Проклятие клана Мирольд

– Он сделал все возможное, – уверил его я.

– С чего ты это взял? Ты видел битву?

– Нет, почти ничего не удалось увидеть.

– Оно и понятно, ведь в противном случае ты был бы мертв. Однако, не стоит утверждать, что мой отец сделал все возможное, если ты сам этого не видел. Может быть, узрев перед собой чудовище, он отдался во власть ужаса, может быть он умер на коленях, моля чтобы ему сохранили жизнь.

Меня поразили эти слова. Александр всегда так восхищался своим отцом, как же мог он теперь высказывать о его смерти подобные предположения?

– Зная твоего родителя, думаю, что он встретил свою смерть достойно.

– Хочется в это верить, – Александр вновь отпил вина.

– Ну а что же ты, брат мой? – спросил он неожиданно. – Что намерен делать?

– О чем ты?

– О самом ближайшем будущем, конечно. Ведь приближается роковой день. Тварь выползет из своего склепа и откроет охоту. – При этих словах его глаза хищно заблестели, тонкие губы расплылись в какой-то дикой ухмылке. – Охоту на тебя.

– Я не знаю, если честно.

– Да, конечно, так я и думал.

– А что ты можешь предложить?

– Дать бой, разумеется.

– Твой отец уже пытался.

– Да, он пытался. И ему не удалось. Но знаешь, что я думаю? Он был не достаточно хорошо подготовлен.

Мне хотелось возразить, сказать, что в бою принимали участие северяне и охотники на нечисть, и даже вместе, им не удалось одолеть демона, но Александр не дал мне вставить и слова.

– Мы не полезем в этот чертов склеп, – продолжал Александр, и голос его становился все громче, он распалялся предвкушая битву и, по-видимому, страстно желая ее. – Мы сразимся с ним здесь, на нашей территории, в стенах этого самого дома.

– Кто «мы»? Сколько людей ты собираешься привлечь?

– Ни одного. Только мы с тобой.

– Вдвоем?! – поразился я. – Боюсь, мой брат, что ты не представляешь, с чем имеешь дело. Мне кажется, что для того, чтобы одолеть этого монстра, не хватит и всей нашей гвардии.

– Не смей сомневаться во мне! – неожиданно рявкнул он, при этом не изменив своей позы, не дрогнув ни единым мускулом, что подтверждало вино в бокале, которое даже не колыхнулось.
– Я всегда знаю, что говорю, ясно тебе, братец?! – глаза Алексанрда пылали яростью и азартом. Он был безумен, теперь у меня в этом не оставалось сомнений.
– И я отлично представляю с чем имею дело. Мой отец, незадолго до своей кончины, написал мне письмо, в котором разъяснил все. Он рассказал мне то, что смог узнать об этой твари, в своем путешествии на южный материк. Он рассказал, что это существо, нечто вроде паразита. Некоторые аборигены, на юге, поклоняются этим древним как мир созданиям, жившим еще во время наших великих предков, коим служили для войны. Теперь, тут и там, их еще можно встретить в мире. Такая тварь присасывается к человеку, вселяется в его тело и начинает питаться жизненной силой его семьи. Страшное наказание, проклятие далекого прошлого, вот что постигло нас. И это ты, я уверен, брат мой, не имеешь понятия, с какой тварью живешь бок о бок. Ты не знаешь, что случилось той злополучной ночью, когда монстр воззвал к нам, ты помнишь? Отец рассказал мне о том, что случилось, когда они спустились в склеп. Она рассказал, как тварь, поселившаяся в теле нашего дяди Тайриза, изуродовала его. И как она потребовала, чтобы каждый год, в назначенный день, ей приносили в жертву одного Мирольда. Одного. Каждый год. И если это требование не будет исполнено, тварь придет за самым молодым из семьи. Вот почему она охотится за тобой, бедняга Артур. Если никто не принесет себя, или другого члена семьи в жертву, ты станешь жертвой. Так что не смей говорить мне, что я не знаю, с чем имею дело. Это ты живешь в неведении, оберегаемый своим отцом, обезумившим от любви к тебе. Мои же глаза широко открыты.

Ненадолго воцарилось тяжелое, густое молчание. Александр застыл, глядя в пламя камина, отражение которого плясало в его глазах, и иногда отпивал понемногу вина из бокала. Я же сидел тихо, как мышонок, осмысливая все сказанное братом. Он не открыл мне ничего нового, об этом я догадывался и сам, и все же знать и предполагать совершенно разные вещи.

Наконец, Александр будто снова ожил, обернулся ко мне и заговорил:

– Мы превратим этот дом в одну огромную ловушку. Ничто живое или мертвое, из этого мира или из какого-то другого, не сможет обойти капкан. А в самом центре будем стоять мы, два брата, плечом к плечу. И когда тварь явиться, мы уничтожим ее. В этот раз не она будет охотиться на нас. Я изменю правила этой игры. Теперь мы станем охотниками.

– Это не волк и не медведь, чтобы его остановили ловушки.

– Я и не сказал, что ловушки его остановят. Просто замедлят, ранят, если нам повезет. А довершит дело этот клинок, – и Александр, быстрым движением, обнажил свою шпагу, наполнив комнату металлическим звоном.

Он направил оружие острием к потолку и торжественно произнес:

– Пусть глаза не обманывают тебя, братец. Это совсем не обычная шпага. Это артефакт глубокой древности, лишь принявший привычный для нас образ. В этом клинке заключена огромная сила. Сила, способная поразить ту умертвию, что поселилась в нашем склепе.

Сталь отражала дрожащее пламя свечей, словно зеркало. Клинок действительно почти ничем не отличался от обычной шпаги, но я заметил едва различимую гравировку на самом его лезвии. Какие-то незнакомые мне символы тянулись от гарды до самого острия.

– Этим, я отрублю той твари голову, вот увидишь, – с уверенностью пообещал мне Александр, и убрал шпагу обратно в ножны.

– Как скажешь, брат, – ответил я, не желая ему перечить.

– Ну а ты, брат, каков в бою? Умеешь стрелять? Орудовать шпагой?

– Да, стрельбе и фехтованию меня учил мистер Бейтс…

– Этот старик?! – Александр скривился. – Чему он мог тебя научить? Нет, брат, теперь с тобой буду заниматься я. У нас мало времени, так что начнем завтра же. За оставшиеся тридцать дней мы сможем сделать из тебя бойца. Иначе никак. Я должен быть уверен в том, кто будет прикрывать мне спину.

Перспектива меня не обрадовала, но перечить я не стал.

– Как скажешь, брат.

– И еще, прежде чем ты уйдешь: я распоряжусь, чтобы завтра же слуги начали строительства домика на окраине имения. Наймем рабочих из близлежащих деревень. Думаю, что построим дом дней за десять, а ты, сообщи своей матери, чтобы она подготовила все к переезду. Как только дом будет готов, я хочу чтобы она немедленно перебралась в него жить, и больше не появлялась в этих стенах.

– Ты хочешь выгнать мою мать из дома?

– Из нашего дома, да. Пусть живет на территории, пусть даже заберет с собой пару служанок, однако здесь я ее не потерплю.

– Почему? – поразился я.

– Ты еще спрашиваешь, – Александр сделал еще один внушительный глоток вина. – Потому что твоя мать - грязная ведьма, и место ей, если быть честным, на виселице или на костре, но никак не в нашем доме. Тем, что я не выдворил ее прочь и не распорядился казнить, я проявляю глубочайшее уважение к тебе и твоему отцу, она же не заслужила и капли этого уважения.

– Моя мать не…

– Ты смеешь перечить мне, брат?! – в нем снова начал пробуждаться зверь. Александр стал похож на пороховой бочонок, которому достаточно лишь искры, чтобы взорваться самому, и разметать на куски все вокруг себя.

– Теперь я глава этой семьи. Я должен принимать решения. И если ты смеешь противиться им, то в первую очередь помни, что мне ничего не стоит одним коротким приказом оборвать и твою жизнь, и жизнь твоей матери. Да что там приказ! Я сам, не шибко утруждаясь, сделаю это.

Его слова заставили меня задрожать. Не столько их жуткий смысл, сколько холод, с которыми они были сказаны, напугал меня. Я верил ему, каждой угрозе Александра я верил. Он действительно был способен убить и меня и мою мать собственноручно. Это читалось в его глаза преисполненных холодной злобы. Александр был болен. Заражен безумием, пропитан ядом зла, семя которого он взращивал в себе с самого детства, а за годы, проведенные вдали от дома, за обучением военному мастерству и искусству убивать, оно расцвело.