Проклятие итальянского браслета

– Нет, ты серьезно думаешь, что я могу вот так спокойно отойти в сторонку, зная, что эти сволочи живы и благоденствуют? Из-за такого дерьма убить человека?! Я не могу так! Так нельзя, это неправильно! – горячо прошептал второй.

– А не ты ли сам ради этого дерьма готов был на стенки лезть еще недавно?

– Я никого не убивал, даже думать об этом не могу!

– Ты мне мозги не компостируй, ладно, Данила? – сердито хмыкнул первый. – А зачем ты тогда хочешь знать ее адрес? Чтобы принести ей цветы?

– Я бы принес цветы на ее могилку, – глухо отозвался тот, кого назвали Данилой. – Да не бойся, я ей ничего не сделаю. Только спрошу…

– О чем?

– Это мое дело.

– Давай, говори! Иначе ничего не скажу. Строишь тут мстителя благородного такого за Леху, а о чем хочешь у нее спросить? Где все эти золотые побрякушки? Задумал самолично с Вейкой встретиться? Хитрый какой. Ничего у тебя не выйдет. Думаешь, она тебе все эти концы выдаст? Да кому она нужна, если расколется?

– Я и правда хочу с Вейкой встретиться. Хочу знать, правда все эти россказни или нет. Потому что если правда – он вел бы себя иначе. Никого не убивали бы. Все было бы по-другому! Так грязно нельзя… так кроваво, так жестоко…

– Знаешь, если бы Леху не положили, тебе это не казалось бы таким жестоким. Ты огреб бы евражек за свой скорбный труд – и не думал бы о правде или неправде.

– Слушай, Костик… Если не хочешь меня понять, не понимай. Но все же мозг включи – хотя бы просто так, для разнообразия! Теперь не только я не огребу евражек – ты тоже. Теперь все в руках этой суки. И если мы ее не тряхнем… Ты пойми… у моей девушки, ну, у Любаши, ты ее видел, дядька работает в российском отделении Интерпола. И этот дядька сейчас как раз в Нижнем. Я мог бы ему обо всем этом рассказать. Но я молчу. Потому что думаю: за своего брата я должен отомстить сам.

– А может, ты молчишь потому, что понимаешь: если органы влезут в это дело, они точно к рукам все приберут, никому ничего не достанется, в том числе и тебе. Даже двадцать пять процентов за обнаружение клада не дадут, еще и посадят за то, в чем ты успел поучаствовать!

– Да, и это тоже. Так что предпочитаю обойтись сам. Но с твоей помощью.

– Нет, я не ввязываюсь! – с паническими интонациями прошептал Костик. – Я вообще с ней ни разу слова не сказал, она меня и знать не знает, я не собираюсь ни во что вмешиваться. Охота тебе – делай сам.

– Значит, помогать не будешь? – ехидно спросил Данила. – И если я все же сдеру с них какие-то деньги, ты от них откажешься?

Настала пауза.

Алёна вся превратилась в слух.

– Ну как это я не буду помогать? – пробурчал Костик. – Адрес я тебе скажу…

– Ну?

– Это… я, в общем, адреса точно не знаю, но это почти как раз на пересечении Арзамасской и Крупской. Там напротив перекрестка тропинка между домами, как бы к Ильинке ведет. Проедешь во дворы – второй дом налево, главная примета – чердачное окошко досками перезаколочено, первый этаж.

– Да там развалюхи какие-то! – изумился Данила. – Неужели она там живет?!

– У нее квартира где-то в Лапшихе, но она ее сдает, а живет именно что в развалюхе, которую снимает за гроши. Там же и самые важные встречи по вечерам назначает. Говорят, она скупая, как… как… – Костик замялся в поисках сравнения.

«Как Скупой рыцарь у Пушкина, Плюшкин у Гоголя, Гарпагон у Мольера, Гобсек у Бальзака, Скрудж у Диккенса, Шейлок у Шекспира», – мысленно подсказала Алёна, однако Костик телепатическими способностями не владел, а потому пошел по пути наименьшего сопротивления и сказал:

– Скупая, как… как сука!

Ну что ж, в этом была даже некая изысканность… некая фонетическая игра, даже намек на аллитерацию… не «чуждый чарам черный челн», конечно, но тоже ничего себе!

Алёна на миг задумалась о любимом – о всяких лингвистических чудесах – и чуть не пропустила опасного момента. Данила сказал:

– Ну ладно, спасибо и на том. – А потом дверь колыхнулась, и Алёна едва успела отскочить и с неподдельным – то есть ей хотелось так думать – интересом углубилась в разглядывание коробок со сменными мешками для пылесосов.

Она схватила какую-то коробку и поверх нее украдкой бросила взгляд на служебный вход. Оттуда вышли два парня: один высокий и темно-русый – в знаменитой куртке, другой среднего роста, худенький, в красной фирменной робе магазина «Видео». Высокий пошел к выходу, а второй свернул к Алёне:

– Вам чем-нибудь помочь?

Поверх робы болтался бейджик с надписью: «Менеджер Константин».

– Э-э… – пролепетала Алёна, делая простейший логический вывод, что высокого парня звали, стало быть, Данилой. – Я ищу мешки для своего пылесоса.

– Какой он марки? – заботливо спросил Константин.

– «Самсунг».

– А какая модель?

– Что значит – какая модель? Ну, он синенький такой, кругленький… – показала руками Алёна.

– Я имею в виду номер модели, – улыбнулся Константин с тем выражением, с каким врачи обычно улыбаются идиотам. В смысле, идиоткам.

– Я не знаю… – развела руками Алёна, оправдывая диагноз. – А у него что, есть номер?

На самом деле она отлично помнила, что у ее «Самсунга» есть номер – 1500. И пылесборники ей в самом деле были нужны! Но если сейчас она назовет номер и мешки найдутся, придется для конспирации их покупать, а в это время Данила исчезнет! И Алёна ничего не успеет у него спросить!

– Извините, – пробормотала она, приклеив к лицу виноватую улыбку, – я теперь вспомнила, на пылесосе и правда какие-то цифры написаны. Я посмотрю, а завтра приду. Хорошо?

– Как вам будет угодно, – кивнул Константин, – хотя у нас есть одна модель пылесборников, которая практически для всех «Самсунгов» подходят. Универсальные мешки!

– А вдруг к моему они не подойдут? – старательно испугалась Алёна. – Нет, я лучше посмотрю номер… спасибо, до свиданья!

– До свиданья, – пробормотал Константин, даже не поглядев вслед рассеянной клиентке, которая с невероятным пылом вдруг рванула к выходу. Поработайте в «Видео» – и не такого еще насмотритесь!

Дела давно минувших дней

Утром я надел фрак (правильнее будет сказать, фрачок, настолько он кургуз и неказист, а впрочем, без ложной скромности сознаюсь, что я, по отзывам, выглядел в нем весьма авантажно и, главное, старше своих лет!) и отправился с визитом к их превосходительствам.

Петрозаводск показался мне неказист. Каменных домов раз-два и обчелся, а именно три. Один из них оказался гостиный двор – одноэтажный, узкий, с галерейками и арками. Напротив находилось деревянное и тоже одноэтажное здание театра. Я обрадовался, увидав, что расположен он на столь бойком месте, как торговая улица. Значит, о предстоящих спектаклях все извещены!