Проклятие виселицы

— Сколько нам ещё здесь сидеть? — возмущённо проворчал один.

Капитан схватил его за плечо.

— Я тебе говорил — держи рот на замке. Звук разносится по воде. — Он прищурился, глядя на горизонт, где бледное солнце уже погружалось в волны. — Знак подадут не скоро, они не рискнут пересекать открытую воду до темноты. Так что лучше ложитесь спать — потом глаз не сомкнете. Когда выдвинетесь, голова решит, что вам веки отрезали.

Другой человек схватил его за рубашку и прошептал:

— Они сегодня появятся, ты уверен?

— Да уж лучше бы этим мерзавцам появиться. Я не стану тут долго торчать со всеми вами на борту.

Глаза человека тревожно сузились:

— Но если им что-то помешает...

— Они будут здесь, — твердо, будто успокаивая ребенка, сказал капитан. — У них везде наблюдатели, и они не рискнут держать нас здесь дольше, чем нужно.

Он выбрался и быстро зашагал к носу, словно старался держаться как можно дальше от своих нежеланных пассажиров.

Французы закрыли глаза, но Фарамонд знал — они не смогут уснуть, как и он сам. И причина не в скованности их онемевших тел, не в жёстких досках и холоде — видит Бог, эти люди привычны к худшему. Нет, им не давала покоя боязнь того, что могло случиться в ближайшие несколько часов, дней и недель. Во время плавания у них было достаточно времени об этом подумать и как следует представить — что может стать с тем, кого схватят враги в чужой земле. Подойдёшь не к тому человеку или выдашь себя неосторожным словом — и смерть покажется тебе благом.

Недаром король Иоанн Анжуйский стал повсюду известен как худший из всего их дьявольского отродья. Во Франции распространился слух, будто Иоанн приказал Хьюберту де Бургу кастрировать своего шестнадцатилетнего племянника Артура, законного наследника анжуйского трона, выколоть ему глаза, заковать в кандалы в подземелье замка Фалез и заморить голодом. А когда Хьюберт отказался, Иоанн забрал мальчика в свой замок в Руане и держал в заключении. Ночью на Пасху, опьянев после ужина, он своими руками убил племянника и, привязав к телу тяжёлый камень, бросил его в Сену.

Человек, который мог так жестоко убить собственного родственника, способен придумать для французского шпиона столь изысканную пытку, прежде чем смерть милосердно не освободит его жертву, что это просто за гранью человеческого воображения. И разве жизни самого Фарамонда и его спутников не зависели теперь от этих чужаков, чья верность очень сомнительна, ведь они изменяли своему королю? Вчера человек на твоей стороне, а завтра может с лёгкостью предать. Некоторым людям так же легко сменить убеждения, как птице направление полёта.

Однако, как говорил сам Фарамонд, изо всех сил стараясь успокоить рыдающую жену, это просто война, дворянство намерено свергнуть злобного тирана, которого осудил даже Папа. Человек, избавивший мир от врага Господа и святой матери-церкви, короля Иоанна, получит папское благословение. Конечно, понтифик высказался далеко не так определённо, но всем было понятно его мнение — любого, кто поможет свергнуть злодея, благословит сам Бог.

Лёжа без сна на качающемся корабле и борясь с постоянно подступающими рвотными позывами, Фарамонд повторял эти слова. Бог на их стороне. Теперь, страдая от страха перед тем, что принесут ближайшие часы, он снова пытался напоминать себе об этом, но понимал — это всего лишь слова. Не в силах убедить себя, что выполнить богоугодное дело так просто, как говорил другим, дрожа от холода, он мог думать лишь о том, как их схватят, станут издеваться, подвергнут пыткам, а потом...

Святой Юлиан, все святые, молю защитить меня. Фарамонд тронул ладонью куртку на груди, маленький серебряный ковчежец с крошечным фрагментом кости святого Юлиана из Бриуда под кристаллом прозрачного кварца. Жена продала все свои драгоценности, чтобы купить эту реликвию — так отчаянно она хотела, чтобы муж был в безопасности.

Один из матросов, несущий вахту на палубе, внезапно замахал капитану, и тот в одно мгновение оказался рядом с ним, пристально вглядываясь в берег. Уже совсем стемнело, лишь на холмах над болотами крошечными рубинами светились огоньки деревень. Матрос указал на что-то там, в стороне болот, и капитан кивнул. Он поднял фонарь, освещая поручни, и быстро опустил, повторив сигнал трижды. Потом, шмыгнув в укрытие, где сидели французы, потряс ближайшего за плечо, чтобы разбудить.

— Лодки уже в пути. Будьте готовы, как можно быстрее. И не звука до тех пор, пока они не скажут, что вы в безопасности. На болотах много ушей.

Фарамонд и его товарищи быстро оделись, запахнули плащи, в сотый раз проверили, что их баулы и сумки надёжно связаны. Они ехали налегке, никаких писем, только пара сменной одежды и немного еды. Ничего, что могло помешать им, если придётся бежать, кроме плоских круглых серебряных слитков, привязанных на груди у каждого, под рубахой. Громоздкие диски уже натирали кожу, но без них обойтись нельзя — ведь людям придётся платить, и немало.

Капитан жестом приказал им пригнуться и кивнул в сторону борта, где между поручнями уже развернули верёвочный трап. Фарамонд так окоченел от холода, что с трудом сумел даже подняться, не то что устоять на качающейся палубе. Он упал на колени и пополз, а добравшись до поручней глянул вниз, на чёрную воду. Как только глаза привыкли к темноте, он разглядел внизу три контура, движущиеся по воде к кораблю. За шумом ветра, поющего в снастях корабля, и ровного хлопанья волн по борту с маленьких лодок не слышно было плеска опускаемых в воду вёсел. Но лодочники явно знали своё дело, и это немного успокоило Фарамонда.

Внутри него всё до боли сжималось. Он заглянул через поручни. Корабль качался на волнах, и с каждым рывком верёвочный трап с силой бился о борт. Он казался очень длинным, уходящим далеко вниз. Корабль в темноте словно скользил по огромной куче чёрных червей, пожиравших какого-то огромного зверя там, внизу. Фарамонд дрожал. И не только от холода.

К борту приблизилась первая лодка. Стоявший на корме человек грёб единственным веслом, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь поставить маленькую лодку так, чтобы человек на носу смог поймать брошенную с корабля верёвку.

Матрос уже собрался бросить её вниз, как вдруг из задней лодки раздался резкий писк, похожий на крик чибиса. Испуганный Фарамонд увидел, что лодка тут же развернулась и исчезла в темноте так же быстро, как приблизилась.

— Стойте, куда же вы? — выкрикнул Фарамонд, начисто позабыв капитанское предупреждение молчать.

Но капитан неподвижно застыл, вглядываясь в небо над проливом между островом Ярмута и материком. Потом он стал отдавать команды. Не успев ещё толком понять, что случилось, Фарамонд почувствовал, как чьи-то сильные руки хватают его и толкают назад, к открытому люку.