Проклятие Персефоны

Сердце окутала волна ласки от услышанных слов, но я взяла себя в руки: мой план не был реализован даже наполовину. Охотник еще не нашел меня, значит, есть время, чтобы подготовиться к встрече.

Из размышлений меня вывел вопрос гостя:

– Неужели ты совсем меня не помнишь?

Ненадолго задумавшись, внимательно посмотрела в глаза мужчины, подобные мерцающим кусочкам льда.

Я на мгновение задержала дыхание.

Уильям.

Голову пронзила острая боль, одна картинка из прошлого сменялась другой, а тело наполнилось обидой, горечью и невысказанной ненавистью. С трудом подавив нахлынувшие чувства, натянуто улыбнулась: эта встреча не должна нарушить изначальный план.

Притворись, что ты не помнишь его.

Стараясь скрыть волнение, осторожно поднялась и вплотную подошла к Уильяму. Мужчина жадно осмотрел каждый сантиметр моего тела, не подозревая, что я узнала его.

Что ж, тем лучше. Такая игра мне нравилась.

Сирена внутри ликовала и рвалась наружу, ощущая мое возбуждение и наслаждение сложившейся ситуацией. Медленно приспустив лямки платья, повернулась к Уильяму спиной и жестом попросила расстегнуть молнию.

– Я пойду с тобой, но дай мне проститься с отцом, не хочу так быстро покидать дом, в котором провела столько лет. Возвращайся сюда в полночь. – Не дав Уильяму расстегнуть молнию до конца, я резким движением спихнула его с кровати, выгнала за порог и закрыла дверь.

К счастью, все мужчины устроены просто: достаточно дать им лишь толику внимания и шанс дотронуться до тела, насладиться его теплом, как они падают к твоим ногам.

Прислонившись спиной к двери, запрокинула голову и закрыла глаза. Уильям появился совершенно некстати, ведь у меня уже назревала проблема куда серьезнее в лице Охотника. Я чувствовала, что последний сдержит слово, ловко манипулируя человеческими чувствами и пороками, но быть уверенной в этом не могла. Однако знала наверняка: наша встреча неизбежна. Платье, которое Охотник мне прислал, говорило об одном: он знает, что я переродилась, вселилась в человеческое тело, и сделает все, чтобы исполнить свой долг. Но выполнит ли то, что необходимо? Почему медлит?

Стараясь не думать о будущем, я осторожно сняла кулон и не торопясь окатила себя прохладной водой, покрываясь мурашками. Затем подошла к зеркалу и обнажила два ряда острых зубов в подобие улыбки, наблюдая, как глаза застилает алая пелена.

Что ж, Уильям Грей, игра началась.

Уильям

Буквально секунду назад я расстегивал платье, осторожно касаясь пальцами нежной прохладной кожи, и вот уже стою за дверью и не понимаю, как все произошло.

Подняв руку, чтобы снова постучать, сразу же передумал.

Нет, Уильям, держи себя в руках.

Неужели, моя дорогая Эмилия, ты действительно думаешь, что я дал себя перехитрить? Ты слишком любишь свободу, чтобы так легко позволить заключить себя в оковы.

Спустившись вниз, я не застал в общем зале Генри и посчитал, что это даже к лучшему. Покинув дом, сделал несколько шагов по тропинке и остановился. Обернувшись, чтобы посмотреть на окно спальни девушки, почувствовал, как на губах появилась лукавая улыбка.

Игра началась, Эмилия Сагр.

Глава 6

Пытаясь обхитрить сирену, не угоди в ловушку сам.

Эмилия

Бегая между разбросанными вещами, я совсем забыла про время. Выглянув в окно, заметила, что уже смеркается – значит, полночь близко. У меня оставалось часа три, не больше.

За ужином мы с Генри молчали, и каждый раз, когда я пыталась завести разговор, он поднимал ладонь, давая понять, что не стоит начинать диалог и тревожить душу. Генри пытался уберечь мои чувства от слов, вертевшихся у него на языке. Взгляд отца, направленный в мою сторону, говорил об одном: он готов бросить все, упасть на колени и умолять остаться с ним, зажить прежней жизнью. Но это невозможно. Уже нет. Генри погряз в долгах, секретах и обмане, среди которых мне не было места.

После третьей попытки швырнула салфетку на стол, громко отодвинула стул и гордо вышла из кухни. Старалась приглушить нарастающую панику, но удавалось мне это с трудом. Не в силах сдержать гнев, поднялась по лестнице и с силой хлопнула дверью, отгородившись от внешнего мира. Сирена, дремавшая внутри, слабо колыхнулась, почувствовав мое настроение, и замурчала, подобно кошке, предвкушая скорую свободу.

Я сползла спиной по двери и села на пол. Перед глазами пронеслось воспоминание: спасший меня от неминуемой расправы Генри – средних лет, с темными волосами, в которых уже прослеживалась седина, – нежно взяв за руку, привел в этот дом. Он всегда улыбался, рассказывал несуразные истории каждый раз, когда замечал, что у меня испортилось настроение или я не могу избавиться от тягостных мыслей. Несмотря на все трудности и невзгоды, Генри всегда создавал в доме атмосферу уюта и веселья. Где тот радостный, добросердечный мужчина, которого я знала? Сейчас Генри превратился в собственную тень: постоянный запах перегара, сутулая спина, дрожащие руки, круги под глазами и множество морщин.

Странное чувство внутри меня настаивало, что все идет правильно, все идет так, как надо. Моя судьба тонкими, почти невидимыми нитями связана с Охотником, но пока я не была готова к встрече с ним, да и в мой план никак не вписывался сегодняшний гость, который внезапно предъявил на меня свои права, поэтому побег казался наилучшим вариантом в этой щекотливой ситуации.

Порывшись в шкафу, сняла с вешалки старое пальто с капюшоном и накинула его на себя. Красное платье, лежащее на полу, словно алое пятно крови, заставило поежиться и обхватить себя руками. Недолго думая, я схватила его и, скомкав, засунула в придорожную сумку, не забыв прихватить все имеющиеся деньги, хотя понимала, что они мне вряд ли понадобятся. Приятная тяжесть наполняла душу спокойствием, и я, осторожно выйдя в темноту коридора, прикрыла за собой дверь в комнату.

Выйдя на улицу через черный ход на кухне, громко втянула воздух и, прикрыв глаза, постаралась сдержать возбуждение. Вынужденная жить вдали от родной стихии, каждый раз вдыхая морской воздух, я представляла, как сбрасываю оковы одежды и ныряю в бурлящие воды, навсегда освобождая сирену.

Быстро шагая по дорожке, почувствовала на щеках слезы. И все-таки я любила их, Генри и Анну, чувствовала благодарность за все то, что они сделали для меня, что были добры и снисходительны, но не могла сейчас пойти на поводу у эмоций. Слезы щипали глаза, сердце сжималось от предстоящей разлуки.

Грубая древесина, из которой был построен дом Генри, была окрашена в светло-голубой оттенок. Все торговцы континента скупали краску подобного цвета, считая его символом удачи. Здание было одноэтажным, но за счет высоких потолков вздымалось на десяток метров, крышей касаясь верхушек близлежащих деревьев. Пятиступенчатое крыльцо обрамлялось деревянными перилами белого цвета. Массивная входная дверь из коры дуба располагалась на одном уровне с окнами. Каждый раз, когда к нам кто-то заходил в гости, я чувствовала себя рыбой в аквариуме, за которой наблюдали все, кому не лень. Ситуацию спасали ночные шторы, но, к сожалению, Генри разрешал закрывать ими окна лишь после шести часов вечера. Острый шпиль двускатной крыши напоминал трезубец Посейдона.

Оглянувшись в последний раз, я побежала в сторону леса, смахивая на бегу слезы тыльной стороной ладони.

Нужно добраться до порта, а в темноте никто не увидит и не услышит, как я окажусь в воде и уберусь отсюда как можно дальше.

Накинув капюшон, двинулась в чащу леса. Но чем дальше заходила, тем страшнее становилось. Погрузившийся в сумерки лес утопал в пугающих звуках, деревья от порыва ветра цеплялись ветками за плащ, будто останавливая. Я долго не могла привыкнуть к полутьме, спотыкаясь на кочках и проваливаясь в ямы, и недовольно чертыхалась себе под нос.