Проклятие Клеопатры

– Если увидишь эту бабу где, ты же везде мотыляешься, сразу же сигнализируй. Понятно?

– Да не смотрю я на баб… – через икоту мямлил Олег.

– Повтори, как она выглядит?

– Ну, баба как баба. Высокая, худая, с белыми волосами, одета в джинсы и красный, кажись, свитер. В кедах. А чего она сделала-то? Чего натворила? Наркоманка, что ли?

– Да нет, мне позвонили из управления и сказали, что она целую семью вырезала в Большой Антоновке.

– Чего-чего? – Олег словно начал просыпаться. – Она? Перерезала? Баба? Тощая и в красном свитере? Да быть того не может!

– Семья фермеров. Богатые, говорят, люди.

В Зою словно выстрелили. Она, Зоя, вырезала семью фермеров?! Замечательно придумано. Ума-то – палата!

И тут произошло неожиданное, невероятное – она чихнула. Раньше она думала, что такие совпадения бывает только в кино, когда в самый неподходящий момент спрятавшийся герой вдруг дает о себе знать чихом или кашлем. Сейчас же это произошло с ней самой.

– Кто это у тебя там? – Полицейский в новенькой форме, этакий толстяк с лоснящейся рожей, распахнул занавеску и, не успев ничего сообразить, получил удар огромной подушкой по лицу, затем кто-то проскочил мимо него, бросился к двери, в сенях раздался шум, грохот, звон опрокинутых ведер, и после наступила тишина.

– Ты… мать твою… кто это был?

– Я не знаю… понятия не имею.

– Баба?

– Какая еще баба? Ты чего, Валерий Иваныч? Чего бабе здесь у меня делать-то? Денег нет, водки, сам видишь, тоже…

– Но не приснилось же мне это?

– Может, собака? Я же, когда за грибами отправляюсь, двери не запираю…

– Какие еще грибы в мае? Ты же металлом занимаешься, все знают, что ты металл воруешь да сдаешь на перекрестке, на площадке…

Валерий Иванович осторожно вошел в темную комнатку, приподняв над головой ситцевую занавеску, огляделся. Кровать с несвежей постелью. Ни одной вещи, указывающей на женщину. Как и на мужчину. Никого.

– Ну… не знаю… Кто-то же был.

– Привидение, должно быть, – не выдержав, растекся в пьяной улыбке Олег. – Ну не знаю я, правда. Баб-то у меня давно не было, я же того… не могу уже… Все пропил. Всю силу мужскую.

– Идиот ты, Олег, понятно? Ладно, я тебя предупредил. Да, кстати… Если увидишь где эту бабу, блондинку-то городскую, сигнализируй, а я тебе за это бутылку поставлю. Понял?

– Да как не понять-то, Валерий Иваныч!

Зоя огородами бежала в сторону магазина. Там – деньги. А деньги – это возможность добраться до Москвы.

Она устроила наблюдательный пункт в лопухах, на участке, прилегающем к магазину, и следила за тем, что происходит. Выяснила, что за магазином есть маленькое строение – уличный туалет. Именно туда уже два раза забегала, постоянно оглядываясь, продавщица. Выйдет, осмотрится и потом, не запирая дверей, бросается в туалет и быстро-быстро обратно, на рабочее место.

Зоя, следуя ее примеру, тоже осмотрелась и быстро пробежала от лопухов к туалету и дальше, к реке, нашла в траве палку, служившую раньше частью лопаты или косы, вернулась к туалету и, изнемогая от мерзкого запаха, стала ждать появления продавщицы. Была жара, женщина, видно, пила много жидкости, поэтому и бегала так часто. Когда она в очередной раз скрылась за кирпичной стеной туалета и заперлась, Зоя подперла дверь палкой, стараясь не шуметь, и бросилась в магазин. Захлопнув за собой дверь, она заперла ее на тяжелый металлический крюк и кинулась к кассе. Вернее даже, это была не касса, а просто картонная коробка в выдвижном ящике прилавка. Схватив пакет, сунула туда всю выручку, потом взяла другой пакет и начала засовывать в него консервы, хлеб, зачем-то сунула пачку масла и халву, вернулась к двери – прислушалась. Тихо.

Она вышла из магазина и спокойным шагом направилась снова к спасительным лопухам. И только спустя несколько минут до нее донеслись крики продавщицы, пытавшейся выйти из туалета: «Люди, помогите! Заперли!!!»

– Ну ты, мать, даешь! – в голосе Олега звучало неподдельное уважение и восхищение. – И как это ты его, подушкой! Вот я бы сроду не догадался!

– А что еще оставалось делать? Ждать, когда меня схватят и отведут в полицию? Надеюсь, ты ему не поверил, что я кого-то там зарезала? Все это чушь собачья.

– Но ты же ничего не помнишь!

– Ладно, Олег, хватит об этом. Ты мне лучше скажи, как ты сам-то до такой жизни докатился? И как вообще живешь? На что?

– Металлом пробавляюсь. Где что увижу – везу на площадку. Там мой кореш работает, платит мне. На эти деньги бензин покупаю, хлеб.

– Ты бы прекращал пить-то! Погибнешь.

– Не лезь в мою жизнь. Скажи спасибо, что тебя не выдал.

– Отвези меня на станцию. Я тебе денег дам. Пять тысяч хватит?

– Ба! Откуда у тебя деньги? – Он вытаращил на нее глаза.

– Не важно. Так отвезешь?

– Да я за такие деньги тебя куда хочешь отвезу.

– Мне в Москву надо. Мы сейчас где? Какая хоть область? Предполагаю, что не так уж и далеко от столицы.

– Владимирская.

– Примерно так я и предполагала. Так что, отвезешь?

– Ну да.

– Ставь чайник, поедим да поедем.

Всю дорогу до станции Олег посматривал на нее с опаской. Может, боялся, а может, просто был удивлен происшедшими с ней переменами. Чай они пили с маслом и халвой, возможно, он догадался, что она наведалась в магазин. Когда вернется, услышит, что магазин ограбили, а продавщицу заперли в туалете. Но будет молчать и молча дома доедать халву.

– Спасибо тебе, Олег, – сказала она ему на прощанье. – Может, когда-нибудь и свидимся.

– Ты это… поторопись… Вон проводница, иди договаривайся. Паспорта-то у тебя нет, может и не посадить.

– Заплачу ей – посадит, куда денется, – с уверенностью сказала Зоя.

– Ты так и не вспомнила, кто ты и откуда? Почему решила, что тебе нужно в Москву?

– Вроде меня Катей зовут, а про Москву сказала сама не знаю почему. Все-таки столица. Пойду в полицию, скажу, так, мол, и так, потеряла память. Может, в больничку положат. Память восстановят. Гипнозом там или еще чем.

– Рисковая ты девка!

– Не жалеешь, что меня подобрал?

– Жалею. Думал, приберешься у меня, поживешь немного… Да ладно, чего уж там! Давай иди к проводнице, а я подожду здесь. Вдруг не посадят, тогда обратно вернемся.

Но проводница, взяв деньги, разместила ее в своем купе. Даже чаю с лимоном дала.

– От мужа сбежала? – спросила она, когда поезд уже тронулся.

Зоя кивнула головой.

– Бил?

Она снова кивнула.

– Все наши беды бабские от мужиков, – озвучила сделанный на собственном опыте вывод проводница, молодящаяся женщина средних лет в синей форме и красивой пилоточке. Лицо ее было так густо напудрено, что, казалось, вот-вот растрескается, как старая штукатурка и начнет отваливаться кусками.

Зоя в третий раз кивнула, забралась под одеяло и закрыла глаза.

Главное теперь – добраться до Москвы. А там уже будет легче. Там Катя и дети. Хотя, возможно, за квартирой следят, но ничего, она найдет способ передать ей записку.

Ее разбудила проводница. Она совала ей в лицо лист бумаги с фотороботом, в чертах которого можно было увидеть сходство с лицом Зои.

– Ты, девонька, это… Я не хочу проблем. Сейчас будет станция, и сойдешь, поняла? Сам начальник поезда был, дал мне вот это. Сказал, что дамочка эта, то есть ты, – проводница ткнула пальцем в фоторобот, – опасная преступница.