Проклятое наследство
Шрифт:
Мои руки медленно начали скользить по ее спине. Немного опомнившись, она вырвалась из моих объятий.
— В чем дело? — спросил я резким от возбуждения голосом.
— Не здесь, поехали к тебе…
— Только я за рулем, все-таки мне не по себе на месте пассажира.
Сильвия была не против, хотя не без сомнения дала мне ключи.
Всю обратную дорогу мои мысли были только о ней. Свет фонарей периодически падал на ее колени…
Вечер этого дня надолго врезался в мою память. Сидя за рулем роскошной машины с такой же спутницей на соседнем сиденье, мне и мечтать было не о чем…
В свете полной луны стрелки напольных часов показывали без четверти два. Сев на край кровати, я закурил сигарету
Привстав и обняв меня со спины, Сильвия спросила:
— А… что ты завтра вечером делаешь?
— Ты еще хочешь встретиться? — язвительно спросил я, улыбаясь.
Она, надув губки, отвернула голову в сторону.
— Завтра я пойду к Джимми. Надо кое-что разъяснить, это не займет много времени, если хочешь, можешь пойти со мной.
— Я не против такого времяпрепровождения, тем более у него отличная коллекция алкоголя.
Глава 4
Проснувшись в восьмом часу, я не обнаружил Сильвии в кровати. Сомнений не было, она уехала, так как дом не издавал ни единого звука, говорящего о присутствии человека. Посмотрев из окна на то место, где вчера стоял «ягуар», я убедился в своем предположении — его там не было.
Заварив себе кофе, я уселся за стол и заметил свернутый пополам листок бумаги, прижатый пустым стаканом. На листе ярко-красно светился отпечаток губ.
— Да… это вполне в ее манере…
В послании говорилось:
«Прости, что вот так убегаю, Генри, но у меня сегодня с утра много важных дел. Надеюсь, вечером все в силе, жду тебя в семь у себя».
Держа в руках этот листок, я чувствовал запах духов Сильвии, исходивший от него. В моей голове мелькали образы прошедшей ночи, и я сокрушался, что не мог сейчас прижать к себе Сильвию…
Я безынтересно уставился глазами в пол, погруженный в свои мысли, и сам не заметил, как в мои мысли влез этот чертов тайник. Мне все-таки нужно разобраться с ним. Дядя должен был знать о нем и, скорее всего, использовал его. Зная его дотошность, я не сомневался, что он делал записи о своих приобретениях, тратах, сделках…
Усевшись за письменный стол, я принялся просматривать лежавшие на нем бумаги. Весь он был завален бесполезной макулатурой. В выдвижных ящиках тоже ничего стоящего не нашлось. Опустошив ящики, я оставил их выдвинутыми и, откинувшись в кресле, закурил. Я пристально осматривал кабинет и пытался вспомнить дядину натуру. Он не был простаком и вряд ли бы стал прятать что-то ценное в столе. Раздосадованный бесцельно потраченным временем, я с силой толкнул верхний ящик, и… мне в глаза бросилась одна деталь. Я быстро, поочередно открывал и закрывал ящики. В двух нижних дно сильно отличалось от верхнего ящика. Достав полностью его из стола и перевернув, я обнаружил накладное дно, оно выпало — и вместе с ним выпал маленький блокнот.
Теперь я не сомневался, что здесь написано что-то важное. Открыв его, я увидел лишь цифры, разнесенные по разным колонкам. В одной были непонятные символы, о смысле которых трудно судить, в них было никакой закономерности или последовательности. Пролистывая страницу за страницей, я ничего нового не нашел. Под эти записи было занято больше трети блокнота.
С другого конца — некое подобие адресной книги. Первая страница вырвана. На небольшом кусочке бумаги, оставшейся от вырванного листа, было лишь две буквы: «Д» и «Ж». Недолго играя листом на солнце, я смог разглядеть отпечатавшиеся слова. Большинство слов были смазаны, и понять, что написано, почти невозможно, но отпечаток под буквами «Д…ж» я смог прочесть:
«Джимми Л.» — это и было написано на вырванной странице.
Похоже, дядя имел какие-то дела с Джимми. Сегодняшний визит
к нему будет очень интересным.На второй странице помимо прочего была надпись:
«Ларсон-стрит, 16, Самуэлъ Ридли, 15:30 16 июля».
Я чувствовал, что в моих руках находятся ниточки, потянув за которые, можно разобраться, что же здесь по-настоящему случилось, либо угодить в большие неприятности… Я далеко не бесстрашный человек, но, может быть, из-за того, что это касалось семьи, или просто от скуки, я решил выяснить, кто такой Самуэль Ридли и что его связывало с дядей. Сунув записную книжку в задний карман, я взял связку ключей, висевшую около двери на специальной вешалке, и направился к машине.
По пути я обдумывал возможные варианты диалога и убеждения Ридли, чтобы тот выложил мне всю информацию. Но когда я оказался на месте, понял, что все придуманные мною уловки и хитрости здесь не сработают…
Здание, находящееся на Ларсен-стрит, 16, оказалось полицейским участком. Заглушил машину я прямо напротив входа в участок на противоположной стороне улицы. Я не спешил ломиться в двери и задавать необдуманные вопросы. Вполне возможно, что Ричарда могли убить как раз после его визита в участок, возможно также, что и этот Ридли сему поспособствовал. Выпуская густой сигаретный дым, я всматривался в лица местных фликов. Больше половины работничков были мексиканского происхождения, и когда я смотрел на их лица, мне в каждом виделся звериный оскал, способный на что угодно, кроме их девиза «служить и защищать».
Карманные часы показывали половину двенадцатого, я уже успел выкурить пару сигарет. Дел, похоже, у местной было полиции меньше, чем полицейских: они то и дело сновали без всякой цели. Приведя свои мысли в порядок, я отправился в участок.
За массивной деревянной дверью открылся маленький коридорчик с высокими потолками. Снаружи, надо признаться, здание выглядело в сто раз опрятнее. Внутри же царила атмосфера уныния и прозябания, такое настроение создавало все: и закручивающиеся пласты старой краски, и пожелтевшие стены, и даже воздух здесь был каким-то протухшим.
Я без малейших затруднений прошел сквозь этот коридор и очутился в огромной комнате, где, как в муравейнике, кишели полицейские, множество отгороженных столов создавали для них иллюзию собственного кабинета. Кипы выцветших бумаг громоздились на каждом столе. По комнате то и дело бегали люди в форме, вчитываясь в папки либо ведя перед собой задержанных. Парочка копов стояли возле кофейника и поглощали остатки утренних пончиков. Свет в помещение проникал через четыре огромных окна с решетками. Солнце, проходя сквозь ветви деревьев и решетку, попадало в комнату отдельными лучами, словно от фонарей, в их свете видно было, как неспешно летает пыль. Оружейные шкафчики находились в левой части комнаты и занимали почти всю стены, эти шкафчики не были даже закрыты… Создавалось впечатление, что я невидимка: никто не обращал на меня внимания, я мог спокойно взять их оружие их шкафчика да еще и выпить их кофе, прежде чем уйти, и меня никто бы не заметил. Лишь один взгляд я уловил на себе: в центре комнаты сидел молодой парнишка с мексиканским лицом и зализанными назад волосами. Он не глядя чистил свое табельное оружие и сверлил меня своими черными глазами. Стена справа была отдана под отдельные кабинеты. И как раз на самой первой двери висела табличка:
Детектив
С. РИДЛИ
Дверь в его кабинет была не до конца закрыта, можно было с уверенностью сказать, что в этом кабинете находится только один человек, и, как мне показалось, он был тоже мексиканцем. Я направился прямиком к нему. Зайдя в кабинет, я увидел мексиканца, слегка полного, возрастом лет под 40, голова его была почти без волос, на удивление, он не производил того впечатления, что я испытывал при виде копов на улице.
— Самуэль Ридли? — начал я, сделав первый шаг в кабинет.