Проклятие

– Сомневаюсь, что его подданные согласились бы с вами.

– Они глупцы.

Рев на арене снова привлек их внимание к бергейсту. Медведь добрался до западной стены и изучал самые высокие деревья, явно прикидывая, выдержат ли они его вес.

Охотники пришли в движение. Пробирались сквозь подлесок, они окружали медведя, брали его в кольцо, двигаясь бесшумно, как лунный свет.

– Я не понимаю, почему вы сейчас не внизу, – заговорила Серильда. – Наверняка ваши умения пригодились бы на тренировке не меньше, чем в настоящей погоне.

– Я бываю нужна на охоте, – сказала Агата, – а это просто забава. Способ отточить свои навыки и потренироваться бросать золотые цепи. Ну, и развлечение для темных. Им нравится смотреть, на что способны их сородичи. – Она неприветливо взглянула на группу темных, собравшихся у перил. – Им вряд ли будет приятно, если призрак смертного затмит их на глазах почтенной публики. Да что там – на глазах самой королевы! – Агата тихонько усмехнулась. – Король не стал бы так рисковать.

Серильда не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.

Слова Агаты звучали высокомерно, но в ее голосе была спокойная уверенность. Может ли эта смертная женщина быть лучшей охотницей, чем демоны? Такое трудно было представить, но Серильда своими глазами видела, как Эрлкинг относится к Агате – с заметно большим уважением, чем к остальным призракам замка и даже к некоторым из темных.

– А теперь смотрите, – сказала Агата.

Там, внизу, король, едва заметный в роще смоковниц, подал знак рукой.

Гончие помчались вперед. Визг. Вой. Смазанное пятно черного меха среди деревьев.

Медведь зарычал, прижимаясь спиной к стене. Сверкая красными глазами, он нюхал воздух.

Серильда подалась вперед, надеясь, что медведь даст отпор. Что ему удастся убить хоть нескольких чудовищных псов.

Но гончие не нападали. Они остановились вне досягаемости длинных когтей бергейста, припадая к земле и уворачиваясь, когда он наносил удары. Серильде потребовалось время, чтобы понять, что гончие загоняют медведя. Теснят его от стены назад, к деревьям.

Бергейст продолжал рычать и бить лапами, хотя уже начинал терять силы. Гончие были слишком быстры, слишком хорошо обучены. Серильде показалось, что они нарочно пытаются запутать медведя – они, как безумные, носились вокруг него, рыча и покусывая его мех, нападая со всех сторон. Пока одна гончая не прыгнула зверю на спину и не вонзила в него клыки. Бергейст взревел и отшвырнул гончую…

И тогда полетели стрелы.

Глава 15

Серильду так захватил поединок медведя с гончими, что она совсем забыла об охотниках. Бергейста поразили три стрелы, одна за другой. Две попали в плечо, одна в бок. Медведь снова взревел, угли в его глазах вспыхнули яростью.

Но он не бросился на охотников.

Вместо этого зверь развернулся и бросился прочь со всех ног.

Он не успел уйти далеко – у него на пути раскинули сеть из золотых цепей. Медведь врезался в нее, ноги у него сразу подкосились.

Агата вскочила, и Серильда последовала ее примеру. Она и пятеро детей столпились у ограждения, с трепетом и ужасом наблюдая, как бергейст изо всех сил пытается вырваться на свободу. Охотники напряглись, стараясь туже натянуть сеть и обездвижить зверя.

– Этого недостаточно, – пробормотала Агата.

Серильда не ответила. Она пыталась увидеть то, что видела Агата. Пыталась сама понять, что происходит в этой массе из черного меха, воющих собак и сверкающих цепей.

Ей уж точно не казалось, что медведю чего-то «недостаточно».

Трибуны вокруг взорвались рукоплесканиями. Серильда не стала хлопать, дети тоже. Не ликовали и слуги, которые позабыли разносить еду и питье, увлеченные зрелищем.

Серильда отметила, что не радовалась и Агата.

Этот бой нельзя было назвать честным. Медведю не оставили ни единого шанса. Он был в ловушке, без надежды на спасение.

Зачем Эрлкинг все это затеял? Ему что, просто захотелось поиздеваться над несчастным существом, которое целую вечность провело в заточении? Это была чудовищная и циничная жестокость, и Серильда не могла понять, как кому-то может нравиться на это смотреть. Во всем этом не было ни капли охотничьей доблести.

Маленькая ладошка скользнула в ее руку. Опустив глаза, она увидела, что Гердрут наблюдает за действом со слезами на глазах.

– Они его убьют?

– Я не знаю, – нахмурилась Серильда.

– Нет, дитя, – ответила за нее Агата. – Они опять посадят его в клетку. Чтобы, когда его раны затянутся, они могли охотиться на него снова и снова.

Гердрут вздрогнула.

Внезапная тень затмила солнечный свет. Над замком сгущались тучи.

Серильда поискала и нашла Эрлкинга. Король все еще сидел верхом на лошади, но выражение его лица не было праздничным. Он смотрел на небо, как будто надвигающаяся буря была для него личным оскорблением.

Затем его внимание снова переключилось на бергейста, и хмурый взгляд короля стал еще темнее.

– Я не понимаю, – сказала Серильда. – Почему Его Мрачность недоволен?

– Этих цепей хватило, чтобы поймать татцельвурма, – сказала Агата. – Но они не могут удержать бергейста. А это значит, что грифона они и вовсе не удержат.

– Грифона?

Агата кивнула.

– Это следующее существо, которое Его Мрачность намерен поймать.

Серильда попыталась представить себе этого царственного зверя во плоти, с орлиными крыльями и лапами льва, таким, как на картинке в одной из книг, которую она брала в школе Мерхенфельда.

Бергейст ослабел и перестал вырываться, пытаясь сбросить оковы.

– Мне кажется, цепи выдержат, – прошептала Серильда.

– Подождите, – сказала Агата.

Толпа затаила дыхание. Охотники держали цепи прочно стоя на мягкой земле, но бергейст больше не двигался. Он был слишком напуган или слишком пал духом, чтобы дать отпор.

– Но как они вообще его поймали, чтоб привезти в замок? – спросила Серильда. – Тогда король изловил бергейста без всяких золотых цепей. И многих других. Рубиновую виверну и… – она запнулась, чуть не проговорившись о странной твари, которую видели они со Златом, – всех остальных.

– Я думаю, – медленно произнесла Агата, – бергейста изловила Перхта, великая охотница.

У Серильды закружилась голова.

– Кто?

Лицо Агаты омрачилось.

– Я упоминала, что мало помню о своей земной жизни, но есть одно воспоминание, оно яснее других. О той ночи, когда пришли темные. Когда они брали замок штурмом, кроме мечей и стрел они пустили в бой и своих тварей. Нахткраппов. Друд. Альвов, и гоблинов, и всех остальных, – ее голос теперь звучал глухо. – Был с ними и бергейст. Они запустили его внутрь и смотрели, как он косит наши ряды, словно серп пшеницу. Я помню, что была в тронном зале. Я хотела сразиться с чудовищем, попытаться остановить, но я… я этого не сделала. Я не смогла. – Агата сдвинула брови. – Я думаю, что, возможно, там, в тронном зале, я защищала что-то. Или кого-то. Но я не помню…