Проклятые души. Легенды из Японии, Китая и Кореи

На этих словах женщина заплакала еще горше и громче. Казалось, она вот-вот бросится в канал!

– Ах, постойте! Не стоит думать о смерти! – пробормотал старик.

Потрясенный до глубины души, он положил руку на плечо девушки, чтобы помешать ей броситься вниз. В этот момент незнакомка перестала плакать и, все еще закрываясь руками, повернулась к старику. Затем она резко опустила руки и показала свое лицо.

– А-а! – старик оступился, пятясь назад, едва дыша. Лицо ее было гладким, как яйцо: ни глаз, ни носа, ни рта!

– Кто-нибудь! Кто-нибудь! Помогите! – закричал старик и, шатаясь, побежал вниз по склону, не различая дороги.

Старик не знал, как долго он бежал. Внезапно он увидел впереди маленький дрожащий огонек.

– Я спасен, – пробормотал он. – Хвала богам!

Старик наконец добрался до того места, откуда светил этот огонек: это была маленькая лапшичная лавка на краю улицы. Не теряя ни минуты, он вошел внутрь, едва дыша и в состоянии совершенного шока.

– Что случилось? – спросил стоявший у плиты хозяин лапшичной.

– Ах… ах… ах… – у старика совсем сбилось дыхание, и он едва мог что-то произнести.

– Вас ограбили?

– Я… я… Я видел ее! – смог наконец вымолвить старик. – Женщина! Женщина…

– Неужели? – ответил торговец. – И как она выглядела?

Старик едва не сошел с ума при одной мысли о лице, которое ему довелось увидеть.

– Вот так? – спросил торговец и, обернувшись к старику, провел рукой по своему лицу.

В тот же миг и лицо лапшичника стало гладким, как яйцо. Светильник погас. Старик издал пронзительный крик и упал без чувств.

Проклятые души

Проклятие Оивы

римерно триста двадцать лет назад жил-был в квартале Тоцуя в Самон-тё города Эдо [11] самурай по имени Тамия Иэмон. У Иэмона была единственная дочь, звали ее Оива, и ей очень не везло. Когда ей было три года, умерла ее мать, а в пять лет ей довелось переболеть оспой, ужасной болезнью, от которой на лице остаются некрасивые пятна. Поэтому, когда Оиве исполнилось двадцать, никто не захотел жениться на ней. Спустя несколько лет Иэмон заболел.

11

Эдо ?? – традиционное (до 1868 г.) название столицы Японии Токио ??. Комм. науч. ред.

«Пока я еще жив, – решил он, – я должен найти мужа для Оивы».

И стал просить друзей и знакомых постараться сыскать жениха для девушки.

В конце концов нашелся один ронин [12] , тридцати трех лет, без денег, из провинции Сэтцу [13] . Он подумал, что раз все равно денег у него нет, то он правильно поступит, взяв девушку в жены, хоть лицо ее и неприятно. Несмотря на все эти обстоятельства, и Иэмон, и Оива были счастливы, и в Эдо сыграли свадьбу. Сначала молодой человек показал себя весьма расположенным к Иэмону и с Оивой обращался хорошо.

12

Ронин (яп. ?? – «бродяга, странник») – самурай, оставшийся без господина либо изгнанный им. Деклассированная категория самураев, ведших непростую борьбу за жизнь и нередко пополнявших ряды разбойников или наемных убийц.

13

Сэтцу ?? – историческая провинция в западной части острова Хонсю, неподалеку от Осаки ??. Комм. науч. ред.

«Нам был дан хороший муж, – подумал Иэмон, – я наконец могу успокоиться».

Теперь он был счастлив, но, к сожалению, в скором времени умер. Тогда зять отказался от своего имени, назвался Иэмоном и стал хозяином дома Тамия [14] .

Новый Иэмон сменил статус ронина на самурайский, с официальной должностью, и серьезно трудился, чтобы гордо нести имя тестя. И с женой он к тому же обращался очень хорошо. Вследствие этого он стал очень популярен среди своих начальников.

14

Трудно представить себе такую подмену в реальной жизни. Комм. науч. ред.

– Это по-настоящему достойный человек, – говорили они, – и скоро он станет великим самураем.

Среди начальников молодого человека был господин Ито Садзаэмон, который часто звал его в свой дом повеселиться и отдохнуть. У него в доме жила прекрасная девушка по имени Окото, и Иэмон, увидев ее всего несколько раз, влюбился. На беду и Окото влюбилась в молодого самурая, ведь он был мужественен и отважен.

Иэмон, однако же, был женат на Оиве и не мог видеться с Окото с глазу на глаз. К тому же, если бы он бросил Оиву, ему пришлось бы вновь стать ронином.

«Что за ужасное лицо», – стал думать он всякий раз, глядя на свою жену.

И чем больше он сравнивал обезображенное лицо Оивы с прекрасными чертами Окото, тем сильнее становился недоволен своей женой. Так что вскоре он уже и смотреть на нее не мог. Ему не хотелось больше возвращаться домой, и он стал отвлекать себя от неприятных мыслей с помощью саке.

Через лавку, где продавали саке, он проходил каждый вечер, так что очень скоро денег ему стало не хватать, и он начал продавать вещи одну за другой. В конце концов он стал уклоняться и от исполнения всех обязанностей, которые накладывало на него положение.

– Пожалуйста, стань вновь тем серьезным самураем, каким ты был! – воскликнула однажды его жена. – Я сделаю все, что ты попросишь!

Оива умоляла его исправиться, но он и не думал слушать ее.

– Замолчи, старая ведьма! – вскричал он, ударив ее и продолжая бить ногами. – Я и смотреть на тебя не хочу!

И он пошел в дом Садзаэмона, чтобы обсудить ситуацию.

Однако же Садзаэмон по сути своей не был хорошим человеком. Он устал от своей дочери Окото, которую когда-то обожал, и подумывал, как бы сделать так, чтобы Иэмон отдалил от себя Оиву и женился на его дочери, лишь это станет возможным.

– Ты в тяжелом положении, Иэмон, – сказал Садзаэмон доверительно. – Если ты продолжишь в том же духе, с тебя снимут все твои официальные обязанности. Почему бы тебе не отослать Оиву на некоторое время куда-нибудь? Скажи ей, что заберешь ее, как только вновь встанешь на ноги.

Добрая Оива и подумать не могла, что все это – план, чтобы избавиться от нее, и потому согласилась.

– Я буду ждать тебя и не вернусь домой, пока ты не изменишься, – с любовью сказала она и ушла: стала работать горничной в доме другого самурая, очень далеко [15] .

15

Самурай, разумеется, имел право отослать жену из дома, но представить себе замужнюю женщину из приличной семьи, которая работает в другой семье, практически невозможно. Комм. науч. ред.

– А! – воскликнул Иэмон. – Как все хорошо сложилось: легче, чем я предполагал!

Он был счастлив: теперь он мог жить с Окото, ничего не опасаясь.

– Оива меня бросила, так что теперь мне нужно найти новую жену, – рассказывал он всем вокруг. И за этими разговорами очень быстро он организовал свадебную церемонию с Окото, новой женой, красота которой сияла для него ярче драгоценностей.

«Ах, какой же я счастливый человек! – думал он. – Мне удалось унаследовать дом Тамия и услать Оиву».