лизаэр не паясничал; его предложение было дружеским и искренним. И в то же время болезненным, как пощечина, ибо Аритону сейчас не требовалось ничье утешение. Однако он сдержался и не ответил с привычной резкостью. Опасность, которая могла исходить от Деш-Тира, была слишком серьезной, чтобы отбрасывать ее ради личных переживаний. Лизаэру, лишенному магического восприятия, многого не понять, и прежде всего — почему Аритону ни в коем случае нельзя открывать в этом месте свое зрение мага. Но Деш-Тиру нет дела до того, каким образом кто-то умеет воспринимать происходящее.

Видя, что Аритон продолжает неподвижно сидеть и только ветер играет полами его плаща, Лизаэр сказал:

— Пойми, я не прошу тебя что-то делать, основываясь лишь на моих словах.

— Как раз наоборот, — резко прервал его Аритон. — Зная твою натуру, только глупец отмахнется от этих слов. Твои опасения надо проверять немедленно.

Почему-то это не обрадовало, а рассердило Лизаэра. Он резко выпрямился.

— Что? Прямо здесь и сейчас?

Их окружали холод и тьма, не говоря уже о том, что и в светлое время развалины неприятно будоражили Лизаэра.

Влажный холодный туман опускался, заполняя все щели и трещины. Ни один из них не видел дальше собственного носа. В воздухе пахло сыростью и гнилью.

Илессид попробовал шуткой отогнать нараставшее беспокойство.

— Я всегда знал, что ты чокнутый. Чего же удивляться, если тебе вдруг будет угодно заморозить собственные яйца до состояния мраморных шариков, охотясь за призраками.

Аритон сжал запястье брата.

— Закрой рот.

Потом он нагнулся и спешно подхватил лиранту. Все его действия насторожили Лизаэра.

Ветер, который дул здесь в любое время суток, вдруг стих. Неизвестно почему, но обломок карниза сделался весьма опасным местом. Лизаэр привычно потянулся за оружием и только сейчас вспомнил, что по собственной глупости оставил меч в башне. Он хотел было спросить, в чем дело, однако не решился, увидев, как замер его брат. Аритон явно во что-то вслушивался.

Мрак, сгустившийся вокруг них, стал иным. Ухо не улавливало никаких звуков, что уже было подозрительным. Смолкли совы. Мышь в траве либо замерзла, либо в страхе куда-нибудь убежала. Воздух лишился запахов; он уже не пах ни снегом, ни надвигающейся бурей. Он стал пресным.

Аритон по-прежнему не выпускал руку брата. Кажется, он хотел что-то сказать, но в эту минуту напряжение, овладевшее им, прорвалось. Аритон молча поднялся и потащил Лизаэра за собой. Что-то неведомое, доступное лишь восприятию Повелителя Теней двинулось вслед за братьями. Аритон бросился бежать. Лизаэр едва поспевал за ним. Они опрометью пересекли захламленный внутренний двор и выскочили в переулок. Развалины отзывались гулким эхом. Тени, обступавшие братьев, были непроницаемыми, как чернила. В одном месте путь им преградил поваленный дуб. Аритон, словно преследуемый зверь, бросился напролом, не обращая внимания на голые ветви и лишь прикрывая плечом лиранту. Лизаэра начали одолевать сомнения, а не является ли это спешное бегство обыкновенной проказой, которую Аритон решил устроить. Он попросил бежать не так быстро, иначе они рискуют изодрать в клочья всю одежду. К удивлению Лизаэра, сбивающееся дыхание поглотило его слова. Брат продолжал безостановочно тащить его дальше.

Вскоре Лизаэр утратил всякое желание спорить.

Хотя ветер стих, ветви упавшего дуба отчаянно трещали: кто-то или что-то неотступно двигалось следом за братьями.

— Если я допустил ошибку, то потом добавил к ней вторую, — сказал Аритон, дергая Лизаэра за рукав. — Такие разговоры надо вести не здесь, а под защитой башен.

— Какую ошибку? — Лизаэру требовалась ясность. — Ты хочешь сказать, наш разговор кто-то слышал? То есть ты считаешь Деш-Тира чем-то вроде живого существа?

— Я в этом убежден, — ответил Аритон, оттаскивая брата от ямы, где когда-то находился погреб. — Туман, который мы должны победить, является разумным и опасным.

— И Асандир этого не знал? — удивленно спросил Лизаэр.

Они выбрались на широкий проезд, скользкий ото мха, облепившего камни, и густо поросший травой и колючими кустарниками. Под ногами что-то хрустело; вероятно, черепки от глиняной посуды. Братья двинулись вверх по склону, туда, где высилась башня Келин. Лизаэр уже и не ждал ответа, когда Аритон вдруг выдохнул:

— Вероятно, не знал.

В иное время он бы дал более подробные объяснения, но сейчас Аритон ощутил внезапный удар, направленный против его внутренней защиты.