Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)

— В любом случае, этих людей не занимает белая чума, — пробормотал он. — Насколько могу судить, они в отличном здоровье и полны жизни!

Шаффи повторил, что все будет хорошо, но его собеседник заволновался и разнервничался.

— Если я хорошо вижу… но поднялся туман! С запада движется плотный туман, и я различаю нечто, похожее на виселицу!

Шаффи оттолкнул его и в свою очередь заглянул в бойницу. Но окрестности выглядели размытыми и туманными. Он раздраженно затряс головой.

— Стражник, принеси подзорную трубу! — приказал он. Едва он поднес ее к глазу, как пробормотал: — Действительно, там воздвигают виселицу, а рядом стоит человек, которого ждет ужасная участь. Боже… — Шаффи опустил подзорную трубу и застыл, выпучив глаза и уставившись в одну точку.

— Что вы увидели? — удивленно спросил Паркинсон.

Местность внезапно накрыл туман, подняв непроницаемый занавес над спектаклем.

— Вас требует судья Олдсдорм! — внезапно крикнул Паркинсон.

Шаффи немедленно покинул башню.

— Иду! — крикнул он.

Шаффи бежал так быстро, как ему позволяли старые ноги. По пути он бесцеремонно расталкивал нерасторопных стражников, крича: «Дорогу! Дорогу!» людям на своем пути.

В человеке у виселицы он узнал своего прежнего хозяина Пилгрима.

— Дорогая, на рыночной площади куча народа, — сообщил Тим Бэнкс, прикрепив маленькое зеркальце к окну и принимаясь за бритье. Сьюзен с любопытством приподняла штору и тут же уронила ее, вскрикнув от ужаса.

— Бедный грешник, — с состраданием вздохнула она, — там строят виселицу, где его вскоре повесят.

— Предпочитаю не видеть этого, — откликнулся парикмахер, меняя место зеркала.

Толпа продолжала расти, слышались крики и смех, словно толпа ждала развлекательного спектакля.

Тим закончил свой туалет и удовлетворенно погладил гладкие подбородок и щеки.

— Ну вот, женушка, теперь могу сесть за стол, как благородный джентльмен. Надо спуститься и убедиться, что завтрак столь же достойный, как ужин.

— Иду, — крикнула Сьюзен, — я возьму тебя под руку у входа в обеденный зал, так делают в высшем свете. — Она повернула ручку, потом удивленно тряхнула головой. — Дверь заперта снаружи.

Бэнкс попытался открыть дверь, но был вынужден согласиться с женой: их заперли в номере.

— Быть может, так поступают в изысканных постоялых дворах, — предположил он. — Дернем за шнур звонка.

В глубине дома послышался звон, но никто не пришел.

— Час от часу не легче, — проворчал Тим Бэнкс, — я умираю с голоду и вовсе не ценю столь странные обычаи.

Миссис Сьюзен печально уселась в кресло. Тим рискнул выглянуть в окно. Ловкие столяры воздвигли посреди площади деревянное возвышение и ставили широкую виселицу.

— Двоих собираются вешать, — сообщил он, — вижу, как палач перекидывает через перекладину две веревки.

Дрожащая, но любопытная Сьюзен встала рядом с мужем и выглянула наружу.

— Посмотри на человека в черном бархатном берете, — сказала она, — я уже видела его лицо.

— Вчера, быть может, когда мы приехали, — предположил Тим, — хотя я не обратил особого внимания на лица. Я думал о том, что нас ждет здесь.

— Нет, я видела этого человека в Лондоне, — твердо возразила Сьюзен.

Тим пригляделся и согласился с женой:

— Я его не раз брил. Припоминаю, приятный болтун. Он утверждал, что некогда знал нас, и каждый раз упоминал о нашем дорогом Уильяме.

— Точно, дорогой! Но тогда на нем была ливрея слуги, а теперь он в форме высшего офицера полиции!

Супруги Бэнкс могли бы продолжать говорить о своем удивлении, если бы на площади не появилась группа стражников с алебардами в темном одеянии, как требуется во время казни.

— Они направляются сюда! — взволнованно шепнула Сьюзен.

— Чтобы предложить сердечное лекарство, — сказал Бэнкс, — можно понять в столь зловещих обстоятельствах.

На площади воцарилось молчание. Все следили за стражниками, которые размеренным шагом приближались к постоялому двору «Голубая луна».

— Тимотеус, — вдруг зарыдала Сьюзен, которую охватил странный страх, — происходит что-то необычное и ужасное.

— Чушь, — пробормотал Бэнкс и с испугом вздрогнул, услышав скрип ключа в замочной скважине. Дверь открылась. Перед ними стоял Шаффи и недоброжелательно смотрел на них.

— Тимотеус Бэнкс и Сьюзен Бэнкс, его супруга, — сухо произнес он, — нет смысла отрицать, кто вы. Я вас знаю!

— Конечно, вы нас знаете! — облегченно воскликнул Тим. — Вы были хорошим клиентом, и я вас всегда хорошо обслуживал, не так ли?

Шаффи хрипло рассмеялся:

— В настоящий момент это не имеет никакого значения, Бэнкс, следуйте за мной, а также ваша жена. Я приказываю от имени Закона!

— Что вы собираетесь с нами сделать?! — выкрикнул Бэнкс.

— Узнаете в свое время! Быстрее, — сухо приказал Шаффи.

Бэнкса отделили от жены вооруженные стражники. И вытолкали обоих из номера. Тим услышал рев толпы, металлический перезвон алебард, злобные распоряжения Шаффи.

Вдруг живая цепь стражников разорвалась. Они стояли перед виселицей.

— На помощь! — закричал бедняга. — Это ошибка. Я — Тим Бэнкс, честный и уважаемый парикмахер из Лондона.

В нескольких шагах от виселицы стоял стол, накрытый красным сукном, за которым восседал муниципальный суд.

— Тихо! — крикнул Шаффи. — Слово его светлости, судье Олдсдорму.

Холодное мраморное лицо сэра Олдсдорма повернулось к дрожащему Бэнксу и его жене, едва не потерявшей сознание.

— Тимотеус Бэнкс и Сьюзен Бэнкс? Вы родственники Уильяма Бэнкса, не так ли?

— Да, — едва пролепетал Тим.

— Уильям Бэнкс написал вам письмо, в котором просил вас спешно приехать в Бредфорд!

— Не в Бредфорд! — вскричал с удивлением Тим.

— Есть лишь одна возможность спасти свою жизнь и жизнь своей жены, Тимотеус Бэнкс! — судья Олдсдорм указал на солнечные часы на ратуше. — До полудня вы останетесь у виселицы. И если к этому моменту Уильям Бэнкс не сдастся властям, вы будете повешены, — голос его зазвучал угрожающе, — ибо Уильям Бэнкс не кто иной, как Редлау, мерзавец, который осаждает в настоящий момент город Бредфорд.